Подросток Савенко - Эдуард Лимонов

— Стреляй, сука, мне в грудь! Стреляй в русского солдата! — продолжает бессмысленно-животно орать сержант. Вдруг он наклоняется и хватает оказавшийся у него под ногами булыжник и поднимает его над головой.

— Убью-ю-ю! — кричит он диким голосом и устремляется вперед, впрочем, чтобы тут же упасть вместе с камнем под тяжестью бросившихся на него сзади Кота и Сани.

Молчаливо на сей раз вырвавшиеся из-за своего укрепления солдаты, оказавшиеся ближе, чем кто-либо ожидал, бросаются было на выручку своему вождю и предводителю, но Степан стреляет опять, уже более хладнокровно, им под ноги и в ноги, вновь высекая красивые желтые искры из мостовой.

Почти в этот же момент место действия еще более оживляется подлетевшими внезапно тремя милицейскими автомобилями и выскакивающими оттуда милиционерами, которые устремляются, предводительствуемые Степаном, вылавливать солдат. Оба трамвайных водителя одновременно открывают двери, и празднично одетые подвыпившие мужчины выпрыгивают наружу, пытаясь понять, в чем дело.

Эди-бэби слышит свое имя. «Эд!» — Саня зовет его. И зовет уже, очевидно, некоторое время, потому что голос злой.

— Эд, еб твою мать, где ты! Беги сюда.

Эди-бэби бежит на голос.

Саня и Кот держат на земле поверженного русского богатыря. Богатырь хрипит и пытается двигаться. Несмотря на Санины сто килограммов и тренированные мышцы Кота, видно, что не так им легко держать сержанта в неподвижности.

— Эд, где тебя хуй носит? — говорит Саня уже более миролюбиво. — Сними с этого жеребца брючный ремень!

Эди-бэби опасливо отворачивает вверх мундир сержанта и расстегивает его брючный ремень.

— Не трожь, гнида, удавлю! — хрипит сержант окровавленным ртом.

— Молчи, жеребец! — обращается Саня к сержанту даже ласково и бьет его кулаком по лицу, как молотом, сверху. Удар у Сани пудовый, ладонь твердая. Саня постоянно набивает свою ладонь, ее ребром он спокойно переламывает хорошую доску. Сержант замолкает.

Вдвоем с Котом они переворачивают сержанта на живот и стягивают его руки крепко-накрепко брючным ремнем.

— Мы пойдем еще чуть разомнемся, а ты, Эд, посторожи преступника, — насмешливо говорит Кот. Его, очевидно, забавляет собственная роль защитника порядка. И, поймав опасливый взгляд Эди-бэби, брошенный на сержанта, добавляет:

— Ты его не бойся, в случае чего бей его в горло каблуком или по рылу твоей стальной подковой.

— И не жалей его, Эд, — добавляет Саня. — Если развяжется, он тебя не пожалеет.

21

Эди и сержант остаются одни. Невдалеке слышны выстрелы, крики — это милиционеры вылавливают солдат.

Сержант, так и лежащий ничком, как его оставили Саня и Кот, поднимает окровавленное лицо с земли и говорит шепотом:

— Развяжи меня, пацан, а? Я же русский, из Саратова. И ты русский. Развяжи!

Эди-бэби молчит.

— Гнида! — шипит сержант. — Сам развяжусь, хуй тебе оторву! — Он начинает напрягать руки, как бы для того, чтобы разорвать ремень, стягивающий их, и, упираясь коленями в землю, пытается встать.

Эди-бэби, почти не глядя на сержанта, изо всей силы ударяет его носком туфли в ребра.

— У-у-у! — орет от боли сержант. — Гаденыш! Паскуда! Устрица поганая!

Еще пару лет назад Эди-бэби развязал бы сержанта. Однажды он так отпустил, по его слезной просьбе, подлого Леньку Лисицу из третьего дома, которого он победил, Ленька лежал под Эди-бэби, и Эди-бэби крепко сжимал руками Ленькино горло. Отпустил. Ненужное джентльменство вышло Эди-бэби в буквальном смысле боком, Ленька запустил ему в бедро нож. И хотя и нож был маленький, и рана неглубокая, быстро затянулась, но хуй теперь Эди-бэби кого-нибудь отпустит.

— Ну, я тебя встречу, гаденыш! — шепчет сержант. Его бревнообразные руки инстинктивно шевелятся, как бы пробитые нервным электрическим тиком. — В один укус горло перехвачу! — с ненавистью продолжает он.

Эди-бэби опять с почти автоматической готовностью несколько раз бьет сержанту ногой в ребра. Чтоб не грозился, гад!

За этим занятием его и застают возвратившиеся Кот, Лева и несколько милиционеров.

— Эй, эй! — кричит один из мусоров. — Пацан, пацан, стой! Хватит, забьешь сержанта, а нам его еще военным властям сдавать.

— Ни хуя такой образине не будет! — заступается за Эди Саня. — Посмотри на него, он как из булыжных камней сделан.

Милиционеры, и Саня, и Кот, и Лева, и снова появившийся на месте действия Степан поднимают сержанта с земли и ставят его на ноги. Только сейчас Эди по-настоящему понимает, какой он необыкновенно здоровый. Саня и Кот берут сержанта под руки, по-прежнему стянутые за спиной, и ведут его к одной из милицейских машин, к «раковой шейке», как их называет салтовская шпана. Но у Степана для них, по-видимому, другой план, потому что он останавливает ребят и, чуть отведя их в сторону от милиционеров, говорит Сане полушепотом:

— Эй, Сашок, не будь дураком! Если бы не вы, хуй бы мы солдат взяли. И сержант мой и ваш. Они-то ведь уж на готовое приехали, — кивает он в сторону других милиционеров. — Нужно, чтоб мы сержанта в отделение привели и прямо майору Алешинскому сдали. Он уже в отделении, вызвали из дому по такому ЧП. — Остановившись, Степан меняет деловой тон на доверительный и продолжает: — Он на тебя, Сашок, зуб имеет. А вот как придем с этим товаром, — Степан кивает на сержанта, — он мнение тотчас переменит, может, и премию какую схлопочете: «За сотрудничество с органами милиции в деле поддержания порядка». А?

— Степан прав, Сань, — соглашается Кот. — И для нас с Левой неплохо бы показаться в отделении. У нас до сих пор по три года условных на каждого.

— Пойдем в отделение, хорошо, — не очень охотно, но соглашается Саня.

Степан объявляет своим и чужим мусорам, что им нужно вначале отвести арестованного в «Стахановский» клуб, в одной из комнат которого официально помещается подпункт 15-го отделения милиции, будто бы на очную ставку с изнасилованной девушкой, а уже потом в отделение.

Мусора не протестуют, и Степан, прихватив еще одного из арестованных, якобы тоже для опознания, а на деле для того, чтобы вся история выглядела правдоподобнее, быстро формирует караван. Впереди идет Степан, вместе с Котом держа за руки арестованного солдата-узбека. Гимнастерка на нем разорвана на плече и пропитана кровью. Вид у него испуганный — очевидно, действие дури начало проходить и теперь он понимает, что случилось нечто не очень приятное. За узбеком Саня и Лева ведут все еще огрызающегося и пытающегося время от времени остановиться сержанта. Забегая то чуть вперед, то плетясь сзади, идет любопытный Эди-бэби…

Вокруг этой основной группы шагает еще с десяток посторонних гражданских лиц, в основном подвыпившие пассажиры двух трамваев, жадные до зрелищ.

22

В «Стахановский» они, конечно, не заходят. Устранив конкурентов, довольный карьерист Степан шагает широко и быстро по Материалистической, стремясь как можно быстрее достичь отделения милиции и предстать перед майором Алешинским в облике победителя, захватившего главаря.

Эди-бэби видит по поведению своих старших товарищей, что ребятам лень торопиться куда-то, идти быстро и что дальнейшие действия, несмотря на соблазн появиться перед самим начальником 15-го отделения не хулиганами и преступниками, как обычно, а сознательными помощниками милиции в борьбе против правонарушителей — бандитов-солдат, их мало интересуют.

Первым сдается Кот — Эди-бэби видит, как он передает руку своего узбека, за другую руку его волочет сам Степан Дубняк, ретивому мужичку в белой кепке и черном потертом плаще-реглане. Мужичок со свирепой готовностью вцепляется в руку. Свободный же и довольный, видно по лицу, Кот немного отстает и некоторое время идет рядом с Саней и Левой, нашептывая что-то Леве, очевидно агитируя и его избавиться от своего конвоируемого.

Действительно, чуть погодя Лева громко объявляет всем, что ему нужно отлить, и отдает свое место конвоира еще одному желающему принять участие в событиях — криминального вида грузин восторженно охватывает каменный бицепс сержанта.

— Ну, так вы поссыте, и за нами, — говорит Степан, поворачиваясь к Коту и Леве. — Нагоняйте!

В это время все они проходят уже мимо все еще открытого гастронома номер семь. Толпа у гастронома встречает их приветственными кликами. Так, наверное, римляне встречали своих мужчин, вернувшихся из похода на соседнее племя. Однако информация у толпы, очевидно, противоречивая, потому что кое-кто уже злобно выкрикивает в адрес Степана:

— Эй, мусор, за что солдатиков-то захватил! Отпусти!

— И не милицейская это обязанность. Солдат арестовывает военный патруль, — слышен чей-то бас.

— Что ж, им и праздники нельзя погулять! — доносится из толпы.