Фройляйн Штирлиц - Арсеньев Владимирович

Глава 17.

– …Существует ли угроза их жизни, товарищ Штирлиц?

– Товарищ Сталин, я не знаю. Информация не полная. Врачи обследуют их и делают всё возможное для спасения. Пока с уверенностью можно только сказать, что это было отравление мышьяком.

– Товарищ Штирлиц, а Вы уверены, что это не спланированная акция?

– Товарищ Сталин, я совершенно уверена в том, что это была именно спланированная акция. Отравить сразу четырнадцать человек, да ещё и так сильно, это можно сделать только намеренно. Но я со всей ответственностью заявляю, что Гитлер к этой акции не причастен. Будет проведено самое тщательное расследование. Собственно, оно уже идёт.

– Это очень неприятный инцидент, товарищ Штирлиц. Советские дети, девочки, отравлены на территории Германии. Очень неприятный инцидент. Я хотел бы оперативно получать информацию о ходе этого вашего "расследования".

– Товарищ Сталин, я имею полномочия от имени рейхсканцлера Германии официально попросить Вас о помощи в расследовании. Конечно, криминальная полиция Берлина сделает всё возможное, но если ей в помощь придадут группу советских следователей, то руководство Германии будет благодарно СССР за помощь.

– Я понял Вас, товарищ Штирлиц. После нашего разговора я отдам распоряжение. Думаю, сегодня к вечеру особая группа следователей из Московского уголовного розыска будет уже в Берлине. Надеюсь, препятствий в расследовании им чинить не станут?

– У них будут особые полномочия, товарищ Сталин. В случае любых затруднений они могут позвонить мне. Я постараюсь помочь. Ещё раз подчёркиваю, это совершенно точно не было согласовано с Гитлером, уж я бы знала. И если виновных найдут…

– КОГДА виновных найдут, товарищ Штирлиц.

– Простите. Разумеется. Когда виновных найдут, они будут наказаны со всей возможной суровостью. Невзирая на занимаемые ими должности.

– Но я хотел бы, чтобы виновных именно нашли, а не назначили. В данном случае это очень важно, товарищ Штирлиц.

– Я передам Ваше пожелание Гитлеру, товарищ Сталин. Надеюсь, на немецких детях, гостящих в Москве, этот инцидент никак не скажется?

– Нет. Дети не виноваты. Но их охрану мы, на всякий случай, усилим.

– Спасибо, товарищ Сталин. У меня всё.

– А у меня нет. Раз уж Вы позвонили, то я хочу задать Вам один вопрос.

– Да, товарищ Сталин.

– Вы ведь в курсе, что у нас проводились командно-штабные учения совместно с немецкой стороной?

– Конечно, товарищ Сталин.

– И чем закончились эти учения?

– На севере фронт стабилизировался по Неману. Форсировать его немцы так и не смогли. Западный фронт после окружения и уничтожения сувалкинской группировки противника, пользуясь численным превосходством в танках, начал наступление по направлениям на Варшаву и на Данциг. На южном направлении Красная армия остановила немцев практически на линии государственной границы. К концу сентября Павлов вышел к Варшаве, под угрозой Данциг и Краков. Существует вероятность окружения всей группы армий "Север". Полное поражение Германии.

– Вот именно. А что Вы дали мне? Что это за "История Великой Отечественной"? У меня складывается такое впечатление, что это какая-то грандиозная мистификация. Почему в Вашей версии советские войска потерпели такое сокрушительное поражение, а?

– Товарищ Сталин, а техника, что мы вам передаём, это тоже мистификация? А координаты месторождений полезных ископаемых – мистификация? А технология промышленного производства пенициллина – мистификация?

– Успокойтесь, товарищ Штирлиц. Но, согласитесь, странно выглядит, когда в вашей истории на шестой день войны немецкие войска вошли в Минск, а у нас на учениях Красная армия на четвёртый день войны захватила Сувалки и Люблин. Почему?

– Откуда я знаю, товарищ Сталин? Я же не генерал. Воевали на бумаге, в кабинетах. Как выяснилось, реальная война сильно отличается от штабных учений. И потом, вспомните польскую и французскую кампании немцев. А ведь до сентября 39-го года польская армия считалась сильнее немецкой. И такой разгром.

– Рабоче-крестьянская Красная армия, товарищ Штирлиц, кое-чем отличается от армий загнивающих буржуазных государств.

– И именно поэтому мы, в конце концов, победили.

– Всё-таки, товарищ Штирлиц, Вы ведь много читали об этой войне. Во всяком случае, больше чем я. В чём причина таких обидных неудач?

– Официальная версия – внезапность нападения и абсолютное господство немцев в воздухе.

– Откуда могло взяться это господство в воздухе? По количеству самолётов в западных округах у нас заметный перевес над люфтваффе. Да и внезапность была очень относительной. Мы готовились к войне. Больше того, в ночь на 22 июня в войска ушла директива о переходе к боевой готовности.

– Я знаю. Но не все успели её получить. А те, кто получил, не всегда адекватно на неё реагировали.

– Вы сказали, что внезапность нападения – официальная версия разгрома. Есть ещё и неофициальная?

– Их масса, товарищ Сталин.

– Назовите самую распространённую.

– Общий хаос. Потеря управления. На всех уровнях. Дивизии теряли связь с полками и, соответственно, управление ими. Армии – с дивизиями. Фронты – с армиями. Бывали случаи, когда даже ставка теряла связь с фронтами. Товарищ Павлов показал, что фронтом он командовать может. При условии, что сохранит управление этим фронтом. А как у нас с управлением? Что будет, если диверсанты нарушат проводную связь? Не превратится ли фронт в разрозненные неуправляемые группы вооружённых людей?

– В частях есть радиостанции.

– Товарищ Сталин, наличие радиостанций и наличие радиосвязи – немного разные вещи, согласитесь. Вы уверены, что в войсках действительно умеют ими пользоваться? В боевой обстановке. Кроме того, возможно, потеря управления – причина не единственная и даже не главная. Мне случалось читать обоснования и иных причин разгрома.

– Приведите пример.

– Общая слабость среднего и низшего командного состава. Начиная от командира полка и ниже. Даже слабо обученный экипаж танка на морально устаревшей и частично неисправной машине остаётся ограниченно боеспособным. При наличии командира, который поставит понятную, реально выполнимую и не самоубийственную задачу. Но, повторяю, единого мнения о причинах катастрофы Красной армии в приграничных сражениях в наше время нет. Возможно, действовал целый комплекс причин. Мне случалось читать совершенно дикие и нелепые объяснения.

– Каково самое нелепое?

– Красная армия готовилась напасть первой. Войска к обороне были не готовы. Или вот ещё. Предательство Павлова, который сознательно подставил округ под удар, саботировав или переврав приказы из Москвы.

– Я понял Вашу мысль, товарищ Штирлиц. Можно не продолжать. И что Вы предлагаете? На основании знаний из будущего.

– Вот если бы тут был мой брат Петька, товарищ Сталин, то он сейчас загрузил бы Вас по полной советами и рекомендациями. Но я – это не он. Мой совет – узнайте реальное, истинное состояние дел в армии. Особенно в плане сохранения управляемости и адекватности командиров. Что будет, если командир полка потеряет связь с начальством и соседями, а приказ из красного пакета в сложившейся оперативной обстановке выполнить будет невозможно? Что он сделает? Самостоятельно, своей властью, а? Решения же принимайте сами. Пошлите в войска проверяющего с широкими полномочиями. Но обязательно непредвзятого. У которого будет цель не кого-то утопить или поднять, а именно узнать правду.

– Хорошо, товарищ Штирлиц. И кого Вы предлагаете в качестве такого вот "проверяющего"?

– Откуда же я знаю, товарищ Сталин? Вам виднее. Нужен честный человек, которому Вы доверяете.

– И тем не менее. Я хотел бы услышать Ваше личное мнение. На основании послезнания. Кто?

– Раз Вы так ставите вопрос, то… Я достаточно много читала о вашем времени. И из прочитанных книг у меня сложилось такое впечатление, что конкретно для этой работы больше всего подошёл бы товарищ Мехлис. Что-то строить, созидать, он органически не способен. Но разрушить, найти и вскрыть недостатки – это к нему. Пошлите Мехлиса, товарищ Сталин. Такое вот у меня мнение.

– Спасибо, товарищ Штирлиц. Я подумаю над Вашими словами. И ещё. Прошу Вас в неофициальной обстановке, наедине, передать господину Гитлеру, что руководству СССР не слишком нравится вся эта возня вблизи южных границ. Мы обратились к шаху Пехлеви с просьбой пропустить советские войска на территорию Ирана. Во исполнение договора от 1921 года. К сожалению, шах ответил нам отказом. Есть мнение, что в Иране вскоре может начаться социалистическая революция. И СССР не исключает возможности рассмотреть обращение революционного правительства Ирана с просьбой о вводе в их страну советских войск. С Великобританией СССР не связан никакими союзническими обязательствами, поэтому как-либо поддерживать иракскую группировку англичан Советский Союз не планирует. В свою очередь, мы ожидаем, что Германия, как стратегический союзник СССР, не станет каким-либо образом вмешиваться во внутренние дела Ирана. Вы всё поняли, товарищ Штирлиц?