Несекретные материалы - Дарья Донцова

«Вольво» ради конспирации оставила дома, в гараже.

«Ну ничего, – утешала я себя, – зато как ловко поставила фотоаппарат!»

Что верно, то верно. Риточка протащила меня по всем комнатам, принадлежащим старшей сестре. Их оказалось на самом деле не так и много – всего пять, не считая кухни.

Юля занимала три. Для меня наибольший интерес представляли помещения для гостей – гостиная и комната с огромной двуспальной кроватью и ванной.

– Наверное, часто у Юлии Матвеевны бывают гости? – спросила я Риту.

– Не знаю, – отмахнулась девочка, – честно говоря, она меня терпеть не может, а я ее. У нас только мама общая, а отцы разные. Мой – Алексей Иванович, богатый человек, это он все купил и построил, а Юлькин – голодранец, вечно у Ванды деньги выклянчивает, до сих пор шляется…

– А твой папа где? – задала я провокационный вопрос, разглядывая роскошные покрывала на кровати в «гостевой» спальне.

– Его убили партнеры по бизнесу, – спокойно пояснил ребенок, – но отец все равно успел деньги спрятать, мы их и проживаем.

«Удивительное бездушие для семилетней девочки», – подумала я, незаметно ставя фигурку таксы на комод. Там уже теснились похожие изделия – пастушок с пастушкой, несколько фарфоровых коров и коз, такса пришлась как нельзя кстати. Не удалось мне заглянуть только в башенку.

– Что здесь? – спросила я, указывая пальцем на маленькую дверку в самом углу лестницы.

– Ерунда, – ответила Риточка и дернула ручку, – опять Юлька заперла, вот ненормальная, все кого-то боится… Там такая малюсенькая комнатенка, в ней держат постельное белье, ничего интересного. Да там вдвоем-то и не поместиться.

«Ясно, – подумала я, вспомнив болтавшуюся из окна белую тряпку, – прислуга вытряхивала наволочку».

– А где Юлина знаменитая коллекция?

Рита хихикнула.

– Нет никакой коллекции. Юлечка у нас психопатка, ненормальная, никого сюда из слуг не пускает, только своих, глухонемых. Вот мама и придумала про коллекцию, чтобы горничные не сплетничали о Юлькиной дурости. А так всем ясно: не пускают, потому что боятся воров.

Дома опять толклись дети, Манюня, похоже, решила обучать математике весь колледж, но сегодня эти милые, хорошо воспитанные ребята только радовали. Интересно, откуда берутся такие дети, как Рита? Ни Маруся, ни Аркадий ни при каких условиях не стали бы так разговаривать с людьми. Впрочем, не стану воспитывать гадкую девчонку, мне нужны только фотографии…

Но пленку удалось выручить лишь через три дня. Просто голову сломала, думая, как снова попасть в «гостевую» комнату. В конце концов предложила Рите:

– Давай поиграем в интересную игру. Рассказываю тебе приметы какого-нибудь предмета, а ты бегаешь по дому и ищешь его.

– Давай! – радостно взвизгнула Рита.

Несмотря на обилие игрушек, компьютер и прочие штуки, девочка совершенно не умела себя занять и маялась от скуки, приставая к горничным и охранникам.

– Большая, красная, в белый горошек, стоит на кухне!

Риточка унеслась и довольно быстро приволокла банку для муки.

– Прекрасно, теперь плоское, серое, находится в столовой!

С боевым кличем Рита бросилась вниз и минут через пять вернулась с подносом.

– Ладно, – протянула я, – вижу, задание оказалось слишком легким, теперь слушай внимательно, задача усложняется. Это находится на Юлиной половине, в одной из комнат для гостей, рыжее, с четырьмя ногами, маленькое, на шее ошейник!

Подпрыгивая на ходу, бедный обманутый ребенок ринулся опрометью в другое крыло. На этот раз девочка отсутствовала довольно долго. Через полчаса я стала волноваться, вдруг охрана нашла фотоаппарат… Но тут послышался довольный смех, и растрепанная воспитанница внеслась в детскую, сжимая в кулачке таксу.

– Чудесненько, – велела я, – теперь нужно вернуть вещи на место.

– Вот еще, – дернула плечом Риточка, – горничная на что?

Но мне все же удалось убедить ее оттащить хотя бы банку из-под муки. Пока девчонка бегала на кухню, я быстренько запихнула принесенную фигурку в сумку, а на ее место водрузила точно такую же, купленную в самом обычном магазине. Оставалось только дождаться вечера.

Время, как назло, тянулось томительно, так и хотелось подтолкнуть стрелки на часах – казалось, они замерли на месте.

Наконец со двора послышалось бибиканье, шофер вызывал Риту. Тихо радуясь, что рабочий день окончен, я свела девочку вниз. Внезапно Риточка повернулась ко мне и сказала:

– Садись, довезу до метро, тут такси не поймать, будешь пешком пять километров плюхать.

Удивленная такой заботой, я влезла в обитый кожей салон и преспокойненько добралась до подземки.

Продавец из магазина «Ваша безопасность» сказал, что я смогу проявить у них пленку. Парнишка взял таксу и пообещал отдать через час готовые снимки. Нетерпение оказалось так велико, что я никуда не пошла, а просидела все это время в кресле возле двери в лабораторию. Наконец пухлый конверт в руках. С трудом сдерживая любопытство, я понеслась в Ложкино.

Сделать у нас дома что-нибудь тайно просто невозможно. Не успела я потихоньку приоткрыть дверь, как с оглушительным лаем вылетел Банди.

– Тише, тише, милый, – зашептала я, бегом кидаясь к лестнице.

Тот примолк, зато разозлился ротвейлер.

– Замолчи, Снап, – велела я, быстренько стягивая паричок.

Пес, проследовавший вместе со мной в спальню, разинув пасть, наблюдал за моими превращениями. Умывшись, плюхнулась на кровать и разложила перед собой фото. Всего их было двадцать четыре, и восемь запечатлели пустую комнату. У волшебного фотоаппарата был один весьма существенный изъян. Он срабатывал согласно заданной программе, не особо задумываясь, что находится перед объективом…

Есть такие специальные будильники для кормящих матерей. Заводишь только раз в сутки, а он исправно звенит через каждые три часа, напоминая о кормлении. Фотоаппарат работал по такому же принципу. Можно было выбрать режим съемки, и я поставила на последнее деление. Раз в час такса, тихо мигая глазом, запечатлевала на пленке происходящее. Восемь раз она сработала зря, зато остальные… Просто эротические фото! Кое-где тела, сплетенные на кровати, но десять снимков представляли особую ценность. На одном из них я с огромным удивлением узнала депутата Заокского, не устававшего кричать о моральной и нравственной деградации общества. Только в этот раз он был без пиджака и галстука, если уж на то пошло, на нем вообще не было никакой одежды, а на его коленях сидела молодая обнаженная девушка с удивительно красивым лицом. Женщина мило улыбалась прямо в объектив, и цветная пленка отлично воспроизвела огромные зеленые глаза, каштановые волосы, красиво изогнутый рот и милую ямочку на правой щеке. Безупречной формы шея и грудь свидетельствовали о том, что красавице не больше двадцати пяти. Такой свежей кожи не бывает у тридцатилетних, даже если они будут с утра до ночи обмазываться самыми дорогими кремами. Подобным нежным свечением тела обладают только очень молодые женщины. Даже Зайка уже утратила эту особенность.

Другая дама была намного старше, и внешность кавалера мне незнакома – полный, лысоватый, с кривыми волосатыми ногами. Впрочем, волосы росли по всему тучному телу, и я передернулась. Очень противно выглядит, просто урод, и явно «лицо кавказской национальности». Дама же блондинка, уже слегка увядающая, но сохранившая изумительную фигуру. Скорей всего тут не обошлось без подтяжек и дорогого косметолога. Возраст в таком случае определить трудно – может быть, тридцать, а может, и около пятидесяти. Кавалер курил на краю постели, партнерша вытянулась во весь рост на одеяле, демонстрируя безупречную форму длинных ног…

При виде третьей «гейши» я чуть не свалилась с кровати. Повернувшись вполоборота, абсолютно одетая, даже в элегантной красной шляпке, передо мной стояла… Лола, любовница убитого Алексея Ивановича Никитина.

Ничего себе порядочки в милом семействе! Муж уходит из дома, а жена не теряется и нанимает свою заместительницу в качестве платной партнерши.

Еще раз перебрав снимки, решила поехать завтра к Майе Колосовой. Покажу женщине фото и спрошу, не этих ли дам она обслуживала.

Ноябрь разбушевался не на шутку. Когда около одиннадцати утра запарковалась у дома Колосовой, на улице стояла темень, почти как ночью. Над Москвой повисло низкое серое небо, из мрачных туч сыпался мелкий снег.

Не успела вылезти из «Вольво», как запел телефон.

– Дашенька, – плакала в трубку Сюзетта, на этот раз она почему-то решила объясняться по-русски. – Господи, несчастье какое!

– Что случилось? – испугалась я, сразу вспомнив, что паспорт Корзинкина у меня в сумочке.

– Базиль сошел с ума! – рыдала Сюзи. – Просто окончательно. Конечно, слышала, что у мужиков в пятьдесят случаются сдвиги, но думала, с нами такого не произойдет!

– Объясни по-человечески, – разозлилась я.