Гештальт, ведущий к просветлению - Джон Энрайт

Нет ничего плохого в сравнении. Это означает лишь, что мы до некоторой степени отстранились от опыта, который в настоящее время является материалом для сравнения. Мы интерпретируем опыт или часть его, как объект отдельный от нас, который можно сравнить с другим объектом, также отделенным от нас. Если в момент сравнения мы полностью ощущаем сравнение — мы переживаем его. Но если, например, мы сравниваем степень волнения, которое переживаем сейчас, с тем волнением, которое присутствует обычно, — мы не переживаем волнение полностью. Нам остается пережить только акт сравнения.

В качестве практического теста меры переживания и меры концептуализации в отчете о сознавании многие гештальтисты используют возможность локализовать нечто в теле. Если человек говорит: "Я чувствую себя сердитым", — гештальтист может сказать: "Где вы переживаете это чувство?" Если человек не может найти места для этого ощущения в своем теле, то он, скорее всего, имеет дело с представлением. Человек не сердит в настоящий момент, а имеет лишь смутное воспоминание о том, как он обычно сердится. Если человек может найти локализацию ощущения в теле, то гештальтист может работать с темой, предлагая пациенту сфокусироваться и все более точно и ясно распознавать, что именно переживается.

У каждого человека есть много степеней злости и сердитости, а также смеси рассерженности с чем-то еще. В данный момент гештальтист интересуется именно конкретной смесью, а не гневом вообще. Основной гештальтистский принцип состоит в том, что корень знания и понимания значения любого опыта состоит в переживании его, а не в отстранении и задавании вопросов «почему» и поисках причины и следствия.

Когда я задаюсь вопросом, почему же у меня болит голова или почему я так зол на кого-то — я отхожу от опыта. Опыт стал этим воспоминанием, чем-то, что уже произошло. Я нахожусь где-то в другом месте, рассматривая связи состояния с остальным миром. Опыт заморожен и неизменяем. Это воспоминание или представление о том, что когда-то было опытом. В этой позиции нет ничего нового и ничто не может из нее возникнуть. Я фиксирован в мире объективного опыта. Использование местоимения «это» в обозначении ситуации — также указатель, что говорящий отдален от полного переживания и находится на уровне представления.

Путь к знанию заключается в том, чтобы оставаться с опытом. Если у меня болит голова, я просто локализую и переживаю боль так полно, как только возможно. Если я сердит, то остаюсь в переживании своей рассерженности, фокусируясь на том, на ком фокусируется мой гнев.

Из этого опыта, если я остаюсь с ним, возникает мера значения, которая необходима в данной ситуации и вся необходимая дальнейшая информация. Если я сердит и не знаю почему, я просто остаюсь с опытом и углубляю его, двигаясь к нему все больше и больше, уходя все дальше и дальше от концептуализации. В результате внезапно может появиться образ того, на кого я сердит. Если я уже знаю, на кого я сердит, но не знаю повода и продолжаю фокусировать мой гнев, то рано или поздно повод проявится. Все, что мне нужно знать, будет внезапно проявлено при углублении опыта.

При этом процесс выявления ощущения и повода, вызвавшего его, вызывает увеличение жизненности. В этом процессе я, по крайней мере, нахожусь так близко к своему опыту, как это возможно. Действует именно это нахождение рядом, а не вопрос «почему». Я не хочу сказать, что в концептуальном мышлении есть что-то неправильное. Значительная часть общения, в особенности научного, нуждается в нем. Когда цель состоит в том, чтобы сравнивать, классифицировать, понимать в научном смысле слова, естественно пользоваться понятиями. Когда же цель в радости, полном знании и контакте, целесообразно обращаться к полному опыту. Говоря словами Мартина Бубера, понятие — словарь отношений Я—ОНО. Опыт же — словарь отношений Я—ТЫ, будь то с объектами или с людьми. Этот принцип настолько прост, что трудно представить себе, что это — основа всей гештальт-терапии. Все дальнейшее может рассматриваться как расширение этой основной темы.

Эксперимент 5

Оглядитесь в комнате, в которой вы сейчас находитесь и выберите какой-нибудь объект. Лучше, если объект выберет вас, то есть что-то бросится вам в глаза. Начинайте описывать этот объект с одним изменением. Все время говорите о нем, как о себе. Если вы выбрали книжный шкаф, говорите: "Я — книжный шкаф, Я стою у стены". Поместите на некоторое время свой центр сознавания в этот объект. Вы — этот объект, переживающий и воспринимающий вселенную из такой позиции.

Когда вы почувствуете, что иссякли, что сказали все, что можно было сказать, постарайтесь заново войти в объект и сказать еще две-три фразы. Теперь проговорите несколько предложений, начиная их словами: "Я, конечно, не…". Проделайте это, оставаясь в позиции выбранного объекта.

Часто оказывается, что некоторые из фраз, которые произносятся вами, содержат в себе импульс чувства или производят на вас какое-то действие. Выберите две-три такие фразы, вернитесь к объекту и проследите эти темы чуть глубже. Например, если в качестве книжного шкафа говорить, что стоите прислонившись к стене, вернитесь в ощущение опоры на стену и проследите за ним, оставаясь книжным шкафом, и оставайтесь в нем настолько долго, насколько вам это удастся. Часто некоторые из таких фраз или тем, в которые вы входите, оказываются спонтанно связаны с вашей жизнью. Если нет — тоже хорошо.

В качестве еще одного варианта вернитесь опять в свой объект и позвольте себе сделать одно изменение любого рода. Представьте себе, что изменение может быть сделано в вас, как в объекте, и почувствуйте, что с этим для вас связано. Если проделывая этот эксперимент, вы почувствуете тенденцию использовать слово «Это» вместо «Я», отметьте эту тенденцию. Такой способ говорения отдаляет вас от эксперимента и уменьшает вероятность того, что из него выйдет что-нибудь интересное.

Попробуйте проделывать этот эксперимент несколько раз в течение следующих дней, как только какой-нибудь объект обращает на себя ваше внимание. Исследуйте, что он имеет вам сказать — точнее, что вы имеете себе сказать через него.

Процесс, в который вы вовлекаетесь в этом эксперименте, называется проекцией или идентификацией. В каждый момент вашей жизни есть возможность для этого эксперимента. Каждый беглый взгляд на объект, если его развернуть, может привести к вещам, какие выявляются в этом эксперименте.

У опыта есть тенденция изменяться, как только я вхожу в него. Только понятие может длиться неопределенно долго. Опыт всегда подвижен, текуч. Как только я реально переживаю опыт, нечто происходит и опыт меняется. Часто, если я нахожусь в состоянии защиты или малейшей тревоги, ближайший фокус сознавания переносит опыт скачком в какую-то совершенно иную область. Например, если я сфокусировался на каком-то человеке, внезапно центром сознавания становится какая-то часть моего тела. Или, может быть, я разговариваю с человеком и внезапно в какой-то части моего тела появляется напряжение, или мой взгляд привлекает какой-то объект в комнате, так что впору делать основное упражнение на сознавание.

Следующий принцип Гештальта, который из этого вытекает, — всегда оставаться с доминирующим фокусом сознавания. В классическом представлении об образовании фигуры-фона мы остаемся с образующейся фигурой. В вербальных формах взаимодействия есть искушение оставаться с мнимым содержанием, с тем, что, как мы говорим, является предметом разговора с нашими понятиями и словами. Фактически, пока мы проговариваем слова, центр нашего сознавания блуждает вокруг, иногда соединяясь со словами, иногда перескакивая на тело или на восприятие чего-то еще во внешнем мире.

Одна из самых сильных сторон Гештальт-терапии состоит в готовности и способности гештальтиста следовать за фокусом энергии, куда бы он ни двигался, не будучи пойманным словами. Для невнимательного наблюдателя работы с пациентом может показаться, что терапевт не обращает внимания на слова, перебивает, меняет тему. Однако, к концу работы, если она успешна, человек испытывает значительное чувство облегчения и интеграции. Он обнаруживает, что он все время был в фокусе внимания терапевта. Придерживаясь ведущего сознавания, я, фактически, прислушиваюсь к организму в целом, а не только к той части его, которая произносит слова.

Очень часто, когда фокус сознавания сдвигается, он движется между импульсом продолжения работы над тем, с чего человек начал, и сопротивлением этому. Как раз здесь подвижность и гибкость терапевта особенно полезна. Если, например, человек работает со сном и внезапно как бы отходит, смотрит в сторону и голос его бледнеет, возможно, что происходящее это внезапная вспышка тревожности или сопротивления.

Нежелание продолжать возникает в этот момент как доминирующая фигура. Проход через это нежелание возможен, но почти наверняка после этого у человека будет меньше свободной энергии. Гештальтист пойдет сразу же вместе с сопротивлением, позволит ему превратиться в сознательное, принимаемое сознанием, обратит внимание на жест ухода и взгляд в сторону. Человек проживает более явно и полнее сознает то, что он делает. Если сопротивление очень сильно, человек может действительно захотеть остановиться в этой точке, что совершенно «окей». Если у него нет больше свободной энергии, то он прекращает процесс вместо того, чтобы продолжать то, против чего протестует весь организм. Более вероятно, что когда человек полностью переживет сопротивление, его энергия иссякнет, и он сможет вернуться к первоначальной теме с большей способностью фокусироваться и продвигаться.