Золотой Сын - Пирс Браун

– Мы оба прекрасно знаем, что ты не чувствуешь боли, Адриус.

– О, прошу тебя, называй меня Шакалом! В твоих устах имя Адриус звучит как кошачий лай!

Его передергивает, но он тут же с выражением глубокого удовлетворения откидывается на спинку стула, когда бурая с толстыми предплечьями, бледной кожей, испещренной татуировками, и изрытым оспинами лицом выносит из кухни три дымящиеся тарелки и ставит их на стол перед нами.

– Благодарю! – произносит он, забирает себе две тарелки, а я с подозрением поглядываю на третью. – Я не отравитель, – тут же заявляет он. – Сто раз мог отравить отца, если бы захотел, но не стал. А знаешь почему?

– Да, ты ведь так и не получил от него того, что тебе нужно.

– Чего же?

– Его одобрения.

– В чем-то ты прав, – соглашается Шакал, глядя на меня поверх пара, идущего от тарелок. – Мне многие предлагали контракты, но не ради меня самого, а ради имени моего отца. Они презирают меня, потому что я ел своих сокурсников. Какие лицемеры! Что мне еще оставалось делать? Нам велели победить любой ценой, и я сделал все что мог! А теперь они, видите ли, недовольны! Как будто сами такие благородные и никогда не опускались до убийства! Безумие какое-то! – вздыхает он, качая головой. – Да, я мог бы пойти учиться военному делу, как это сделал ты. Мог бы изучать политику в школе политологии на Луне. Мог бы стать неплохим судьей, если бы научился терпеть Венеру. Но я вознесусь и без этих высокомерных ублюдков. Без всех этих ненужных школ!

– Про тебя разные слухи ходят. Это правда?

– До некоторой степени, – кивает он, поливая лапшу в тарелке красным острым соусом. – Я бизнесмен, Дэрроу. Покупаю. Владею. Создаю. Конечно, многие напыщенные золотые засранцы считают меня просто алчным серебряным. Но я не лорд эпохи заката Европы двадцатого века и прекрасно понимаю, что практичный подход и наличие имущества дают власть. Однако есть вещи куда важнее денег: люди, идеи, инфраструктура. Эти штуки – более коварное оружие, чем всякие космические флагманы и лезвия! – провозглашает он, забавно взмахнув рукой. – Вот скажи, какой смысл иметь корабль, если ты не можешь добыть и привезти продукты питания для своей команды?

– Это место принадлежит тебе? – спрашиваю я.

– В некотором смысле, – оскалившись, улыбается он. – Буду говорить с тобой прямо. Когда мы покинули училище, нам было по восемнадцать. Скоро нам исполнится двадцать. Два года я провел в изгнании и теперь намерен вернуться домой.

– И вести светские беседы с золотыми засранцами? – смеюсь я. – Если ты вообще следил за новостями, то должен знать: я у твоего отца не в чести!

– Следил за новостями… – задумчиво произносит он, переглядываясь с Виктрой. – Жнец, я не слежу за новостями, я их создаю! Ты хоть знаешь, какой долей всей индустрии коммуникаций я обзавелся?

– Нет.

– Вот и хорошо, значит я все сделал как надо. Я владею двадцатью процентами. Наша с партнером доля составляет около тридцати процентов. А знаешь зачем? Разумеется, семьи вроде родственников Виктры не считают бизнес грязным занятием. В конце концов, Юлии подвизаются в торговле на протяжении многих веков. А вот к средствам массовой информации почему-то относятся по-другому. Как будто это что-то скользкое и этим может заниматься только Квиксильвер и ему подобные. Зачем же человеку моего происхождения так мараться? Сейчас объясню: представь себе, что средства массовой информации – это как водопровод для города посреди пустыни. Пустыни в переносном смысле, разумеется. В моей власти предоставить лишь тридцать процентов того, что поступает по трубам, однако я оказываю влияние на все сто процентов, поскольку моя вода заражает остальную. Такова природа средств массовой информации. Могу захотеть, чтобы у этого города в пустыне начались галлюцинации. Чтобы его обитатели корчились от боли. А может быть, я хочу, чтобы они подняли восстание? – добавляет он, кладя палочки на стол. – Видишь, все зависит от моего желания.

– И чего же ты хочешь? – спрашиваю я.

– Твою голову, – отвечает он, и наши взгляды скрещиваются, словно стальные пруты, ударяясь друг о друга с такой силой, что все тело пронизывают острые вибрации.

Рядом с ним мне становится нехорошо чуть ли не на физическом уровне, стоит только посмотреть в эти мертвые золотистые глаза. Шакал молод, мой ровесник, однако в нем осталось что-то ребяческое, – кажется, через многовековую историю его касты на меня смотрит любопытный мальчишка. Поэтому Шакал и кажется мне извращенцем. Дело не в жестокости и злости, которыми пышет его взгляд, тут другое. Помню жуткий рассказ Мустанга о том, что ее брат в детстве убил львенка, потому что хотел разглядеть его внутренности и понять, как он устроен.

– Странное у тебя чувство юмора.

– Знаю. Но я рад, что мои шутки до тебя доходят! А то ауреи нынче стали такие вспыльчивые! Чуть что, сразу – дуэль, честь, кровь! А все почему? Да скучно им! Не с кем им драться! Чертовски банальная и занудная история…

– Так ты вроде что-то хотел сказать.

– Ах, ну да. – Шакал проводит рукой по зализанным назад волосам, совсем как отец. – Я пригласил тебя сюда, потому что Плиний – мой враг. Он очень сильно усложнил мне жизнь. Даже в мой гарем пробрался. Знаешь, сколько его шпионов я уже убил? Слуг приходится менять как перчатки… Ты не думай, я не жалуюсь, – быстро добавляет он.

– А я уж было решил, что жалуешься.

– Ты сможешь действительно помочь мне, но только в том случае, если поймешь тонкости моего положения. В данный момент Плиний решает, кто в фаворитах у папочки. Нашептывает ему на ушко, змея подколодная! Кстати, Лето – его ставленник, ты в курсе? – спрашивает он, и я отрицательно качаю головой. – Он нашел этого чудо-мальчика, понял, что тот сумеет растопить ледяное сердце моего отца, потому что очень похож на моего умершего брата Клавдия. Итак, Плиний занялся его обучением и подготовкой, а потом убедил отца взять его на попечение – конечно же, чтобы впоследствии тот объявил Лето своим наследником. И тут в ритме вальса в нашу жизнь врываешься ты, и все планы Плиния летят к чертовой матери! Он потратил два года на то, чтобы избавиться от тебя, и в результате у него это получилось. Точно так же он поступил и со мной. Теперь Лето станет наследником отца, а Плиний будет хозяином Лето. Вот такая история.

Я потрясен. Конечно, с Плинием шутки плохи, но я и не подозревал, что он настолько опасен.

– И что ты собираешься делать? – окидывая взглядом зал, спрашиваю я. – Вновь завоевать благосклонность отца с помощью плебеев, которые по твоему знаку схватятся за вилы?

– Как золотой, получивший приличное образование, ты наверняка в курсе, что в Затерянном городе всем заправляет некий преступный синдикат. Огромная криминальная лига, следы которой ведут далеко вверх и теряются где-то рядом с кабинетом верховной правительницы нашего скромного Сообщества. Октавия Луна многим кажется образцом золотой добродетели, но на самом деле она – мастер грязных делишек: на ее счету заказные убийства, организации рабочих забастовок на территориях ее собственных лордов-губернаторов, тайные встречи. В Затерянном городе она занимается тем же, что и все. Октавия и ее фурии лично отбирали членов руководства преступного синдиката, эта троица – творение ее рук. Но сейчас будет самый смак, готовься! Мне удалось выйти на некоторых членов организации, которые… ну как тебе сказать… обеспокоены сложившейся ситуацией.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});