Виктор Цой и другие. Как зажигают звезды - Юрий Айзеншпис

Битломания, охватившая весь мир, не миновала и меня. И еще как не миновала! Словно неизлечимая болезнь, словно окончательный диагноз. Уже первая услышанная композиция — «I want to hold your hand» мне безумно понравилась. А когда громко прозвучали такие бессмертные хиты, как «Мишель», «Yesterday», которые признали и недоверчивые музыкальные авторитеты, любовь к группе стала безграничной. И если записи Пресли я мог слушать часами, то «Битлз» — сутками. И чтобы динамики погромче звучали! Отцу эти мои увлечения сильно не нравились, да и негативной реакции соседей он всерьез опасался. И действительно, как-то по их «стуку» к нам заявился участковый и сильно удивлялся моим космополитическим вкусам:

— У нас масса прекрасных, мелодичных песен с понятными текстами. Сколько можно ерунду эту западную слушать?

Отец его поддерживал, а мама вяло защищала меня, типа: «Ну, послушает и скоро надоест». Жизнь показала, что не надоело. Пока же сошлись на том, что я резко убавлю громкость звучания. Мои уверения, что на тихом звуке нельзя расслышать всю красоту аранжировок, приняты не были.

Битлы в отличие от суперменского Пресли выглядели «своими свойскими ребятами», и именно этот образ «ребят с нашего, хоть и английского двора», дал импульс созданию многочисленных команд а-ля «Битлз». Попытки, как бы теперь сказали, клонирования происходили повсюду в мире, не остался в стороне и я с друзьями. И мы создали группу «Сокол». Как вы, наверное, уже догадались, название ей дали по месту жительства инициаторов проекта. Юра Ермаков, ставший музыкальным руководителем, проживал в генеральском доме у метро «Сокол», здесь же поблизости обитал гитарист Игорь Гончарук. Клавишник Слава Черныш тоже являлся нашим соседом, хотя его основное жилье находилось в центре, он имел вторую квартиру на Новопесчанной. Зная и признавая мою активность и организаторский талант, друзья назначили меня кем-то вроде импресарио новой команды. В ее первый состав также вошли отличный гитарист Валерий Сиротский и Серега Тимашов — гигант ударных. Два последних участника незадолго до этого работали в «Братьях». Иногда именно с «Братьями», образовавшимися в 1963 году, принято связывать начало советской рок-музыки, но тот коллектив был все-таки полуресторанным, исполняющим и советские песни. Для «Соколов» совок считался полностью неприемлемым, долгое время репертуар исполнялся только на английском языке.

Первые публичные выступления состоялись в кафе «Экспромт» на площади Курчатова. Купили красочные открытки, на обратной стороне которых напечатали: «Дорогой друг! Приглашаем на вечер встреч с группой «Сокол». Поставили печать, вырезанную из школьного ластика с изображением хищной птицы. Билет стоил 5 рублей. Естественно, он продавался с рук и только по друзьям, официально через театральные кассы мы этого делать не имели права. Зато вполне легально могли снять на вечер все небольшое кафе, как его снимали на день рождения или свадьбу, и в общем-то могли петь для своих гостей практически что угодно. Идея набирать гостей среди своих друзей, друзей своих друзей и далее была в чем-то новаторской и оказалась весьма продуктивной. В первую очередь откликались любители музыки. Я звонил, например, приятелю Володе Киселеву, и говорил как бы невзначай:

— Привет! Мы тут музыкальную группу создали, типа «Битлз»…

— Ух ты, интересно. Ну и где будете выступать?

— Да вот, в пятницу в клубе. Приходи с девушкой и приятелей приводи. Правда, вход платный — надо поддержать пацанов…

— А сколько билет-то стоит? Пять рублей? О, ну это ерунда. Возьмем столик на четверых.

Кое-кто из приглашаемых начинал «умно» рассуждать, мол, какой из вас «Битлз», лоховство это, гонимый совок и т. д., но и эти скептики хотели увидеть нас в действии. Хотя бы для того, чтобы очно освистать «халтуру». В общем, 80 счастливчиков на свой первый концерт мы набрали без труда. Из оплаты билета полтора рубля шло в кассу группы, а на три с полтиной посетители получали еду и питье. Бутылка вина или водки на четверых, салат, горячее, мороженое, чай. Наши же полтора рубля делились поровну после вычитания всех накладных расходов. Часть инструментов была собственностью музыкантов, часть — собственностью группы, а вот вся весьма дорогостоящая звуковая аппаратура — пульты, колонки, усилители — принадлежала мне. Откуда я брал деньги на ее покупку? Ну, занимался мелким бизнесом, прежде всего вокруг пластинок. Ну, еще кое-чем.

Сотрудники кафе, у которых на кухне подпрыгивали сковородки от раскатов музыки, удивленно выходили в белых халатах и смотрели на беснующуюся молодежь. Такого шоу они и в кино не видели. В общем первое выступление удалось на славу, хотя и не обошлось без эксцессов: басиста Игоря сильно тряхануло током, едва он взялся за стойку с музыкальной аппаратурой. Выключили весь свет, долго искали дефект заземления, но в итоге все остались довольны и решили подобные встречи продолжать. Помню, например, зиму 1966 года. Дело происходило в достаточно тихом, фабрично-заводском районе Москвы, в местном кафе-стекляшке. У входа не висело никаких афиш, а окна заведения оказались максимально плотно зашторены. Все объяснялось достаточно просто: там происходило нелегальное выступление (на жаргоне — «халтура»), вдобавок исполняемый нами рок-н-ролл уже фактически занесли в черные списки. Где-то в один ряд с проституцией и спекуляцией. И в случае обнаружения концерта его организаторам и музыкантам вполне могли инкриминировать статьи за «незаконную предпринимательскую деятельность и идеологическую диверсию — пропаганду западных ценностей». Наше выступление уже не подходило под категорию самодеятельности, а значит, требовались многочисленные разрешения и согласования с Министерством культуры и прочими органами. Требовались аттестация, залитованный репертуар, приписка к филармонии. Заполучить же требуемые разрешения тогда казалось столь же реальным, как увидеть живого «Битла». Или как на Марс полететь. А в зале стекляшки тем временем уже во всю гремел настоящий, громкий, примитивный, неотшлифованный, напористый рок-н-ролл. В ресторанах и аналогичных публичных местах в те времена звучала в основном советская эстрада или песенки «стран народной демократии» — Венгрии, Болгарии и т. д. Карела Готта вроде сильно любили, а, может, я путаю слегка, и он заголосил позже. Здесь же совсем неподготовленная публика, в особенности девушки нежного возраста, была просто ошарашена — вот это да! Но только первые пять — десять минут, а потом все вошли во вкус, и скоро заведение стало похожим на вертеп. Какая-то эйфория, фантастическая атмосфера пронизывала все и всех. Звук двух — трех обычных электрогитар чуть не сносил с места скромную «стекляшку». Люди вскакивали и устраивали первобытные а-ля рок-н-ролльные танцы, плясали и извивались, больше подчиняясь своим эмоциям, нежели рассудку. Да и сам рассудок полностью затуманили новое звучание и всеобщее воодушевление. Полный экстаз! Концерт закончился тихо и даже немного резко. На сцену вышел человек и просто сказал, «…вечер закончен, всего доброго!». Получилось почти как у Булгакова: «Маэстро! Урежьте марш!». Все нехотя потянулись к выходу и стали расходиться, громко обсуждая увиденное и услышанное. И заметьте, никакой милиции!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});