Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Омар Мейяд мучился не столько сам, сколько за Мальвази, которую подверг таким страданиям, крайне для нее не привычным, и посему переносимых ей должно быть особенно тяжко. Переживая мучительно за нее и сохранность ее пострадающего, увянущего вида, ему казалось он виновник ее страданиям, и винил себя за ураган. Он не мог находиться рядом с ней из этических соображений, но уделил рядом стоящей повозке множество вниманий, что бы находившейся внутри было там как можно лучше. Приказал покрыть тонкоматерчатое накрытие повозки кожами, велел пожилой служанке взять воду, тряпок которые бы могли укутать нежную кожицу тела, приняв жгучие пыльнопесчаные удары на себя, и быть рядом с ней, помогая во всем, но главным образом не давая быть одной, почувствовать себя заброшенной.
Ветер завывал на разные голоса, ревел, гудел, громыхал. Обжигающий горячий порыв облизывал огнем, заставляя казаться что вот-вот вспыхнешь и сгоришь. Рыжее месиво песчаной пыли клубиться, вьется, рассыпается. А когда закрученные в тугие, извивающиеся жгуты горячий песок бьет по лицу и рукам, то кажется что с тебя шкуркой сдирают кожу.
В раскаленном пространстве словно могучее дыхание колоссального зверя проносились все усиливающиеся порывы самума.
Тогда казалось сотрясалась сама пустыня, выбрасывая все новые массы песка в неистовый песчаный хаос. Самумы это бури порождаемые великостью Сахары, далеко от себя отбрасывающей свое раскаленное дыхание, называемое в южной Европе сирокко, который бывает настолько силен что даже доносит с собой песок с эргов. Но если за морем самум это только сирокко или дыхание, то в самой пустыне это легкие урагана.
Люди и животные лежали распростертые на надутом песке, накрывшись с головой плащами или будучи накрытыми, заткнув уши и накрепко закрыв глаза. Несмотря ни на какие ухищрения ощущение было такое что песок вдыхался с каждым вздохом, сердце мучительно болело и громко стучало, дыхание все учащалось трещала голова. Внутри все давно пересохло уже до того, что казалось покрыто какой-то коркой или струпьями, так что невозможно и нечем было дышать. У многих терялись казалось последние силы, еще немного и страшная смерть от удушья была неизбежна, удушье от того, что все забито песком!
В этом адском кошмаре могла только нечистая сила благоденствовать. И подстать ей на гребень склона уэда с внешней стороны подошли два силуэта – человеческих, но державшихся по нечеловечески твердо и оглядывавшими все внизу, чувствовалось явственно: что открытыми глазами, не мучаясь в прищуриваниях даже, так словно жмени песка не попадали в глаза, проносясь мимо. Однако к человеческому достоинству силуэтов надо было добавить что телосложения они были самого крепкого, отчего не гнулись от порывов ветра, а так же то, что явились к этому месту, взявшись не откуда-нибудь из-под земли, а из верблюжьих тюков, где до этого времени находились, что было владельцам верблюдов достоверно известно.
Определив по двум повозкам что они на верном месте, двое людей сбежали вниз к цели. Пользуясь тем что на них никто не мог смотреть, они стали осматривать какая из повозок нужна?
В выбранную для большей достоверности заглянули… Мальвази лежала головой уткнувшись меж подушек, распластавшись телом. Светильник освещал слабо, но и этих бликов хватило что бы узнать по ушку, по пучку волос… Задернув полог, смотревший указал второму запрягать верблюдицу. Сие незамедлительно было сделано, но поднялось несчастное животное только после сильных пинков, и вслепую пошло куда его повели за повод. Верблюдица с повозкой с большим трудом супротив ветра взгромоздилась за гребень и пошла куда ее вели… черт знает куда.
Встретились со стоявшим в ожидании двумя верблюдами и двумя погонщиками, которые сразу же после этого полезли в тюки на верблюде дабы найти себе там спасение, зарывшись поглубже. Двое оставшихся тем временем не медлили. Найдя коня по другую сторону от верблюдов, что было не так просто, один посадил другого на круп, и без того увешанный бурдюками и крикнул гнать куда подальше, чем быстрее тем лучше. В этом заключался весь успех предпринимаемого, что бы по любому «дойти» до ночи, наступление которой дело нескольких часов, и пусть даже их заметят на ровном пространстве пустыни, они будут далеко и на изможденных самумом конях их вряд ли нагонят. В ночи же ждало раздолье неведения и невидения, давшее бы еще больший отрыв.
Можно было надеяться что такой мощный ураган продлиться до ночи, после чего уже будет не нужен. Стоявший на земле человек подал повод ведущего верблюда сидевшему на коне в руку и что называется отправил. Перед ним прошло оба верблюда, третий заранее привязанный к хвосту второго. За третьим пронеслась повозка, на зад которой залез и крепко уцепился второй человек, не желая залезать вовнутрь, помятуя былое… Ему было прекрасно и снаружи, видеть простую езду по земле и чувствовать как радуется сердце.
Хотелось даже что бы ураган усилился и продлился дольше… Но к несчастью самум скоро унесся куда-то в глубину песчаного моря… Не прошло и часа как красновато-багровая пыльная пелена осела и снова открылся голубой горизонт. Жгучее золотое солнце показалось на небосклоне и пустыня опять загорелась яркими красками, которые одни и оживляют ее. Хотя в воздухе и во рту еще чувствовалась мельчайшая пыль, но грудь уже дышала свободно.
Но этот кратковременный ураган не прошел бесследно. Люди устали, вода в бурдюках помутнела, не было сил подняться и замыть последствия прошедшего. Однако люди поднимались и омывались, поили коней. Последнее разрешил с мутной водой Варлаф, так как в десяти милях отсюда находилось сразу два колодца воды.
Омар Мейяд не стал выбираться из своего убежища пока не позрачнел воздух, приводя себя в полный порядок при деятельном участии Риты.
Приближался вечер и Омар Мейяд вышел на посвежевший воздух справиться о самочувствии той, о которой все это время думал… Велико же и тревожно было его изумление, когда на месте, где он хотел видеть повозку итальянки, ничего подобного не обнаружил, ни там, ни вообще где-либо, вокруг… И никого из людей рядом. Последние кого еще можно было заметить при его появлении постарались скрыться с глаз подальше. Прежде чем о чем-то подумать ему не захотелось поверить, что в этаком кошмаре могло произойти что-либо не относящееся к этому кошмару – но тогда бы хоть остался разбитый остов повозки или какие-то части… к счастью ничего этого не было, а во все остальное просто не хотелось верить, ведь во время такого урагана казалось всем этот ураган лучше всего и защищает от любых внешних опасностей. Но повозки и Мальвази не было! … И виноваты в этом были те, кого он поставил не спускать с нее глаз!
– Все сюда!! – рявкнул он вокруг – Казню каждого второго!
Люди робко стали показываться из мест укрытия, вылезая даже из тюков, привставая из-за крупа верблюда. А сзади из-за гребня довольно крутого склона, в этом месте показалась голова:
– Высокочтимейший, всепрощающий – шайтаны и ведьмы унесли кибитку, сам видел.
– Почему вас не унесли!! Сейчас вы пожалеете об этом!!
Чувствуя что от толпы ничего не добиться, как за спасительную мысль схватился за подзорный прибор и молниеносно взбежал с ним на гребень, откуда стремглав убежал свидетель шайтанов. На первый раз оглядев горизонт вокруг впопыхах ничего не заметил, но вслед за тем увидел!… Подведя зрительные окуляры еще явственнее заметил удаляющуюся повозку. От радости решив не наказывать виновников, сбежал резко вниз крикнув: – «по коням!» и «в погоню».
Алжирские всадники выступили за Омаром Мейядом почти одновременно, постепенно по ходу погони стянувшись за ним в единую массу. Началась безудержная гонка, когда то что было зноем превратилось в прохладный ветер, а земля проносилась вокруг словно вода в стремнине. За короткие мгновения проносились через то, что на повозке, пусть даже при быстрой езде можно было проехать только за минуту. Поэтому очень скоро, меньше чем через полчаса, можно было сдержать бег изнуренных коней, верблюды и следовавшая за ними повозка была видима.
Узнав своего заклятого врага на заднике повозки Мальвази, Омар Мейяд был польщен тем что она его не пустила к себе, но вместе с тем он боялся и другого… Не желая видеть одно с другим вместе, приказал нескольким всадникам приблизиться к повозке и постараться без единого звука убрать оттуда в сторону всех кого они увидят снаружи. Омар Мейяд не хотел омрачать своего душевного состояния встречей с личностью вызывавшей у него внутренние содрогания и поэтому пустил своего коня в сторону куда завернула повозка.
Оставляя группу посланных всадников с пленными, распластанными по земле Омар Мейяд еще только думал как с ними поступить, когда к нему подбежали за разрешением убить. Такое рвение у подчиненных к своему личному врагу возмутило его до крайности, настроив против подобного исхода.
- Франсуа и Мальвази. I том - Анри Коломон - Современные любовные романы
- Иль Фарг. Невестка Эмира - Ульяна Соболева - Современные любовные романы
- Страсти по Юрию - Ирина Муравьева - Современные любовные романы
- Закат рябиновой любви. Психологический роман - Михаил Карс - Современные любовные романы
- Белым по черному - Аво Ломре - Остросюжетные любовные романы / Современные любовные романы
- Пленница сновидений - Анджела Дрейк - Современные любовные романы
- Метель - Алина Аркади - Современные любовные романы
- Послевкусие наших ошибок (СИ) - Хельга Франц - Современные любовные романы
- Послевкусие наших ошибок (СИ) - Франц Хельга - Современные любовные романы
- Котировка страсти или любовь в формате рыночных отношений - Горовая Ольга - Современные любовные романы