Сиротка для дракона. Бои без правил - Наталья Шнейдер

было сложно, и ощущение нереальности происходившего не оставляло.

– Не твое дело. – Он сделал движение, будто собирался подпихнуть меня в спину, я сжалась, но меня никто не коснулся. Только прикрикнули: – Шевелись!

Пришлось шевелиться.

Коридор, лестница, еще один коридор – все они выглядели одинаково серыми.

И в очередном коридоре у стены, рядом с дверью, стоял Родерик.

Я рванулась к нему, забыв обо всем, и он метнулся навстречу. Сжал в объятьях. Что-то крикнули стражники. Низкий злой рык вырвался из груди Родерика, такой, что тряхнуло и меня, пронесся по коридору. Тюремщики отшатнулись. Я не могла этого видеть, глядя на единственного человека, в котором сейчас сосредоточился весь мой мир, но все же увидела.

Недоумение промелькнуло и исчезло, не до того сейчас было. Я прильнула к Родерику всем телом, прижалась щекой к груди, где отчаянно колотилось сердце. Он пришел. Даже если ничего не выйдет, я буду знать – он все-таки пришел за мной. Он меня не бросил.

– Отойди от нее! – рявкнул кто-то.

Но то, что должно было стать грозным предупреждением, прозвучало неуверенно. Так лает из-под забора шавка: поджав хвост и готовясь сбежать едва услышав ответный рык

– Нет.

Он пришел за мной, но нельзя, чтобы его повязали вместе со мной.

– Рик… – Я заглянула ему в лицо, в золотые глаза с вертикальным кошачьим – нет, драконьим – зрачком. Мне снова мерещилось невесть что, но после всего, что случилось сегодня, это видение уже не пугало, а успокаивало. – Пожалуйста, не надо.

Интересно, какого цвета глаза у Сайфера? Что за дурь лезет в голову!

– В камеру ты не вернешься, – сказал Родерик, глядя поверх моей головы.

Хотела бы я в это верить!

– Не надо…

Не надо, чтобы и Рика уволокли в камеру из-за меня.

Не знаю, откуда у меня взялись силы вывернуться из его объятий. Я ожидала, что меня тут же схватят и уволокут, но вместо этого за спиной все так же неуверенно прозвучало.

– Барышня, извольте пройти к дознавателю.

Барышня? Извольте? Да что происходит? Почему все ведут себя так, будто к ним не иначе как сам император заглянул и устроил выволочку? Я заглянула в лицо Родерика, как будто он единственный мог мне ответить.

Он улыбнулся, карий взгляд согрел куда лучше волшебного пледа.

– Все будет хорошо, Нори. Иди. И возвращайся.

– Но…

Он сжал мою кисть, ободряя.

– Все будет хорошо. Я дождусь тебя и заберу отсюда. Обещаю.

– Заберешь? – пролепетала я.

– Тебя выпустят. Иди и ничего не бойся.

Выпустят? Я окончательно перестала что-либо понимать.

– Как?..

– Расскажу, когда вернешься. Иди. Формальности придется исполнить.

Кто-то снова подхватил меня за локоть, повлек прочь. Я не вырывалась, слишком ошарашенная, чтобы сопротивляться.

Глава 11

Я огляделась, приходя в себя. И первым, кого увидела, оказался Бенедикт. Понадобились все силы, чтобы не броситься на него, не вцепиться в горло. Сидевший рядом с ним мужчина, очень на него похожий, хоть и не такой угловатый, потянулся к магии, и я обнаружила, что сама готова сплести заклинание. Заставила себя выпустить потоки. Выпрямила спину, вздернула подбородок. Совершенно не к месту подумалось, что в заключении мой белоснежный парадный мундир превратился в тряпку, которая выглядит так же жалко, как и я. Третьим, то есть четвертым, если считать меня, в кабинете оказался уже знакомый мне дознаватель, господин Ашер.

Родерик сказал, что я здесь лишь для завершения формальностей. Он не стал бы меня обманывать. Но тогда для чего здесь Бенедикт? Вид у него был не ахти. Бледный, осунувшийся и перепуганный. От былой надменности и следа не осталось.

Зачем он здесь? Зачем здесь я? И кто-нибудь, наконец, объяснит, что происходит?

– Лианор Орнелас, – соизволил обратить на меня свое внимание господин Ашер. Вид у него был, словно он лимон целиком сжевал. – Произошло недоразумение. Как выяснилось, на барона Вернона никто не покушался.

Отлично, просто отлично.

– Рада за него. Но, может быть, стоило это выяснить до того, как волочь меня в каталажку? – не удержалась я. Прикусила язык, но было уже поздно: дознаватель скривился еще сильнее, взгляд Бенедикта полыхнул ненавистью. Да уж, ничему меня жизнь не учит.

– От лица уголовного сыска и себя лично приношу вам извинения. Вы свободны, – отчеканил Ашер.

Только бы не сказать ему, что он может сделать со своими извинениями; и не предложить посидеть в карцере для расширения кругозора. А то меня снова туда упекут, в этот раз за оскорбление властей. Хватит и того, что старший барон – а никем иным этот седовласый мужчина быть не мог – смотрит на меня с откровенной неприязнью. Да уж, умею я наживать врагов: был один, точнее, двое, стало четверо. Остается только надеяться, что для дознавателя я слишком мелкая сошка, как и для старшего барона.

– Кроме того, согласно закону, барон Бенедикт Вернон, вольно или невольно оговоривший вас, должен заплатить штраф в вашу пользу.

«Невольно», как же! Мышьяк в мой карман тоже невольно прыгнул?

– Пусть засунет…

Я осеклась. Нет. Сейчас мне хочется просто убить Бенедикта, и неважно, что за это я снова окажусь в камере, теперь уже по делу. В таком состоянии нельзя что-то решать. Лучшее, что я могу сейчас сделать – забрать свои вещи, забиться в какую-нибудь нору, хоть в свою комнату в общежитии, и никого не видеть и ни с кем не разговаривать, пока не приду в себя.

– Благодарю вас, господин Ашер, – выдавила я, старательно не глядя на отца и сына. – Вы сказали, я могу идти?

– Да, когда вам принесут ваши вещи. Что касается штрафа – барон пришлет вам чек.

Который мне очень хочется запихать Бенедикту в глотку прямо сейчас. А потом оторвать ему голову и засунуть туда, чем он думает на самом деле.

Хватит! Надо радоваться, что друзья смогли убедить дознавателя в моей невиновности.

Но радоваться не получалось. Несмотря на то, что душу мою сейчас переполняла благодарность к Родерику и Оливии, одновременно глаза застила ненависть.

– Лианор, я тоже должен извиниться… – проблеял Бенедикт.

Окажись мы сейчас один на один, я убила бы Бенедикта голыми руками, и плевать на последствия. Сейчас меня останавливала лишь мысль о Родерике, ждущем за дверью. Я не могу пустить прахом усилия моих друзей, а поэтому придется быть вежливой.

– Можешь не утруждаться. Я не приму твоих извинений.

А о том, как ему отомстить, не вляпавшись в новые неприятности, я подумаю потом. Когда остыну.

– Ах, ты… – вскинулся Бенедикт и осекся, когда отец положил руку ему