Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв. - Александр Пресняков

Великие князья ведут дружно дипломатический поход, чтобы вырвать меч из рук Ордена крестоносцев и ввиду связей между двумя врагами — Орденом и императором Сигизмундом — ищут опоры у папы как силы, способной парализовать и скомпрометировать враждебную политику главы Священной Римской империи и тевтонов. Витовт добивается даже протектората над дерптским епископством.

Если мы вспомним глухую, но непрерывную вражду духовенства как в Ливонии, так и в Пруссии против орденских властей, вся эта тактика, полагаю, будет совершенно понятна. Но слабость реального значения папства, в значительной мере со времен Мартина V замкнувшегося в делах итальянских, и значение Сигизмунда как главы католического мира делали эту политику польско-литовского правительства в сущности бес плодной. Между тем поднявшаяся после Констанцского собора гуситская буря оказалась сильным движением, направленным против Сигизмунда. И явилась возможность использовать его для давления на Сигизмунда, который только что выступил в роли третейского судьи между Орденом и великими князьями, присудив спорные земли, в том числе и Жмудь, Ордену, с запретом Витовту строить там укрепления, пока он — пожизненно в силу Торнского мира — ею владел.

Ягайло (Владислав II) и София Гольшанская (1422 г.) 

Когда чехи, восстав против Сигизмунда, предложили корону Ягайле, ни он, ни сейм польский не решились ее принять, но не отвергли, а дали уклончивый ответ, пойдя путем двойственной политической игры, чтобы вырвать у Сигизмунда за отказ от поддержки чехов крупные уступки: возник проект брака Ягайла с дочерью Сигизмунда, который принес бы Польше Силезию как приданое за королевой. Реальную угрозу поддержкой чехов предоставили взять на себя Витовту который принял чешскую корону и послал в Чехию наместником Сигизмунда Кейстутовича. Витовт преследовал свою цель — уничтожение Бреславльского договора, отплату за него императору и укрепление за собой Чехии.

Не желая, с другой стороны, разрыва с католическим миром, он объясняет свое участие в чешских делах стремлением стать посредником между гуситами и папой для примирения еретиков с церковью без излишнего кровопролития и недостойной христианства ожесточенной борьбы.

Любопытны эти внушения северного «варвара» главе римской церкви, как бы подготовлявшие позднейший компромисс с гуситами Базельского собора.

Легко себе представить, какую бурю негодования подняли рыцари Ордена и император. Не мог и папа не осудить попытки Витовта.

В этой сложной игре существенно проявилось различие польских и литовских политических интересов, снова пошатнувшее прочность унии. Польский план купить за примирение с Сигизмундом уступку Силезии был не на руку Витовту, так как вел бы к сближению Ягайла с Сигизмундом, и он спешит использовать свое влияние, чтобы женить его по-своему, на своей племяннице, княжне Софье Ольшанской. С другой стороны, возродившаяся вражда привела к войне с Орденом, которому император, занятый гуситами, помочь вовремя не успел, — войне, которая менее чем в два месяца заставила Орден принять условия мира, заключенного у озера Мельно: Орден окончательно отрекся от притязаний на Жмудь, от надежды овладеть всем балтийским побережьем.

Корона также получила территориальные уступки. Витовт на этот раз подчинил польскую политику своей и достиг своей цели, оставив в среде краковской дипломатии сознание, что отказом от своих целей она обязана литовскому вассалу. Во главе этой среды стоит прелат Збигнев Олесницкий, носитель теократической идеи, подчинявший польскую политику целям клерикализма, и в то же время глава малопольской панской политики, преследовавший свои цели непосредственного захвата по частям литовско-русских земель. Распад устоев унии не может быть поставлен на счет одних сепаратистских тенденций Витовта.

Столь же, с точки зрения униатского идеала сепаратистскими должны быть признаны и течения польской политики, точнее малопольской политики, Олесницкого. Проще сказать, различие польских и литовских интересов расшатывало унию с роковой силой.

Если есть на политическом горизонте первой четверти XV в. деятель, положивший идею унии во главу угла всей политики, то это именно Витовт, стремившийся к созданию большой государственной силы трех соединенных народов, но с преобладанием своего, литовского, центра. Краков в руках Олесницкого стал центром политики, обращенной основными интересами к южным отношениям, венгерским, молдавским, южнорусским; в связи с этим северные дела — задача борьбы против германизма — отступили на второй план, что еще резче поддерживалось стремлением примириться с империей как центром католической политики.

Уния как политическая идея в глазах последовательных ультрамонтанов — оппортунизм. Таким, как Олесницкий, она не симпатична.

Униатские тенденции Витовта связаны с его церковной политикой на Руси. Зависимость православной церкви в западной Руси давно тяготила великих князей литовских. По мере роста власти московских государей устанавливается влияние их на избрание митрополита. Константинопольскому патриарху приходится считаться с рекомендацией ему тех или иных кандидатов из Москвы. Витовт, «яко правый истинный великий князь», стремится устранить это влияние Москвы на церковное управление областей, подчиненных его власти. Еще Ольгерд поднимал этот вопрос, то добиваясь поставления особого митрополита для западной Руси (Роман), то требуя, чтобы в митрополиты великого княжества ставили его кандидата или чтобы поставленный кандидат жил в Киеве.

Со своей стороны, польское правительство добивалось в XIV в. поставления особого митрополита для своих галицких владений.

Все эти стремления носят прежде всего политический характер. Витовт еще в 1406 г., по смерти Киприана, избрал с западнорусскими епископами полоцкого владыку Феодосия (грека), но в Константинополе поставили грека Фотия (1408 г.). Началась вражда Витовта с Фотием, борьба против того, что доходы с киевской митрополии уходят в Москву. В 1414 г. Витовт не допустил визитации Фотием западных епархий и велел его ограбить.

В следующем (1415) году литовские епископы отказались признавать власть Фотия: «глаголем же теби, яко не имамы тя епископа, по правилом; се нам к тобе слово конечное»{54}. И в том же году, в ноябре, Витовт, по совету этих епископов,

«собра вся князи литовскых и русских земель и иных стран, елико суть ему покорены богом нашея церкве, и бояр и вельмож, архимандриты же и игумены и благовейные инокы и попы в Новгороде Литовском».

Собор объявил Фотия недостойным киевской митрополии, так как он презрел киевской митрополией, «яже глава есть всей Руси», так как он не хочет «седети у церкви, данной ему от бога», но «точию приходы церковные собирая и живяше инде, и старая устроения и честь киевской церквы на ино место полагаше». Обвиняя за отказ поставить митрополита на Киев не патриарха, а императора Мануила, так как св. патриарх не может-де поставить свободно, по правилам, а ставит, «кого царь повелит», а этот, «своих деля прибытков», продает дар духа святого, собор восьми епископов поставил на киевскую митрополию Григория Цамблака, ученого болгарина, ссылаясь на поставление Клима Изяславом, на прецеденты болгарской и сербской церкви{55}.

Но такой шаг вел к разрыву с константинопольским патриархатом. Витовт действовал очень осторожно, заявляя, что «кто похочет по старине держаться под властью митрополита киевского ино так добро, а кто не хочет, ино воля ему есть», очевидно, откликаясь на оппозицию против Цамблака в среде западнорусского духовенства{56}.

Но общая тенденция патриархата была решительно враждебна тенденциям Витовта. Патриарх Нил постановил даже с собором своим, что митрополитом всея Руси признан будет только рекомендованный Великой Русью. Уступки делались лишь из страха отступления от восточной церкви, а Витовт ставит вопрос ребром:

«мы, — пишет он патриарху, — обладаем Киевом, а потому нужно, чтобы митрополит жил у нас и управлял делами митрополии, как наш».

Рядом с этими вопросами — тенденция к унии, идея унии, как вселенского единства. У Витовта политическая точка зрения.

* * *

Киприан (сношения с патриархом об унии — 1397 г.).

Письмо Ягайла к Мартину V. Едет Цамблак «tractaturus sinceriter oblatu-rusque modos et vias propicias, per quos et quas se cum suis reintegrare intendit unitati ecclesiae»[55].

Речь Цамблака о единстве христовой церкви с предложением сойтись и начать спор с добрым истязанием для обновления благочестивого исповедания веры, но не подчинения папе. Православное богослужение в Констанце. Перенос переговоров в Царьград. Крушение Цамблака — 1418/1419 гг. Примирение с Фотием.