Рейтинговые книги
Читем онлайн Разумное животное. Пикник маргиналов на обочине эволюции - Лев Шильник

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 58

Мы не полезем в большую философию, а процитируем отрывок из блестящего романа Веркора (Жана Брюллера) «Люди или животные?», где автор всласть поиздевался над ухищрениями философов. Разумеется, Веркора занимала не узко антропологическая, а в первую очередь философская и этическая проблематика, не говоря уже о том, что при ответе на вопрос «что есть человек», нелегко оставаться в рамках строгой науки. Коллизия романа, если не вдаваться в детали, проста: в джунглях обнаружили «тропи», племя обезьянолюдей, и суду присяжных предстоит решить, чем является убийство тропи — убийством человека или убийством животного.

«Оказалось, что у каждого из членов комиссии имеется по этому вопросу своя более или менее твердая точка зрения, каковая и отстаивалась ими с пеной у рта. Старейшина, которого попросили высказаться первым, заявил, что, по его мнению, лучшее из возможных определений уже дано Уэсли. Уэсли, напомнил он, указал, что нельзя считать Разум, как то обычно делают, отличительной особенностью человека. И в самом деле, с одной стороны, никак не назовешь глупыми многих животных, а с другой — вряд ли свидетельствуют о мудрости человека такие его заблуждения, не свойственные даже животным, как фетишизм или колдовство. Подлинное различие, по словам Уэсли, заключается в том, что люди созданы, дабы познать бога, а животные не способны его познать.

Затем слово попросила маленькая седая квакерша с детскими глазами, робко смотрящими из-за толстых стекол очков; тихим, дрожащим голосом она пролепетала, что ей не совсем понятно, как можно узнать, что творится в сердце собаки или шимпанзе, и как можно с такой уверенностью утверждать, что они по-своему не познают бога.

— Но, помилуйте! — запротестовал старейшина. — Тут нет никаких сомнений! Это же совершенно очевидно!

Но маленькая квакерша возразила, что утверждать — еще не значит доказать, а другой член комиссии, застенчивый на вид мужчина, добавил, что было бы по меньшей мере неосторожно отрицать, что у дикарей-идолопоклонников есть Разум: они просто плохо им распоряжаются; их можно сравнить, сказал он, с банкиром, который доходит до банкротства, потому что плохо распоряжается своим капиталом. И все-таки этот банкир — финансист, и финансист куда лучший, нежели любой простой смертный.

— Мне кажется, — закончил он, — что, напротив, необходимо исходить именно из того положения: человек — животное, наделенное Разумом.

— А где же, по-вашему, начинается Разум? — иронически осведомился изящный джентльмен в безукоризненно накрахмаленных воротничке и манжетах.

— Это как раз и следует определить, — ответил робкий господин…

Высокий плотный мужчина с роскошными белыми усами, отставной полковник, служивший когда-то в колониальных войсках в Индии и прославившийся своими многочисленными любовными историями, сказал, что его мысль, на первый взгляд, может показаться присутствующим несколько парадоксальной, но, наблюдая в течение многих лет людей и животных, он пришел к выводу, что есть нечто такое, что свойственно одному лишь человеку: половые извращения. По его твердому убеждению, человек — единственное в мире животное, создавшее, например, блестящие сообщества на основе гомосексуализма.

Но один из присутствующих джентльменов, фермер из Хемпшира… к сожалению, должен сообщить уважаемому полковнику Стренгу, что однополая любовь нередко встречается у уток как среди самцов, так и среди самок.

Маленькая дама ответила, что… у нее на сей счет имеется свое особое мнение. Человек, сказала она, единственное в мире животное, способное на бескорыстные поступки. Другими словами, доброта и милосердие присущи лишь Человеку, только ему одному.

Старейшина не без сарказма осведомился, на чем основывается ее утверждение о неспособности животных на бескорыстные поступки: разве не она сама только что пыталась доказать, что, возможно, они также познают бога? Джентльмен-фермер добавил, что его собственная собака погибла во время пожара, бросившись в огонь спасать ребенка…

Взяв слово, джентльмен в накрахмаленных манжетах заявил, что его лично очень мало волнует, будет или нет дано определение Человеку. Вот уже пятьсот тысяч лет, сказал он, люди прекрасно обходятся без таких определений… Пусть же действуют так и впредь. Лишь одно имеет значение, заключил он: следы исчезнувших цивилизаций, иными словами — Искусство. Вот что определяет Человека, от кроманьонца до наших дней.

— Но, — спросила его маленькая квакерша, — неужели вам безразлично, что целому племени, если, конечно, тропи — люди, грозит рабство или что из-за каких-то обезьян, если тропи — обезьяны, могут повесить невинного гражданина Великобритании?

Джентльмен признал, что действительно, с высшей точки зрения, ему это совершенно безразлично…

Джентльмен-фермер заметил… может ли тот дать точное определение Искусству. Коль скоро, по его мнению, Искусство определяет Человека, надо раньше определить, что такое Искусство.

Джентльмен в манжетах ответил, что Искусство не нуждается ни в каких определениях, ибо оно единственное в своем роде проявление, распознаваемое каждым с первого взгляда.

Джентльмен-фермер возразил, что в таком случае и Человек не нуждается в особом определении, ибо он тоже принадлежит к единственному в своем роде биологическому виду, распознаваемому каждым с первого взгляда.

Джентльмен в накрахмаленных манжетах ответил, что как раз об этом он и говорил.

Тут сэр Кеннет Саммер напомнил присутствующим, что комиссия собралась не для того, чтобы установить, что Человек не нуждается в особом определении, а для того, чтобы попытаться найти это определение.

Он отметил, что первое заседание, возможно, и не принесло ощутимых результатов, но тем не менее позволило сопоставить весьма интересные точки зрения.

На этом заседание закрылось».

Как же решает проблему грани современная антропология? Многие специалисты считают, что границы семейства гоминид должны быть очерчены в первую очередь при опоре на морфологические критерии — так называемую гоминидную триаду. Элементами этой триады являются вещи, нам уже знакомые: прямохождение, приспособленная к тонкому манипулированию кисть с противопоставленным большим пальцем, высокоразвитый и относительно крупный мозг. Другие ученые (в частности, французский нейрохирург Ж. Антони и отечественный антрополог М.И. Урысон) полагают, что в настоящее время наука не располагает, да и вряд ли когда-либо будет располагать надежным морфологическим критерием, с помощью которого можно было бы отдифференцировать ископаемую человекообразную обезьяну от древнейшего человека на ранней стадии развития. Только орудия и следы трудовой деятельности дают нам право говорить о человеческом поведении. С этой точкой зрения решительно не согласен В.П. Алексеев, настаивающий на первостепенности морфологического подхода. По его мнению, привнесение в зоологическую систематику дополнительного критерия (в виде социальности в той или иной форме) абсолютно неприемлемо.

Некоторые специалисты вводят понятие своеобразного «мозгового рубикона»: если емкость черепа ископаемого примата меньше 800 см3, то это обезьяна, а если больше — то человек. Однако рубикон в данном случае установлен совершенно произвольно, и мы уже знаем, что сравнительно небольшой мозг не помешал габилисам выучиться оббивать гальки. Не станем повторяться и приводить различные pro et contra <За и против (лат.) — Ред.> по каждому пункту, а отметим только, что эта дискуссия представляется не только насквозь спекулятивной, но и совершенно бесплодной. Стремление к исчерпывающим формулировкам имеет мало общего со строгой наукой и отнюдь не всегда похвально.

Еще одна небольшая цитата из Веркора.

«Я спросил:

— Еще обезьяна и уже человек, — что это значит? Кем же считать такое существо: обезьяной или человеком?

— Старина, — ответила мне Сибила, — греки долго считали важным решить вопрос, сколько камней составляют кучу: два, три, четыре, пять или больше. В вашем вопросе не больше смысла… Любая классификация произвольна. Природа не классифицирует. Классифицируем мы, потому что для нас это удобно. И классифицируем по данным, которые берем тоже произвольно. В конце концов не все ли равно, как назовем мы существо, череп которого вы держите в руках: обезьяной или человеком? Кем оно было, тем и было… Имя, которое мы ему дадим, ничего не изменит».

Золотые слова. Поэтому не станем попусту классифицировать, а поладим на том, что существуют проблемы такого уровня сложности, когда элементарная дихотомия попросту не работает. Зародышевая фаза антропогенеза целиком и полностью укладывается в эту нехитрую парадигму, и отчаянные попытки втиснуть ее в прокрустово ложе жестких дефиниций на каждом шагу оборачиваются самым пошлым фарсом. Сакраментальная максима «труд создал человека» затерта до дыр и ничуть не лучше утверждения «досуг создал человека». Точно так же хождение на двух ногах, цепкая рука с противопоставленным большим пальцем и относительно развитый мозг сами по себе ничего не решают. Мозг умных дельфинов выглядит куда более впечатляюще, чем аналогичный орган самых продвинутых сапиенсов, но сие обстоятельство ни в коей мере не помогло им сделаться разумными существами. Если же дотошный читатель все-таки непременно хочет знать, каким образом заурядный примат умудрился выбиться в люди, попытаемся это детское любопытство удовлетворить. Не подлежит сомнению, что в начале начал, несколько миллионов лет тому назад, на просторах восточноафриканской саванны одновременно работало сразу несколько факторов.

1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 58
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Разумное животное. Пикник маргиналов на обочине эволюции - Лев Шильник бесплатно.
Похожие на Разумное животное. Пикник маргиналов на обочине эволюции - Лев Шильник книги

Оставить комментарий