Каменный пояс, 1979 - Маргарита Анисимкова

Коробов, Борисов говорили нам, что мастер — это главный технолог на печи и полный хозяин на своем участке, он за все в ответе — и за технологию, за итоги работы, за поведение подчиненных ему людей.

Случались неполадки, аварии, и обязательно ночью. Звонишь Борисову домой:

— Александр Филиппович, беда.

— Что случилось?

Рассказываешь. Волнуешься. А он выслушает и спокойно:

— А почему вы звоните, Алексей Леонтьевич, спать не даете? Кто там мастер? Ах, Шатилин. Так ведь мастер знает, что делать. Действуйте.

Такую школу мы прошли — школу самостоятельности, активности, личной ответственности.

В труде, в дерзаниях закалялась юность тех, кто составляет сейчас костяк доменного цеха.

После той, шестой, домны строили — седьмую, восьмую, девятую, десятую. Все их приходилось задувать и «обживать», с каждой связаны воспоминания. На каждой новой домне росли, учились, набирались мастерства и опыта новые поколения молодых доменщиков.

В последние годы все чаще приходят на рабочие места парни с дипломами инженеров. Вот так пришел в мою бригаду горновым Валентин Новиков, только что окончивший Московский институт стали и сплавов. Вижу, старается человек, работает наравне с другими, а в чем-то и лучше, поскольку у него инженерные знания.

Представился случай, пошел я к начальнику цеха и говорю: «Толковый парень, старательный. Можно выдвинуть вторым горновым». Так начал Новиков шагать по ступенькам, от горнового до мастера. Теперь — кандидат технических наук. Многое сделал для того, чтоб облегчить работу доменщиков. И это понятно, он досконально знает свою профессию.

Мастером я стал в двадцать четыре года. Мне подчас говорят, что в мастера вошел «слишком молодым», что сейчас, мол, не очень-то начальство расщедрится и поднесет такую должность молодому человеку. Такие рассуждения от недоразумения. Что значит слово «молодой»? 15 лет — молодой, 20 лет — тоже молодой и 25 — молодой. То есть им нужна поблажка на незрелость, так? Заблуждение!

Как я уже отмечал, в сорок втором военном году в Магнитке в очень короткий срок построили домну № 5. Я выдавал на ней первую плавку. С кем? С «ремеслятами». Поставили их на самые ответственные участки домны. Что говорил я им тогда? Что они молодые, что у меня в сердце жалость к ним поселилась, поблажки давать буду? Нет! От холода, голода и усталости они валились с ног, иногда засыпали у горячих кауперов. Я не говорил им укоризненных слов. Растолкаю их, соберу и скажу: «Понимаю, ребята, тяжело. Но вашим отцам еще труднее. Наш долг — помочь им в борьбе за честь и свободу нашей Родины». И откуда-то брались силы у худеньких парней, они рвались на огонь домны, как в атаку.

Нельзя торопиться с выдвижением молодежи, но и искусственно придерживать в ранге «молодого» нельзя. Это лишает человека самостоятельности. Молодых надо не «двигать», не «толкать вперед», а развивать и воспитывать доверием. А что главное для тех, кто воспитывает молодежь? Доверие. Скажи молодежи: чувствуй, мысли, борись вместе со мной, рядом со мной. Не бойся, страх сам себе могилу роет. И тогда вырастают бойцы, а не последыши. И молодость не помеха, а подспорье. Молодому нужен наставник.

Наставник — это человек, который излучает какой-то особый свет и тепло. Таким должен быть человек, наставляющий молодых парней на путь истинный. Потому что извечен вопрос «делать жизнь с кого?»

Между наставниками и учениками должна быть духовная близость. А она, как правило, возникает на основе полного личного равенства, партнерства. Только тогда молодой человек придет к старшему с бедой и радостью, захочет поделиться сокровенными мыслями. Иногда мы считаем: нам, старшим, все с таким трудом досталось — и невзгоды, и лишения были, так пусть и молодежь почувствует, почем фунт лиха. Думаю, такая точка зрения неправильна. Ведь речь-то идет об искусственных трудностях. Но когда же это помогало в работе! И не лучше ли для пользы общего дела, чтобы человек сразу расправил крылья, почувствовал вкус к работе?! Трудностей же настоящих, творческих у молодого человека на жизненном веку будет немало.

Пришла в цех группа молодых инженеров, прямо из Магнитогорского горно-металлургического института — Виктор Некрасов, Николай Крюков, Юрий Волков, Виктор Крепкогорский, Виталий Ураев.

Гляжу: все парни крепкие, рослые, симпатичные. Говорю им на полном серьезе: «А ну, парни, вот вам лопаты, взбирайтесь на колошник и очищайте его от пыли». — «А зачем?» — спрашивают. Отвечаю: «Исправлять технологию — пылью засыпало до самого дистрибутора. Ясно?» — «Ну, тогда айда на колошник!» Насыпали мои инженеры шесть ковшей колошниковой пыли. Полез на колошник, проверил — все чисто, под метлу. Молодцы, не испугались черной работы. Вообще-то говоря, только неумные люди делят работу на черную и белую: есть работа, труд — и в ней радость и счастье.

С тех пор повел я этих парней от ступеньки к ступеньке по всей доменной производственной лестнице, от одной менее ответственной к более ответственной должности, не пропуская ни одной. Всякое бывало за эти годы — и горести, и радости. Казалось, единомышленники. Но иногда оказывалось, что у нас «разные группы крови». А все-таки вывел парней на большую жизненную дорогу. Всех до единого.

Как-то получил я телеграмму главного доменщика Министерства Л. Я. Левина: просил помочь доменщикам Орско-Халиловского комбината. А когда приехал в Новотроицк на комбинат, меня встретил главный инженер Виктор Григорьевич Некрасов такими словами: «Сердечно рад вас видеть. Уж извините, что побеспокоили. Мы попросили Министерство прислать к нам именно вас, никого другого не надо. Пустили новую домну, и она «захандрила».

Смотрю на Некрасова: да тот ли это рослый, бойкий парень, который с метлой лез на колошник? Да, тот самый. Но теперь уже солидный, важный, главный инженер огромного комбината. А для меня он прежний.

— Витя, — посмеиваясь, спрашиваю Некрасова, — а вы тут колошник от пыли не забыли очистить?

Какова судьба других моих воспитанников? Николай Михайлович Крюков — начальник доменного цеха Магнитки, Виктор Александрович Крепкогорский его заместитель, Юрий Павлович Волков — начальник технического управления Министерства, Виталий Васильевич Ураев был секретарем парткома Челябинского металлургического завода, выезжал в Индию — помогал там осваивать новые домны. Теперь он в Ираке — помогает осваивать металлургический завод.

Частенько приходится мне бывать на заводах страны, а то и заграницей. И куда ни поеду, всюду люди, прошедшие школу Магнитки.

Однажды попросили меня съездить в Темир-Тау на металлургический завод. Что-то там застопорилось с доменной печью. Приезжаю. Смотрю, вместе с казахами мои ребята здесь трудятся. Помог им наладить дело. И вот руководство цеха обращается ко мне с просьбой: «Дайте своего ученика на должность старшего мастера». Есть, говорю, такой на примете — Алексей Башкуров. Был горновым. Работал, учился. Сначала окончил техникум, потом институт. Дельный, надежный человек. Направили его в Темир-Тау. Работает теперь там старшим мастером.

Поехал я для обмена опытом в Чехословакию, в Остраву — крупный промышленный центр страны. В пригородах Витковице — металлургический комбинат имени Готвальда. А там встречают: «А, обер-мастер Шатилин, наш наставник, очень рады!» Моим гидом был молодой инженер, который учился на домнах Магнитки.

Пригласили в Польскую Народную Республику на празднование 30-летия освобождения Польши от фашистских захватчиков. Побывал на металлургическом заводе в Новой Гуте. Приятно было узнать, что Новую Гуту зовут «Польской Магниткой». Комитет высшей Варшавской рады наградил меня золотым знаком Янки Красицкого. Красицкий в годы войны возглавил движение сопротивления молодых патриотов Варшавы и погиб в бою с врагами. Но имя его живет в народной памяти Польши.

Торжественно вручили в Польской Народной Республике и другую правительственную награду — Золотой Крест. Я так понимаю: это награда Магнитке за бескорыстную помощь польским металлургам.

Да, в каких только краях и государствах не делятся щедро своим опытом магнитогорские доменщики! Индия, Финляндия, Польша, Болгария… И всюду — мои сыновья.

Николай Данилович Кочетков, Герой Социалистического Труда, прошел прекрасную магнитогорскую школу. Послали его в Бокаро (Индия), он задувал здесь первую доменную печь.

И вот что произошло, о чем писал в «Правде» писатель Владимир Попов.

В Бунпуре, небольшом городке километрах в ста от Бокаро, тоже есть металлургический завод. Построен он давно, еще англичанами. Оборудование ветхое, изжило себя. Но завод работает, дает чугун, сталь. И вдруг — прорвало горн одной из доменных печей. Кое-как отремонтировали, печь действовала дня три, и вновь прорыв. Авария, теперь уже более серьезная. Ликвидировать ее не могли. Печь стала гаснуть. Инженер-металлург сказал: «Это конец». Так подумали и руководители завода. Но все же решили испробовать последнюю возможность — и рано утром в Бокаро был послан самолет. Минут двадцать спустя он летел уже обратно, в Бунпур, с советскими специалистами. Их было семь человек. Среди них — Н. Д. Кочетков. Три дня не отходили от домны, работали в две смены: одна с восьми утра до десяти вечера, а вторая с десяти вечера и до шести утра. На четвертые сутки пошел чугун, а наши специалисты, вернувшись в Бокаро, уже вскоре встали на рабочие места. Об этом рассказали индийские знакомые, добавив: «Сами они вряд ли о себе будут говорить. А ведь сделали невозможное».