Астрал (СИ) - Уинтерборн Джон

Несмотря на то, что ее изначальная цель предполагала исход, в которой ей раз за разом придется избавлять от воспоминаний Августа, она все же сдалась своим же чувствам. Она чувствовала вину за то, что его память буквально оставалась искореженной.

Чары спали окончательно, и кучерявые волосы Авелины избавились от темно-синего цвета, попутно выпрямляясь и приобретая серебристый оттенок. Вместе с волосами побледнела и кожа, став по-настоящему схожей с той, что некогда можно было увидеть у проклятых бессмертием. Но проклятые бессмертием давно исчезли, и оставалось лишь одно «проклятие», в котором прослеживался столь яркий симптом — «вампиризм». Об этом свидетельствовали и склянки, содержимое которых подозрительно сильно своим видом и запахом напоминали Августу о крови, которая и необходима вампирам для выживания.

Ситуация усугублялась еще и тем, что несмотря на поздний вечер, вокруг этих двоих было все же предостаточно людей, и Авелина уже успела подобным падением и последующим превращением собрать на себе пару-тройки лишних взглядов.

С этим надо было что-то сделать.

Она не придумала ничего лучше, чем собрать в себе последние силы и принудительно приподнять оказавшегося в ступоре Августа за плечи. За этим, она закинула руки ему за шею и приблизилась так близко, что не позволяла другим людям заметить то, что происходило с ее глазами, так сильно выделяющимися на фоне тьмы. Сейчас они выглядели как ужасно нелепая парочка со странным поведением, но кровь под ногами и окровавленное платье Авелины портили общий вид. Впрочем, ей удалось отвлечь внимание проходящих мимо людей, намекая, что не стоит совать нос в «личные» дела.

— Прости меня, Август… — тихим голосом обратилась к нему Авелина, слегка приоткрыв рот, тем самым оголяя свои вампирские клыки. — Я сделаю это безболезненно.

На момент, рот Авелины раскрылся неестественно широко, а вместе с этим удлинился язык и все зубы перевоплотились в острые вампирские клыки, нагоняя страх в сердце Августа. Но это случилось лишь на момент, и в то же мгновение Авелина вцепилась в его губы не только ради внезапного поцелуя, который должен был отвлечь внимание других, но и ради того, чтобы насытиться его кровью, что так сильно нужна ей сейчас.

Как нетрудно догадаться, у нее случился приступ крови — момент, в который недостаток крови извне в организме вампира дает о себе знать. Такое происходит не только в том случае, если вампир по тем или иным причинам не может позволить себе испить крови, но и совершенно случайно, наравне с тем, как люди заражаются болезнями.

Август догадался о том, что Элизабет на самом деле вампир. Но он все еще не догадался, что сейчас перед ней находится тот самый демон-вампир, за которой он охотится вот уже не первый год. Та самая Авелина, вампир, к которому у него есть так много вопросов, на которые он столь сильно желает узнать ответы, что готов даже гнаться за глупой легендой о «Вишмастере», что недавно покорила столицу.

— На самом деле, я ненавижу кровь как явление… — заговорила Авелина, отцепившись от губ ошарашенного Августа, продолжающего смиренно стоять на месте, не в силах выговорить и слова, не говоря уже о том, чтобы сделать хоть что-нибудь. — Кровь появляются, когда люди кровоточат, когда им наносят увечья. Или, проще говоря… — Авелина отошла назад на метр, раскинув руки в стороны и явив взорву Августа и окружающих его людей свои демонические крылья, размером чуть ли не с ее тело. — Кровь появляется, когда людям причиняют боль. Именно поэтому я ее ненавижу.

Вопреки тому, чтобы вновь принять маскировку, Авелина напротив, позволила своему истинному обличию проявиться во всей красе: пальцы и ногти стали длиннее, из-за чего последние стали напоминать собой когти, зрачки приобрели форму рода кошачьих, выжидающих свою добычу, а зубы превратились в острые, устрашающие клыки.

— Перед концом мира всего, я видела огромное поле, заполненное человеческой кровью на пару с падшими телами. Тогда я почувствовала в себе ужасное отвращение, но мое нутро, извращенное моими же руками, буквально ликовало от такого ужасающего вида. Получается, что несмотря на мое отвращение в сознании, я по итогу все равно не могу перебороть собственные инстинкты, и кровь для меня становится необходимостью.

Неожиданно, Авелину окружил десяток мужчин с однозарядными винтовками сбежавшихся в одно мгнвоение, ее окружили те самые гвардейцы, упомянутые Августом в баре. И действительно, любой из них был как две капли воды похож на Столичную Убийцу, и, на Августа соответственно — не было только необычного светлого плаща. В остальном же на них была надета темная кожаная форма с маской, так сильно похожая на костюм Августа. Лишь шляпы на голове и иной материал хоть как-то отличали их.

Наравне с тяжелыми гвардейцами, легкие действуют от лица самого императора, но если первые охраняют императорские покои, то легкая гвардия направлена на охоту за нелюдями в столице — за вампирами, веровольфами, демонами, нежитью и всем им подобным. Они — люди, отринувшее в себе все человеческое ради того, чтобы защитить столицу от нечисти. Похоже, они от головы до пят убеждены в праведности своей цели, и, стоит сказать, это видно по их пустым глазам, в которых не было бы хоть какого-нибудь намека на эмоции.

— Я пыталась продержаться без крови так долго, как могла. И, в какой-то момент, мне даже стало казаться, что у меня получается… — Авелина взглянула на свою окровавленную руку, в которой еще оставались осколки от склянки, и, после этого, отчаянно опустила руки от разочарования в самой себе. — Но, как видишь, мне это вернулось вдвойне. Все обернулось наихудшим образом.

— Ваша дальнейшая судьба будет предоставлена в руки церковного «Трибунала». — Заговорил лишь один из гвардейцев, остальные невозмутимо молчали, непоколебимо удерживая винтовки. — Дальнейшее сопротивление лишь усугубит ситуацию.

— Кажется, мы с тобой совсем не похожи на любовную парочку. — Искренне усмехнувшись, приметила Авелина. — Даже обидно. — Последние намеки на улыбку после столь нелепой шутки исчезли с ее лица, и все, что она смогла — это испустить шумный вздох, переполненный такой же искренней обидой на мир. — Правда обидно.

Развернувшись на месте с поднятыми руками и лишив себя свое истинного обличия, оставив лишь серебристые волосы на пару с глазами, Авелина показала таким жестом, что окончательно сдается императорской гвардии. И хоть она сейчас с легкостью могла раскидать их в стороны, или, по крайней мере, попытаться скрыться… она не стала.

Почему? Только она сама может ответить на этот вопрос.

— «Приступ заставляет вампиров невероятным образом страдать, причиняя им сильнейшую боль и превращая их в подобие животных, нежели человека…» — процитировала Авелина, уходя в сторону «Врат» под стражей. — «Но легенда гласит, что больше всего страданий приступы приносят первозданном демону-вампиру — Авелине».

Произнеся это, Авелина постаралась не оставить в Августе сомнений по поводу принадлежности ее настоящей личности. Впрочем, он понял это еще тогда, когда увидел огромные демонические крылья у нее за спиной, не присущие обычным вампирам. Сейчас Август хотел задать ей множество вопросов, накопившихся в нем за столь продолжительный промежуток времени, но он прекрасно понимал, что гвардейцы более не подпустят его и на метр к демону-вампиру — даже несмотря на его статус барона.

Потому что захват первозданного демона-вампира, того, кого ныне называют одним из предвестников темного солнца, которые некогда привели мир к погибели — это событие из ряда вон выходящее, требующее особого вмешательства самого императора и церкви.

— Если люди смогут вздохнуть с облегчением, когда меня публично осудят — так такому и быть. Возможно, это даже в какой-то мере сделает меня счастливой.

— Лиз… — тихо выдавил из себя Август, протянув руку в ее сторону. Но даже столь легкого шепота хватило, чтобы Авелина услышала его слова.

— Мне очень жаль. — Посмотрев на него через плечо, сказала Авелина. — Прощай, Эдвард.