Аббатиса - Грофф Лорен

А все поющие души ослепительно светят миру.

Часть третья

1

В сумерках Мари стоит на поле.

Это тоже озимая рожь.

Год 1188-й, аббатиса Эмма недавно скончалась после долгой болезни. После Эмминой смерти аббатисой избрали Мари. Полная коробка белых глиняных шаров – за Мари, меж ними единственный черный, Года, услышав новость, закрывает лицо рукавом. В последнее время субприоресса обращалась с животными грубо, они кричали во время дойки, наконец у нее деликатно отобрали ведро и отправили ее на виноградник, расхаживать туда-сюда по длинным рядам винограда и медленно петь Magnificat[21] целиком. К последнему ряду Года успокоилась, одумалась, хоть и понурила плечи, хоть и нашептывала по утрам свои печали в теплые уши животных. Исповедники милосердные, они моргали и прощали ее без епитимьи.

Утверждение Мари в должности аббатисы праздновали широко. Неслыханные расходы, ведь угостить требовалось многих и многих, показать могущество и богатство – сперва в городе у собора, а потом келейно, в обители, только для женщин, монахинь и служанок. Мари только вздыхала про себя, подсчитывая, сколько денег на это уйдет, сколько потребуется козлят, лебедей, фунтов пряностей и бочек вина. По счастью, пока Эмма болела, они жили экономно.

Но епархиальное начальство, видя такие расходы, делало кислую мину, а перебрав вина, кривилось от злости и бормотало: надо бы обшарить обитель, поискать утаенные богатства и перераспределить их. Первое решение Мари в должности аббатисы – и такая грубая ошибка. Во главе стола на пиру Мари сидела с улыбкой, но внутри у нее сквозил липкий холодок.

Наконец пир закончился, на обитель мягко опустилась ночь, и Руфь – когда-то они вместе с Мари были новициатками – поцеловала аббатису со словами: дорогая Мари, ты сегодня вся светишься. От тебя исходит небесное сияние.

Не сердись, Руфи, ответила аббатиса, но отныне ты должна называть меня “матушкой”, – и обе рассмеялись.

К тому времени, когда Мари выбрали аббатисой, жар окончания регул уже покинул ее. Проклятие Евы больше над нею не властно. Кровотечения прекратились, из Мари наконец извлекли ножи, с четырнадцати лет вонзавшиеся в ее утробу.

Вместо этого к ней пришла холодная долгая ясность.

Отныне она смотрит вдаль. Вглядывается в вечность.

Впоследствии в личном дневнике, спрятанном от монахинь, ныне своих дочерей, она опишет первое великое, потрясшее землю видение. Живо опишет случившееся.

Дело перед вечерней. Над холмами висят сумерки, солнце умирает в золотых и тенистых кольцах. В последнем его сиянии за спиною Мари белеет крохотное аббатство. В небе ласточки описывают дуги.

Вилланки возле телег поют песню страсти, такую древнюю, что Мари кажется, будто слова ее не английские, и хотя сестрам не след слушать эту мирскую мерзость, ее сильные, работящие монахини, согнувшись, слушают с полуулыбкой, полы их черных хабитов лежат на земле, точно тени, их серпы свистят в такт песне.

Мари содрогается.

И не успеет она вздохнуть, как мир затихает.

А потом во всей своей безграничности обращает мощь внимания на Мари.

На концах ее пальцев вспыхивает искра. Быстрее дыхания бежит по рукам, по плоти ее плеч, по внутренностям, сраму, коже, остро и ярко устраивается в ее горле. Над лесом расцветают удивительные краски. Небеса расступаются, раскалываются с грохотом, сотрясшим землю под ногами Мари. В расщелине Мари видит женщину, сотканную из величия всех городов мира, женщину, облеченную в сияние.

Над головою женщины звездный венец: так Мари понимает, что перед нею Дева Мария, лицо ее скрыто в ослепительном свете дюжины солнц.

В руках у Мадонны бутон винно-красной розы. Мадонна роняет розу из своего простора на лес под ногами, бутон расцветает и так же стремительно облетает. Лепестки кружат на ветру, каждый мягкий лепесток по назначенному узору вырывает из земли высокое дерево в лесу. Мари чувствует этот узор под пальцами, точно гладит его рукой, и знает, что это лабиринт, а в середине лабиринта Мари видит желтый цветок ракитника на тонком стебле: он светит полной луной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мадонна рукой отводит покров сияния от своего лица, и Мари дозволено видеть ее: у Мадонны лицо ее матери, совсем молодое, оно лучится любовью. Мари падает на колени.

Богородица вновь облекается сиянием и скрывается в небесной расщелине.

После ее ухода небо обретает естественный темно-синий цвет.

День лишается сияния. Мари, опомнившись, понимает, что стоит на коленях в окружении дочерей.

Аббатиса уже стара, у нее был приступ, восклицает кто-то; ей всего сорок семь, возражает сердитый голос, она сильная, глупая ты девчонка, или ты ослепла, не видишь, аббатисе явился ангел?

Мари открывает глаза, улыбается дочерям, и они умолкают: таким сиянием и могуществом наделила ее Мадонна. Мари кожей чувствует их изумление.

Все хорошо, говорит Мари. Правда, все очень-очень хорошо.

Вдали звонят к вечерне. Мари отсылает монахинь в обитель, вилланки с фримартинами и тележками направляются в амбары, а Мари, подобрав полы хабита, во всю прыть, несмотря на великий рост, бежит через поле к себе. Проносится по саду, поднимается в свои покои, хотя кухарка и спрашивает аббатису, что той приготовить на ужин, но Мари не останавливается. Она заходит в кабинет и записывает свое видение.

Лишь воссоздав пережитое чернилами на пергаменте, Мари осмысляет видение и переносит его в личный дневник.

Видения неполны, пока их не запишешь и не отступишь на шаг, не покрутишь в руке так и эдак.

Мари видит, что в большом мире рыщут звери Апокалипсиса, оставляя за собой дымящийся черный след на обожженной земле. Падение Иерусалима, понимает Мари, повлечет за собой падение всего христианского мира. Христиан будут убивать, насиловать, обращать в рабство. Евреев в христианских землях обвинят во всем, переловят в домах, сожгут на кострах, прирежут без всякой жалости, женщин и детей похоронят живьем. Голод, завоевания, пожары, землетрясения; трупы устилают равнины. На головы всех живых пало облако незримого зла, оно омрачает воздух даже там, где они стоят. Долг Мари как матери своим дочерям сделать так, чтобы в обители это облако не видели и в глаза.

В видении, ниспосланном ей как сияющий дар, Мадонна сказала Мари, как уберечь дочерей от мирского влияния.

Ибо Мари, аббатиса, и есть тот ракитник, выросший над аббатством, и только ее сила спасет его от разрушения.

Вера ее дочерей светит ярко, как луна, свет в темнеющем небе.

Розой Мадонна сделала лабиринт в лесах вокруг аббатства, дабы показать Мари, что и она должна сделать так же.

Она должна выстроить лабиринт.

От города до обители можно запросто дойти за четверть дня. Но если вокруг нее выстроить лабиринт с потайным ходом, столь сложный путь отобьет охоту идти в аббатство у всех, кроме самых решительных, и Мари убережет своих дочерей от мирской порчи.

В этом месте не будет власти превыше власти Мари.

Они останутся на этом клочке земли, где всегда стоял монастырь, но дочери ее удалятся от него, отгородятся от скверны. Они станут самостоятельны, независимы ни от кого. Остров женщин.

2

Ночью Мари призывает к себе четырех самых толковых своих дочерей.

Новая приоресса Тильда, нервная и щепетильная, с милым удивленным лицом, похожим на мордочку мышки-сони. Как же эта девушка любит Бога, как жаждет Бога, с какой непреклонною простотой верит в то, что все в мире прекрасно. Столь проницательная простота в нашем сложном мире требует великого ума, понимает Мари. Она завидует этой девушке, восхищается ею.

Юная сестра Аста с умом практическим и ясным, прозревающим природу вещей, Аста ходит, опасно клонясь вперед, точно ей не терпится оказаться там, куда она направляется, а ест настолько неаккуратно, что сидеть с нею за столом – сущее наказание.