Робинзон Крузо - Даниэль Дефо

Землетрясение до такой степени разбило и раскололо корабль, что к берегу стало ежедневно прибивать ветром и течением разные вещи, которые вода уносила из открытого трюма.

Происшествие с кораблём поглотило все мои мысли. Я и думать забыл о моём намерении переселиться на новое место. Весь следующий день я придумывал, как бы мне проникнуть во внутренние помещения корабля. Задача была не из лёгких, так как все они оказались забиты песком. Но это меня не смущало: я уже научился никогда не отступать перед трудностями и ни в чём не отчаиваться. Я стал растаскивать корабль по частям, так как хорошо понимал, что мне в моём положении всякая рухлядь может оказаться полезной.

3 мая. Захватил с собою пилу и попытался перепилить уцелевшие части кормы, но пришлось прекратить работу, так как начался прилив.

4 мая. Удил рыбу, но неудачно; все попадалась такая, которая не годится в пищу. Это мне надоело, и я хотел было уходить, но, закинув удочку в последний раз, поймал небольшого дельфина. Удочка у меня самодельная: лесу я смастерил из пеньки от старой верёвки, а крючки сделал из проволоки, так как настоящих рыболовных крючков у меня нет. И всё же на мою удочку ловилось иногда столько рыбы, что я мог есть её досыта. Ел я рыбу в сушёном виде, провяливая её на солнце.

5 мая. Работал на корабле. Подпилил бимс,[16] отодрал от палубы три большие сосновые доски, связал их вместе и, дождавшись прилива, поплыл на плоту к берегу.

24 мая. Все ещё работаю на корабле. Многие вещи в трюме были сдвинуты очень тесно, теперь я раздвинул их ломом, и с первым же приливом они всплыли наверх: несколько бочонков и два матросских сундука. К сожалению, их угнало в море, так как ветер дул с берега. Но сегодня ветер переменился, и волны выбросили на берег большой бочонок с остатками бразильской свинины, которая, впрочем, была несъедобна, так как в бочонок попало много солёной воды и песку.

16 июня. Нашёл на берегу большую черепаху. Раньше я никогда не видал здесь черепах.

17 июня. Испёк черепаху на угольях. Нашёл в ней до шестидесяти яиц. Никогда в жизни я, кажется, не ел такого вкусного мяса! Неудивительно: до нынешнего дня моя мясная пища на острове состояла только из козлятины да птицы.

18 июня. С утра до вечера льёт дождь, я не выхожу из дому. Весь день меня сильно знобит, хотя, насколько мне известно, в здешних местах не бывает холодных дождей.

19 июня. Все ещё нездоровится: дрожу от холода, точно зимой.

20 июня. Всю ночь не сомкнул глаз: головная боль и лихорадка.

21 июня. Совсем худо! Боюсь расхвораться и потерять силы. Что тогда будет со мной?

22 июня. Сегодня мне стало как будто лучше, но не знаю, надолго ли. 24 июня. Гораздо лучше.

25 июня. Сильная лихорадка. Семь часов подряд меня бросало то в холод, то в жар. Кончилось испариной и полуобморочным состоянием.

26 июня. Мне легче. Так как у меня вышел весь запас мяса, я должен был пойти на охоту, хотя и чувствовал страшную слабость. Убил козу, с большим трудом дотащил её до дому, испёк кусочек на угольях и съел. Очень хотелось сварить супу, но у меня нет ни кастрюли, ни горшка.

27 июня. Опять лихорадка, такая сильная, что я весь день пролежал без еды и питья. Я умирал от жажды, но не мог встать и пойти за водой.

28 июня. Ночью томился от жажды, но ни в палатке, ни в пещере не было ни капли воды, и мне пришлось промучиться до утра. Только под утро удалось заснуть. Приготовил себе лекарство: табачную настойку и ром. Принял его, и меня стало тошнить. Но всё же немного полегчало.

30 июня. Я чувствовал себя здоровым весь день. Не знобило. Выходил с ружьём, но ненадолго: побоялся заходить далеко. Пообедал черепашьими яйцами, которые съел с аппетитом.

Вечером повторил приём того же лекарства, которое помогло мне вчера.

И всё же на другой день, 1 июля, мне опять стало худо: меня опять знобило, хотя на этот раз меньше, чем прежде.

С 3 июля моя лихорадка больше не повторялась. Но окончательно я оправился лишь через две-три недели…

Так прожил я десять месяцев на этом печальном острове. Мне было ясно, что никаких возможностей спастись у меня нет. Я был твёрдо уверен, что никогда до меня здесь не ступала нога человеческая.

Теперь, когда моё жилье было обнесено крепкой оградой, я решил тщательным образом исследовать остров, чтобы выяснить, нет ли на нём каких-нибудь новых животных и растений, которые могли бы оказаться полезными.

С 15 июля я начал осмотр. Прежде всего я направился к той маленькой бухте, где причаливал с моими плотами. В бухту впадал ручей. Пройдя мили две вверх по его течению, я убедился, что прилив туда не доходит, так как с этого места и выше вода в ручье оказалась пресной, прозрачной и чистой. Местами ручей пересох, так как в это время года здесь период бездождья.

Берега ручья были низкие: ручей протекал по красивым лугам. Кругом зеленели густые, высокие травы, а дальше, на склоне холма, рос в изобилии табак. Разлив не достигал до этого высокого места, и потому табак разросся здесь пышными всходами. Там были и другие растения, каких я раньше никогда не видал; возможно, что, если бы мне были известны их свойства, я мог бы извлечь из них немалую пользу.

Я искал кассаву,[17] из корня которой индейцы, живущие в жарком климате, делают хлеб, но не нашёл. Зато я видел великолепные экземпляры алоэ[18] и сахарного тростника. Но я не знал, можно ли приготовить какую-нибудь еду из алоэ, а сахарный тростник не годился для выделки сахара, так как рос в диком состоянии.

На другой день, 16-го, я снова побывал в тех местах и прошёл немного дальше — туда, где кончались луга. Там я нашёл много разных плодов. Больше всего было дынь. А по стволам деревьев вились виноградные лозы, и над головой висели роскошные спелые гроздья. Это открытие и удивило и обрадовало меня. Виноград оказался очень сладким. Я решил заготовить его впрок — высушить на солнце и, когда он превратится в изюм, хранить его у себя в кладовой: изюм так приятен на вкус и полезен для здоровья! Для этого я собрал возможно больше виноградных гроздьев и развесил их на деревьях.

В этот день я не вернулся домой ночевать — мне захотелось остаться в лесу. Опасаясь, что ночью на меня нападёт какой-нибудь хищник, я, как и в первый день моего пребывания на острове, вскарабкался на дерево и провёл там всю ночь.

Спал я хорошо, а наутро пустился в дальнейший путь. Я прошёл ещё мили четыре в прежнем направлении, на север. В конце пути я открыл новую прекрасную долину. На вершине одного из холмов брал своё начало студёный и быстрый ручей. Он пробивался к востоку.