На медленном огне - Синди Жерар

Несмотря на резкий порывистый ветер, она прошла обычный маршрут за рекордное время. Выдающийся в озеро мыс из белых скал поднимался к самой высокой точке острова. Она увидела залив и гнездо орла высоко в соснах, через бухту. Когда Джо подошла туда, небо очистилось от облаков и стало голубым. Скала уже нагревалась под солнцем, и девушка села на землю. Она подтянула колени к подбородку и обняла их руками.

Орлов в гнезде, похоже, не было. Но она знала, что они находятся скорее всего, где-то рядом, бороздят небо, как грациозные планеры, в поисках еды для своего потомства. Гордые птицы будут охотиться над озером до середины ноября, затем улетят в более теплые края. Их возвращение в апреле всегда означало конец зимы и сырое весеннее тепло.

Погруженная в размышления о том, что принесет ей весна, она не услышала шагов Адама.

— Здесь очень красиво.

Его голос был приятной неожиданностью. Очень приятной. Она прикрыла глаза рукой от солнца и улыбнулась ему. — Для человека с больной ногой вы весьма недурно ходите по лесу.

Адам присел рядом с ней и устремил свой взгляд на синие воды залива.

— Это благодаря мокасинам.

Она поглядела сначала на мягкие кожаные мокасины, облегавшие его ноги, затем на его золотистые волосы. Она улыбнулась:

— Если вы хотите меня убедить в том, что в вас течет индейская кровь, бросьте эту затею. Ни один уважающий себя воин индейского племени не оказался бы пойманным на все эти белокурые прелести.

Адам сделал большие глаза и покачал головой.

Джо усмехнулась.

Они сидели рядом в тишине и наслаждались неожиданным покоем. Солнце согревало их спины и головы.

— Как рука? — спросил он.

Она протянула свою забинтованную руку Адаму.

— Хорошо. В самом деле, я чувствую себя значительно лучше. Спасибо.

Джо хотела задать ему такой же вопрос о ноге, но не решилась, хотя этого требовала простая вежливость, очень хотелось узнать. Она не могла забыть, как он склонился и завязал ей шнурки на туфлях: большие руки были такими нежными. Не могла она отделаться и от теплого чувства к этому сильному и гордому человеку, который не хотел позволить ей в одиночку сражаться со своими проблемами.

Адам читал все ее вопросы на ее тонком лице. Он чувствовал, как хочется ей получить на них ответы и был восхищен сдержанностью девушки.

Она совершенно непритязательна, не заваливала его вопросами, держалась скромно, когда разговор заходил о ней, и всячески пыталась не попадаться ему на глаза слишком часто. Ему нравилась эта ее черта. Он проникся уважением и к тому, как она приспособилась к их вынужденному изгнанию. Как и он, Джо предпочитала одиночество и умела быть наедине сама с собой.

Он понял также и то, как напугана была она, когда убежала в тот день прочь.

Он глядел на нее, на ее переливающиеся под солнцем локоны, ее кремовую кожу — она сидела, закрыв глаза и подставив лицо солнцу. Он не хотел ее тревожить, но причина была веской.

— Не могла бы ты мне помочь в одном деле?

Глаза ее открылись:

— Конечно.

Тепло и благодарность наполнили его грудь.

Ее полное доверие, сиюминутная отзывчивость на вопрос — все это пробудило в нем чувства, которых он не знал уже очень давно. Годы. С тех пор, как они были с Энни.

Он медленно поднялся, затем протянул руку и помог ей встать. Была ли она реальна, эта женщина, с лицом невинного ребенка и чувством доверия, которое вызывает лишь очень давний друг.

Адам очень долго смотрел в эти ярко-зеленые глаза, любуясь тем, как солнечный свет играл на янтарно-золотых густых ресницах. Слишком долго держал он в своей грубой ладони эту маленькую хрупкую руку и восхищался нежной близостью ее пальцев.

В какую-то долю секунды что-то пришло в движение, что-то неизбежное, что-то совершенно неправильное. Он желал ее так, как никогда и никого не желал все эти годы. Он стоял рядом и думал лишь о белом гибком теле, обернутом в мешковатую рубаху и тесные джинсы. Он думал, как давно не испытывал такого сильного желания.

Он не знал, почему это началось, но был уверен, что должен бороться с этим чувством.

Наконец, Джо первая вернулась к действительности, чтобы порвать нечто, охватившее их так, что время замерло.

— Может быть, сначала вы меня накормите? — спросила она, нарушая слишком красноречивое молчание. — Я все время пытаюсь держаться подальше, а в результате проголодалась.

Он обвел глазами ее лицо, затем ответил хрипловато:

— Да, некоторые виды голода необходимо утолять, да?

— Лишь некоторые? — спросила она смело.

Адам пришел в себя, услышав ее вопрос и отпустил руку, как будто только что понял, что все еще держит ее:

— Ну, а остальные виды голода — их вообще игнорировать. Давайте-ка поначалу утолим ваш голод, — произнес он мрачно.

Глава 6

Ступеньки домика необходимо было отремонтировать, и он обнаружил в сарае нужные инструменты. Адам рассудил, что физический труд даст ему определенный выход энергии, он чем-то займет свои руки. К тому же он таким образом хоть как-то отблагодарит людей, в чьем доме нашел приют.

Он накормил Джо, затем они взялись за дело. Это казалось ему самым безопасным видом деятельности. Но время шло, и он начал задавать себе вопрос — достаточно ли мудро он поступил?

Адам повернулся за очередным гвоздем и пришел в восхищение от игры света в ее волосах. И тут он понял, что ему грозит опасность.

Янтарно-золотые под солнцем и коричнево-красноватые при свете огня, тяжелые волосы спали мягкими волнами до самого пояса. Он уставился на игру солнечных бликов в этой роскошной золотой массе волос и не мог произнести ни слова.

Он помнил их мокрыми. По ощущению и по тонкости они напоминали нежную шелковую нить. Он представил себе, как играет ими — сухими, пушистыми, блестящими под солнцем, пропускает их через пальцы. Но в этот момент резким движением головы она отбросила всю массу волос через плечо, чтобы они не мешали. Но прядь за прядью, как песок в песочных часах, они свободно перетекали назад и вновь заслонили ее глаза.

Вопросительный взгляд Джо заставил его понять, что он слишком пристально смотрит на нее… что он загипнотизирован тем, что видит.

Это нужно заканчивать, сказал Адам сам себе. Эта тревога, эта юношеская восторженность становится просто одержимостью. Она, возможно, и не ребенок, но он ей все-таки годится в отцы. Да и не нужна ему эта головная боль, которую она наверняка принесет в его жизнь.

— Понятно? — спросил он, ставя ступеньку на место.

— Понятно.

Джо сумела удержать доску в устойчивом положении, уперевшись бедром в косяк и держа здоровую руку под доской.

— Мой отец обычно делал скамейки для пристани из кедра, — сказала она, поймав себя на том, что воспоминание ей было приятно. — Где вы научились работать с деревом?

— Испытания судьбы научили меня этому. К тому же Джон и я частенько вместе проводили время в его магазинчике.

Она ничего не сказала. Волосы вновь рассыпались по ее лицу, и он увидел, как она прореагировала на эти слова. Он ощутил растерянность и попытался скрыть его под раздражением.

— Ну, разве это не досадно? — спросил Адам, кивая головой на ее волосы. — Как вы вообще умудряетесь что-либо делать, все время они висят у вас на лице.

Она слегка пожала плечами.

— Достаточно заплести их в косу.

Испытывая отвращение к себе за эту вспышку, Адам заставил себя дышать спокойно.

— Держи вторую.

Он бросил молоток на землю и неловко поднялся. Он слишком долго пробыл согнувшись на земле. Потом захромал к дереву, где висела его куртка, и одним движением отвязал веревку, которая была натянута через оконную створку.

— Это нам поможет.

Джо выпрямилась и повернулась к нему спиной. Он медленно подошел и собрал ее тяжелую гриву в руки… и опять началось наваждение.

Волосы ее не походили ни на что, что он когда-либо трогал. Мягкие, как заря, душистые, как осеннее утро, казалось, они жили своей собственной жизнью. Адам не мог этого вынести. Он пропустил их через пальцы, отвел их с шеи гребнем, держа тяжелую золотую массу в своих больших руках. Это был самый неожиданный соблазн, который он когда-либо переживал, чувственный медленный, которому невозможно сопротивляться.

— Как они красивы, — бормотал он, точно в беспамятстве, испытывая искушение зарыться в это рассыпавшееся перед ним золото.

Она стояла очень спокойно, ее хрупкие плечи были напряжены.

— Вы были правы. Это большое неудобство.

— Хорошо, — произнес он так близко, что дыхание его шевелило волосы у нее на шее. — Это должно помочь.

Не столько умело, сколько решительно, он собрал тяжелые волосы на затылке, легко положил руки ей на плечи, рассматривая свою неуклюжую работу. — Ну, как?

— Значительно лучше. Спасибо, — пробормотала она, затем повернулась: — Становится жарко.