О чем я говорю, когда говорю о беге - Харуки Мураками

Понятно, что наступит день, когда ты проиграешь. Со временем тело неизбежно разрушается. Рано или поздно оно потерпит поражение и исчезнет. Когда тело повержено, духу (скорее всего) уже некуда податься. Я прекрасно все это понимаю. И тем не менее я твердо намерен держаться до последнего, чтобы момент, когда моей витальности уже не хватит на сопротивление внутреннему яду, наступил как можно позже. Это мое писательское кредо. Кстати сказать, на данном этапе жизни я просто не успеваю исписаться. Я бегу. Даже когда говорят: «Он не творческая личность».

Шестого октября я буду выступать в Массачусетском технологическом, так что сегодня надо поработать над речью. Я делаю это на бегу (разумеется, не вслух). Музыку, опять-таки разумеется, в это время не слушаю. Бегу и повторяю про себя английские слова.

В Японии мне крайне редко приходится выступать перед аудиторией. Там я вообще не произношу никаких речей. Однако в моем послужном списке уже несколько выступлений на английском. И думаю, что с каждым годом их число будет расти. Любопытный факт, но, когда я говорю на публике, я чувствую себя куда комфортнее, изъясняясь не на родном японском, а на своем далеко не совершенном английском. Думаю, дело в том, что при разговоре на какую-то серьезную тему по-японски я буквально тону в море слов – слишком уж богат выбор, слишком много возможностей. Как писатель, я нахожусь с японским языком в крайне близких (я бы даже сказал, интимных) отношениях, поэтому выступление перед большим количеством слушателей – не самое приятное переживание: я без руля и без ветрил ношусь по океану слов и едва не тону в его изобильных глубинах.

Так что в случае с японским языком мне хотелось бы ограничиться уединенной работой в своем кабинете, за письменным столом. Играя на своем поле, я умело принимаю подачу – нахожу правильные, эффективные контексты, придающие словам именно тот смысл, который нужен, и добиваюсь вполне конкретного результата. Это моя работа, в конце концов. Но если я попробую говорить о том, о чем я пишу, уверен – меня тут же припрут к стенке. Произнося слова, я всегда чувствую, что неизбежно упускаю что-то крайне важное. По-видимому, я никогда так и не привыкну к этим смысловым ножницам. (Ну и кроме того, я принципиально не хочу показываться в Японии на публике – не хотелось бы превратиться в одного из тех несчастных, которым приставучие поклонники шагу ступить не дают.)

Когда я пытаюсь говорить на иностранном языке, мой выбор и возможности заведомо ограниченны. Я очень люблю читать англоязычную литературу, но разговорный английский – не мой конек. Однако, и это стало для меня прелюбопытнейшим открытием, именно поэтому мне гораздо легче произносить речи на английском языке. «Все-таки не родной язык, – думаю я, – что уж тут». Разумеется, на подготовку уходит дикое количество времени. Прежде чем выйти на сцену и заговорить, я должен выучить наизусть получасовую, а иногда и сорокаминутную речь на английском. Если просто читать по бумажке, публике будет невыносимо скучно. Я выбираю слова, которые легко произносятся, чтобы люди смогли меня понять, а еще нужно время от времени смешить публику, чтобы она чувствовала себя комфортно. Помимо того из моей речи должно быть ясно, кто я, собственно говоря, такой. Даже если это короткая речь. Для того чтобы достичь желаемого эффекта, мне нужно тренироваться – раз за разом произносить текст. На это уходит много сил, зато я каждый раз чувствую, что бросаю вызов самому себе, – и это довольно приятное чувство.

Бег как нельзя лучше подходит для зубрежки речей и вообще чего угодно. Пока ноги сами несут меня по знакомому маршруту, я мысленно нанизываю цепочки слов. Проверяю ритмику фразы, ее звучание. Если моя голова чем-то занята, я могу очень долго бежать со своей обычной скоростью и нисколько не устать. Репетируя речь, я иногда жестикулирую, примеряю всякие разные выражения лица, и попадающиеся навстречу люди кидают на меня удивленные взгляды.

Сегодня на пробежке я видел большого канадского гуся. Он лежал у самой реки, безнадежно мертвый. А под деревом я заметил мертвую белку. Со стороны было похоже, что животные спят, но на самом-то деле они умерли. У обоих был очень смиренный вид, наверное, с таким и должно принимать неизбежный конец жизни. Тихое выражение некоего освобождения, что ли. Неподалеку от лодочной станции мне встретился бомж, закутанный в грязные лохмотья. Он толкал перед собой тележку из супермаркета, распевая во весь голос «Прекрасную Америку». Я так и не смог понять, искренне он это или с иронией.

В любом случае, на календаре уже октябрь. Я и не успел заметить, как подошел к концу еще один месяц. Самое суровое время года не за горами.

Глава 6

Никто не стучал кулаком по столу, никто не швырял бокалы

23 июня 1996 г.

Озеро Сарома, Хоккайдо

Вы когда-нибудь пробегали сто километров за один день? Подавляющее большинство людей (я имею в виду нормальных людей) ничего подобного никогда не делали. Обычному городскому жителю вряд ли придет в голову такая безумная идея. А вот я как-то раз сделал это – принял участие в забеге на сто километров, который длился с утра до вечера.

Преодолев дистанцию, я был изможден и физически, и морально – решил, что вообще больше бегать не буду, с меня хватит. Сомневаюсь, что когда-нибудь снова решусь на такое, хотя кто знает, как оно там повернется. Вполне возможно, что однажды, забыв об уроках прошлого, я опять побегу ультрамарафон. Неизвестно, что будет завтра, пока завтра не наступило.

Как бы то ни было, теперь, когда я оглядываюсь назад и переосмысливаю тот забег, я понимаю, что для меня, как для бегуна, он имел немаловажное значение. Не уверен, что в стокилометровой пробежке как таковой есть особый смысл, но, поскольку это явно ненормальное времяпрепровождение, вы вправе ожидать, что оно произведет некий переворот в вашем сознании. Привнесет новые элементы в ваше понимание того, кем вы являетесь на самом деле. И в результате вы увидите свою жизнь, все ее оттенки и полутона совсем по-другому. Хорошо это или плохо, но со мной все случилось именно так.

Ниже вы найдете очерк, который я написал по горячим следам, через пару дней после забега. Недавно я перечитал этот текст и заново пережил все то, что думал и чувствовал тогда, десять лет назад. Прочитав его, вы поймете, с каким багажом (до сих пор не знаю, плакать мне или смеяться) я вышел из этого сурового испытания. А может статься, и не поймете.

* * *

Каждый год в июне на озере Сарома (это на Хоккайдо, там не бывает сезона дождей) проводится стокилометровый ультрамарафон. В это время года на Хоккайдо чудесно, но в северную часть острова, где как раз и находится озеро Сарома, настоящее лето приходит гораздо позже. Рано утром, когда стартует забег, еще очень холодно, так что одеваться нужно многослойно. Чем выше поднимается солнце, тем становится теплее, и бегуны, как насекомые, которые проходят все стадии превращения, слой за слоем скидывают с себя одежду. Я помню, что ближе к финишу, так и не сняв перчатки, остался в одной футболке, что было довольно рискованно. Если бы пошел дождь, я бы, конечно, околел, но, к счастью, хоть небо и заволокло тучами, на нас так и не пролилось ни капли.

Марафонцы бегут вокруг озера Сарома, примыкающего к Охотскому морю. Это запредельно огромное озеро – попробуйте его обежать, и вы сами в этом убедитесь. Забег начинается на западе, в городке Вакибэцу, и заканчивается на восточном берегу – в Токоротё (который теперь переименован в Китами). Последний этап марафона (с 85-го по 98-й километр) проходит по природному парку Вакка Гэнсэй Ханадзоно, узкой и длинной косе, отделяющей озеро от Охотского моря. Это потрясающе красивая трасса – при условии, что вам удастся на бегу полюбоваться видами. Местные власти не перекрывают движение транспорта вдоль трассы, но, учитывая, что машин (как, впрочем, и людей) крайне мало, их можно понять. Вдоль дороги лениво пасутся коровы. Они не проявляют к бегунам никакого интереса. Они заняты жеванием травы, и у них нет ни времени, ни желания обращать внимание на этих странных двуногих с их абсолютно бессмысленными занятиями. В свою очередь, бегунам тоже как-то не до коров. После сорока двух километров на каждом десятом километре – контрольный пункт, и если ты не укладываешься в установленное время, тебя автоматически дисквалифицируют. Дисквалифицированных каждый год бывает очень много. С этим здесь строго. Я приехал сюда, на самый север Японии, специально, чтобы принять участие в этом забеге, и мне бы очень не хотелось сойти с дистанции на полпути. Я сделаю все, чтобы пробежать в положенном темпе.

Этот забег – один из первых ультрамарафонов в Японии. Организацией соревнования – очень ответственно и слаженно – занимаются местные жители. Принимать в нем участие сплошное удовольствие.