Только ты можешь спасти человечество - Терри Пратчетт

— И ты с ним согласен? — спросил Джонни.

Бигмак пожал плечами.

— Вот то-то и оно, — сказал Холодец. — Чесать языком всякий может! Даже от премьер-министров не так-то легко избавиться, а ведь они-то хотя бы не устраивают массовых расстрелов. То есть больше не устраивают…

— Мой брат — кретин, — проворчал Бигмак так тихо, что вряд ли его услышал кто-нибудь, кроме Джонни.

— Какой-то мужик по ящику сказал, наши так удачно отбомбились, потому что все выросли на компьютерных играх, — сказал Холодец.

— Ясно? — спросил Джонни. — И я про то же. Игры похожи на жизнь. Жизнь — на игру. И… и… все это происходит сразу, у меня в голове.

— А-а, — понимающе протянул Ноу Йоу, — тогда ты не псих. Это шаманство. Я читал.

— Что за шаманство?

— Шаманы жили наполовину в реальном мире, а наполовину во сне, — пояснил Ноу Йоу. — Ну, как знахари, друиды и прочие. Очень были важные шишки. Вели за собой простой народ.

— Вели? — переспросил Джонни. — Куда?

— Не знаю… Мать говорит, они все — исчадия Сатаны.

— Да она про все так говорит, — фыркнул Холодец.

— Верно, — мрачно согласился Ноу Йоу.

— Она и про ролевые игры сказала, что это сатанинская выдумка, — припомнил Холодец.

— Да.

— Видать, башковитый старик, — сказал Холодец. — Вы прикиньте: сидеть где-то там под землей, в аду, и придумывать схемы поединков! Небось, чертыхается, бедняга, всякий раз, как костяшки-кубики загорятся…

Шаманство, подумал Джонни. Да. Я мог бы стать шаманом. Проводником. Это, во всяком случае, лучше, чем быть психом.

И снова был урок математики. С точки зрения Джонни, без х2 + 3у будущее выглядело намного уютнее. Проблем хватало и без квадратных уравнений с двумя неизвестными.

Он боролся с желанием позвонить.

После математики в расписании стояли основы безопасности жизни (разговоры обо всем, что взбредет в голову, или, на худой конец, о СПИДе). Их спокойно можно было прогулять. По-настоящему день заканчивался математикой. ОБЖ придумали для того, чтобы дети лишних сорок пять минут не болтались по улицам.

Позвонить, конечно, можно было… Взять телефонную книгу, напрячь извилины…

Джонни сидел и смотрел в потолок. Учитель говорил о войне. В последние дни все только о ней и говорили. Джонни слушал вполуха. Бомбардировки никому не нравились. Одна девчонка даже разревелась.

Вдруг к телефону подойдет сама Керсти? Или скажет, что знать его не знает?

Бигмак заспорил с учителем — небывалое дело.

А потом кто-то сказал:

— Вы думаете, это легко? Вы думаете, пилоты спокойненько сидят себе в самолетах, будто это… будто это игра? И смеются не от радости, что еще живы, а потому что им… весело? Да в них каждый день стреляют на поражение! И в любую минуту могут разнести на куски! Думаете, им не хочется спросить, зачем все это? По-вашему, им это нравится? Мы всегда из всего делаем игру. А это не игра! Нужно точно определиться, что настоящее!

Все смотрели на него.

— По крайней мере, я так думаю, — закончил Джонни.

Глава 9

На Земле тебя никто не услышит

Щелк!

— Алло?

— Э…

— Алло!

— Э… Будьте добры Си… Керсти.

— Кто ее спрашивает?

— Знакомый. Э… она, наверное, не знает, как меня зовут.

— Знакомый, которого она не знает по имени?

— Пожалуйста!

— Ну, подождите…

Джонни уставился в стену спальни. Наконец звонкий голос с подозрением произнес:

— Да? Кто это?

— Ты Сигурни. Тебе нравятся «Подробности см. на вкладке». Ты классный пилот. Ты…

— Ты — он!

У Джонни вырвался вздох облегчения. Она существует!

Искать номер в телефонной книге оказалось труднее, чем пилотировать звездолет. Пожалуй, даже труднее, чем умирать.

— Я сомневался, что ты существуешь, — признался он.

— А я — что ты.

— Мне надо с тобой поговорить. В смысле, не по телефону.

— А вдруг ты маньяк? Откуда мне знать?

— А что, я похож на маньяка?

— Да!

— Угу. Но в принципе?

На мгновение воцарилось молчание. Потом девчонка неохотно сказала:

— Хорошо. Можешь забежать.

— Что? К тебе домой?

— Это безопаснее, чем встречаться на людях, балда.

Кому как, подумал Джонни. И согласился.

— Я хочу сказать, может ты из этих… чудил.

— Каких чудил? Клоунов?

Тогда она очень осторожно сказала:

— Это взаправду ты?

— Насчет взаправду не уверен. Но точно я.

— Ты же взорвался.

— Да, я знаю. Если помнишь, я там тоже был.

— В игре я редко погибаю. Я вообще этих пришельцев еле нашла.

«Ха!» — подумал Джонни и угрюмо сказал:

— Сколько ни погибай, не привыкнешь.

Тайн-Кресент оказалась прямой, обсаженной деревьями улицей с большими домами, отделанными «под дерево» (дабы вводить в заблуждение случайных прохожих — вдруг те поверят, что эти стены возведены еще при Генрихе VIII?). К домам примыкали большие двойные гаражи.

Ему открыла мама Керсти. Она улыбалась точь-в-точь как Капитан (только Капитана извиняло родство с крокодилами). Джонни заподозрил, что то ли не так одет, то ли физиономией не вышел.

Его провели в большую белую комнату. Одну стену занимали дорогие книжные полки. Пол был из сосновых досок, некрашеных, зато натертых до блеска, — они, казалось, говорили: «Подумаешь! Захотим, так и ковры положим, не проблема». В углу возле стула стояла арфа, вокруг валялись ноты.

Джонни поднял один листок. На нем стояло: «Королевский колледж. Пятый класс».

— Ну?

Она стояла у него за спиной. Листок выскользнул из его пальцев.

— И никаких «э-э», — прибавила Керсти, усаживаясь. — Ты все время экаешь. Тебе что, уверенности не хватает?

— Э… Нет. Привет…

— Садись. Мама заварит нам чаю и потом уже не будет мешать. Это ты наверняка заметишь. Просто слышно, как она не мешает. Она считает, у меня слишком мало друзей.

Керсти была рыжая и, разумеется, тощая. Казалось, кто-то ухватил ее за кудрявый «конский хвост» на затылке и вытянул в струнку.

— Я насчет игры, — неопределенно сказал Джонни.

— Что насчет игры?

— Я рад, что ты тоже там. Ноу Йоу сказал, у меня крыша едет из-за Трудных Времен и это просто проекции моих проблем.

— У меня никаких проблем нет, — фыркнула Керсти. — И с предками, если хочешь знать, полный контакт. Наверное, есть какая-то простая психологическая причина, которую ты по своей тупости не можешь вычислить.

— Когда мы говорили, мне показалось, тебя это больше волнует, — заметил Джонни.

— А теперь я успела как следует подумать. Какая мне разница, что случится с какими-то там точками на экране?

— А Космических Захватчиков ты видела? — спросил Джонни.

— Да, но они были тупые. С тупыми иначе не бывает. Почитай Чарльза Дарвина. А я по типу личности — победитель. Мне другое интересно: что ты делал в моем сне?

— Я не уверен, во сне ли, — сказал Джонни. — Я не могу понять, что это. И не сон, и не явь. Что-то среднее. Не знаю. Может, у тебя что-то с головой. Может, тебя занесло туда потому… потому… не знаю почему, но причина должна быть, — неуклюже закончил он.

— А что тогда там делаешь ты?

— Хочу спасти скрр-иии.

— Зачем?

— Ну… на меня возложили ответственность. Но Капитана то ли арестовали, то ли что, не знаю. Был бунт. А все Канонир. Он стоит за этим. Но если я… если у нас получится вызволить Капитана, она, может быть, сумеет опять развернуть флот. Я подумал, может, ты сообразишь, как ее освободить, — неуклюже закончил он. — Времени у нас не так уж много.

— Ее? — переспросила Керсти.

— Она все это начала. Она рассчитывала на меня.

— Ты сказал «она», — не отставала Керсти. Джонни встал.

— Я думал, ты можешь помочь, — устало сказал он. — Но кому какое дело, что станет с точками, которые и настоящими-то нельзя назвать. Так что я, пожалуй…

— Ты все время говоришь «она», — перебила Керсти. — Капитан — женщина?

— Самка, — поправил Джонни. — Да.

— А про Канонира ты сказал «он», — заметила Керсти.

— Верно.

Керсти встала.

— Вот! Типично для современного общества! Наверное, ему не дает покоя, что жен… самка обошла его. Я с этим сталкиваюсь сплошь и рядом.

— Э… — промямлил Джонни. Он как раз собирался сказать, что все скрр-иии, кроме Канонира, — представительницы слабого пола, но какая-то из его извилин быстренько смекнула, что к чему, и вовремя заставила своего обладателя прикусить язык, заменив отброшенные в небытие слова старым добрым «э».

— Я читала в журнале, — сказала Керсти, — как целая шайка директоров ополчилась на одну-единственную женщину и вышвырнула ее с работы только потому, что она стала начальником. Со мной в шахматном клубе было то же самое.

Пожалуй, он промолчал не зря. В глазах Керсти появился нехороший блеск. Да, честность в данном случае вряд ли стала бы лучшей политикой. Хватит и правдивости. В конце концов, по большому счету он еще не произнес ни слова лжи.