Сибирочка (сборник) - Лидия Чарская

– Помни, входить ко львам надо всегда в этом костюме, чтобы они привыкли к тебе, и волосы ты всегда взбивай таким образом: они примут тебя на первых порах за львенка и не тронут ни за что! – предупредила Герта Сибирочку и вместе с Эллой повела ее на сцену.

Там уже посреди подмостков возвышалась клетка, в которой метались взад и вперед из угла в угол оба зверя. Мистер Билль и Никс уже стояли готовые в своих обычных розовых трико и зеленых с блестками трусах. Мистер Билль держал в руках огромный бич и заряженный револьвер на всякий случай.

– Ну, пускай начинайте… С Богом!.. Никки, вы показайт вашему новому подруга, что надо делайт! – скомандовал мистер Билль.

– Ступай за мною, – коротко приказал Никс и, взяв за руку Сибирочку, смело направился с нею к дверям клетки.

В эту минуту девочка искренне пожалела, что не умерла с дедушкой там, далеко в сибирской тайге.

Что-то щелкнуло позади нее. Это ударил своим бичом мистер Билль по железным прутьям клетки. Потом он спокойно открыл дверцу и очутился среди львов, трепля их гривы и говоря им что-то по-английски. Оба льва, тихо урча себе под нос, стали ластиться к укротителю, тереться головами о его ноги и, поднявшись на задние лапы, старались дотронуться мордами до его лица.

Сибирочка, забыв свой недавний страх, пораженная, глядела во все глаза на эту сцену. Голос Никса разбудил ее от ее задумчивости.

– Ну, что же ты? – крикнул он ей прямо в ухо и довольно грубо толкнул ее вперед.

Сибирочка тихо вскрикнула и подалась было на мгновение назад.

Но было уже поздно. Тяжелая дверь с грохотом захлопнулась за нею.

Она вместе с Никсом и мистером Биллем очутилась в клетке Цезаря и Юноны.

Глава VIII

Первый урок

Усилившееся рычание Цезаря, огромного льва с налитыми кровью глазами, возвестило о его недовольстве. Он тяжело поднялся со своего места, то есть из угла клетки, где успел улечься у ног укротителя, и направился к Сибирочке, все еще продолжая рычать.

Лицо девочки стало бледнее снега.

Она беспомощно оглянулась назад.

Если бы здесь был Андрюша, Сибирочка крикнула бы о помощи, и ее названый брат увел бы ее отсюда.

Но Андрюши не было здесь. Он занимался с m-r Пьеро и Робертом в своей уборной, разучивая с ними новые штучки и клоунские выходки, которыми надеялся потешать публику уже в конце этой недели.

– Не бойся ничего, Цезарь не тронет. Назад, Цезарь! – крикнул мистер Билль и, прежде нежели лев исполнил его приказание, изо всей силы ударил его бичом.

Цезарь с ревом отпрянул на прежнее место и, как послушный пес, улегся у его ног. Сибирочка с благодарностью взглянула на англичанина и не узнала его. Оловянные глаза мистера Билля горели, как факелы. Лицо, обычно спокойное, теперь было грозно. Казалось, в этом лице сосредоточилась вся его страшная сила, которою он властвовал над своими страшными зверями. Когда Цезарь с глухим ворчанием улегся у ног своего повелителя, последний приказал Никсу:

– Никки, начинай, пожалюйста, приручать к ребенку львицу!

– Юнона, сюда! – звонким голосом крикнул Никс.

Так как старая, ужасного вида львица не слушалась его, продолжая бродить по клетке из угла в угол, мистер Билль снова пустил в ход свой бич.

Юнона сделала скачок и завыла от гнева и боли.

– Сюда, Юнона, сюда! – закричал снова Никс, и, раньше нежели львица подошла к мальчику, он неожиданно очутился у нее на спине.

– Подойди к ней и дай ей это! – приказал мальчик, бросив Сибирочке кусок сырого мяса, вынутый им из кожаной сумки, повешенной у него через плечо.

Девочка дрожащей рукой взяла кусок и сделала шаг навстречу львице.

Львица сощурила глаза и потянула носом. Потом медленным шагом приблизилась к мясу и очутилась около девочки. Ее огромная пасть была широко раскрыта. Она щелкала зубами от нетерпения получить лакомый кусок.

– Отойди в самый дальний уголок и позови ее оттуда! – еще раз скомандовал Никс, в то время как укротитель не спускал со зверя своего теперь ярко горевшего взора.

Сибирочка безмолвно повиновалась. Она вытянула руку вперед и позвала своим нежным голоском:

– Сюда, сюда, Юнона!

Львица на этот раз изменила своей медленности и быстро подошла к девочке, все еще, очевидно, надеясь получить лакомый кусок. Сибирочка отбежала от нее снова в угол и еще раз позвала оттуда зверя.

Равнодушный до этой минуты Цезарь тоже поднялся и потянулся, в свою очередь, за своей супругой.

Теперь уже Сибирочка не отступала больше, а поджидала, по приказанию мистера Билля, обоих зверей. Они медленно подползли к девочке, та протянула руку, и Юнона осторожно приняла из ее маленькой ручки первый кусок.

– Погладь ее и Цезаря, только не бойся и смотри им в глаза прямо и смело! – послышался новый приказ.

Сибирочка робко протянула руку и коснулась дрожащими пальчиками гривы обоих зверей, не отводя от них своего синего взора.

– На сегодня довольно! Завтрашний урок будет сложнее. А теперь ты свободна, – услышала над своим ухом голос укротителя девочка и с облегченным вздохом вышла из клетки.

Глава IX

Драка. – Непримиримый враг. – Первый выход

Прошел месяц. Наступила весна. Труппа господина Шольца перекочевала из зимнего помещения в летнее, выстроенное вроде цирка, с ареной посреди зала, усыпанной рыхлым песком.

Было воскресенье. Летний театр «Развлечение» давал свое первое представление. В это первое представление Сибирочка и ее друг Андрюша должны были тоже выступить впервые. На большой пестрой афише значилось:

Блестящий выход юного, необычайно остроумного, веселого и талантливого клоуна m-r Андре и новой, небывало смелой и неустрашимой укротительницы львов русской девочки-малютки Сибирочки – настоящего чуда света.

И «m-r Андре», и «чудо света» очень волновались в этот вечер.

Андрюша одевался вместе с четырьмя братьями Ивановыми в одной уборной. Старшие братья Ивановы смеялись над ним.

– Охота дураком рядиться. Лучше бы поступал в учение к нашему отцу… Он бы тебя таким прыгуном и гимнастом сделал, что просто чудо! А то Пьерошкиным штучкам выучился и думает, что умен!.. – хохотали они.

– Смотри, как вымазался-то!.. Теперь, брат, из уборной ни шагу: собаки увидят – разорвут.

– Ему, верно, брань Пьеро по душе пришлась. Не налюбуется он на своего старикашку! – засмеялся третий из братьев.

– Перестаньте его трогать! – вскричал младший Иванов, Вадим, жизнерадостный, красивый мальчуган с добрыми карими глазами. – Вы не понимаете, что Андрей из-за своего доброго сердца ни за что не оставит Пьерошку, хотя всюду у нас найдет какое угодно место. Он такой молодец! Ведь если бы Пьерошка не взял себе на помощь Андрея, Эрнест Эрнестович, наверное, выгнал бы его вместе с его внуком. Андрей мог бы остаться в цирке и не под начальством Дюруа. Всегда нужен такой. Старый клоун порядочно наскучил публике. И вряд ли он один сумел бы занять ее!

Вадим был прав. Старый клоун Пьеро не мог уже один забавлять публику, посещавшую театр. Все его старые проделки успели надоесть зрителям. Появление нового клоуна было как нельзя более кстати.

Андрюша лучше всех понял Пьеро. Старик был беден и несчастлив. Он жил ради внука и работал только для него. Он был желчен и сердит, старый Пьеро, и никто не любил его в труппе. И Андрюша всем сердцем жалел его. Старому клоуну трудно было зарабатывать своим шутовским трудом кусок хлеба, тяжело было ломаться перед публикой, когда его дряхлые кости ныли и болели, прося отдыха. Андрюша всеми силами старался помочь ему в его труде. Труд клоуна не нравился и мальчику, но ему жаль было огорчать старика просьбою другой работы у директора театра. Он знал, что его участие в деле Пьеро и его помощь пришлись кстати. И когда сегодня насмешники братья-акробаты слишком пристали к нему, он только нахмурил свои черные брови и отвечал:

– Стыдно вам… Чего вы пристаете ко мне? Разве зарабатывать свой хлеб трудом позорно? В таком случае и вы поступаете скверно, ломаясь перед публикой!

– Молодец, Андрюша! Хорошенько, хорошенько их! – радовался Вадим, успевший сойтись с Андрюшей за последнее время и искренно полюбивший своего нового товарища по цирку.

Но Андрюше было не до него.

Андрюша сильно беспокоился в этот вечер. И не за себя беспокоился мальчик: его страшил первый выход перед публикой его названой сестры. Девочка должна была проделать трудную штуку с Цезарем и Юноной, которые едва-едва за этот месяц успели привыкнуть к ней.

Он наскоро натер себе лицо мелом, как учил его в продолжение месяца старый клоун, m-r Пьеро, густо накрасил румянами щеки, губы и кончик носа, замазал ресницы и брови (отчего его красивое личико приняло сразу глупо-растерянный вид) и, в своем широком клетчатом клоунском балахоне, в необычайно высокой шляпе, вышел за дверь уборной.

Маленькая, розовая, нарядная, как бабочка, девочка, вся в блестках, с распущенными кудрями по плечам и с яркой звездочкой из электрических лампочек над лбом, поджидала его у дверей уборной и, лишь только он появился, кинулась к нему на шею.