Комбо-Психо. Книга 3 (СИ) - Розин Юрий

Сон, питание и дыхание были только началом. Моргание, сглатывание, движения мышц, сердцебиение, желания чихнуть, почесаться или сходить в туалет, даже деятельность внутренних органов — всем эти при должном упорстве и внимании можно было научиться полноценно управлять.

А после того, как ты проникался каждым движением своего организма, каждым его порывом и каждой необходимостью, ты возвращал контроль условным рефлексам. Вот только твоё понимание своего тела после этого уже нельзя было сравнить с тем, что было раньше.

Первой справилась Ризелла. Спустя четыре года после моего «открытия» она в один прекрасный момент просто растворилась в воздухе, обретя полный над своим организмом. Спустя ещё год на плоту появилась Линда, а ещё через два месяца своё испытание прошёл Ван и тоже исчез в лёгкой дымке. Глену потребовалось в общем счёте семь лет, Широну — целых одиннадцать, Линде — девять.

И в конце концов я остался на плоту один. Не потому, что я оказался максимально бесталанным. Наоборот, курсировавшая по телу жизненная энергия позволяла мне куда лучше и проще понимать и контролировать свой организм. Так что, если бы захотел, я смог бы пройти испытание куда быстрее Ризеллы, максимум года за полтора.

Однако у меня был один безумный план, который я хотел попробовать воплотить в жизнь.

Хаурв явно не хотела, чтобы её испытание становилось тренировочной площадкой. Из-за колоссальной временной разницы здесь невозможно было нормально практиковать магию, тут не росли мышцы, с трудом получалось даже оттачивать боевые техники, разум будто бы отказывался нормально усваивать новое.

Но кое-что я всё-таки мог попытаться сделать. Круги маны в моём сердце, все восемь штук, вращались ровно так, как я привык. Хаотичные, беспорядочные движения, без какой-либо структуры и последовательности. И это было совершенно нормально. Никто и никогда не думал, что может быть иначе.

Вот только когда я восстанавливал свои круги и Сапанд помогла мне стабилизировать их, вышедших из-под контроля, я ощутил кое-что особенное. То, как круги под воздействием силы богини выстроились в почти идеальный диск, двигаясь вокруг сердца будто планеты вокруг солнца.

И это зрелище настолько меня зацепило, что с тех пор не проходило и дня, чтобы я не вспомнил об этом. И сейчас, оказавшись в мире тысячекратно ускоренного времени, у меня появился шанс проверить теорию, что у меня появилась.

Однако для начала у меня ушло больше двадцати лет местного времени, чтобы научиться замедлять круги до «настоящей» скорости. Теперь в моём восприятии они двигались катастрофически медленно, смещаясь на миллиметр в минуту, но это и требовалось. Если бы круги продолжили вращаться с привычной скоростью, я бы никогда не смог достичь нужного уровня их контроля.

А дальше потекли бесконечные часы, дни и месяцы в попытках скорректировать движение кругов, чтобы они выстроились в тот самый диск. И это было намного сложнее, чем могло показаться. Даже пару кругов синхронизировать таким образом было непросто. Они, будто магниты с одним полюсом, начинали отталкиваться друг от друга. А ведь мне нужно было позаботиться о восьми сразу.

Прошёл год, потом ещё три. Я соизволил встать и закинуть в рот несколько рыбин, вернувшись к медитации. Ещё через пять лет на плоту появилась Шейла, уже прошедшая четыре испытания из семи, и, получив от меня инструкции по прохождению морского мира, за шесть лет добилась успеха.

Наконец, последним моим гостем стал Альсаз, которому, вероятно из-за возраста, времени потребовалось больше всех. Но и он, потратив семнадцать лет, растворился в воздухе, оставив меня наедине со своими кругами.

С моего появления на плоту прошло пятьдесят семь лет — около трёх недель. К этому моменту я смог успешно синхронизировать пять кругов из восьми. Ещё через неделю реального времени мне поддался шестой круг. Через две с половиной — седьмой.

На что, чтобы взять под контроль восьмой и последний круг, ушло два месяца. В мире воды к этому моменту прошло почти три сотни лет. Если бы я действительно проживал все эти десятилетия, наверняка спятил бы от однообразия происходящего.

Но, научившись в идеале контролировать своё тело и воспользовавшись преимуществами, что давала мне жизненная энергия, бо́льшую часть этого времени я провёл в чём-то наподобие глубочайшей медитации. Лишь продолжал медленно и осторожно, попытка за попыткой, пытаться синхронизировать круги.

Сколько конкретно попыток было, я сбился считать. Наверное, что-нибудь в районе десятка миллионов. Но не существовало в этом мире ничего бесконечного и в конце концов и эти миллионы подошли к концу.

Восьмой круг, не дававшийся мне целых сто семьдесят лет, встал на своё место. Вокруг моего сердца вместо хаотично крутящихся кругов маны начал своё вращение сияющий восьмью полосами диск энергии.

Самым ироничным было то, что я понятия не имел, что должно было произойти. По сути, я потратил триста лет на то, что вполне могло оказаться просто пшиком.

Всё это время меня продолжала мотивировать лишь глупейшая мысль о том, что, раз уж я начал, то было бы максимально обидно не довести дело до конца. И, к счастью, мои усилия всё-таки не пропали впустую.

Стоило восьмому кругу стать на своё место, а диску — сформироваться, как вся эта система, раньше невиданная ни одним магом, вздрогнула от могучей волны маны. Она будто бы подстегнула круги, которые начали ускоряться, вращаясь всё быстрее и быстрее.

В какой-то момент даже для меня, через тысячекратное ускорение, их скорость стала довольно быстрой. И мне даже не хотелось представлять, как быстро они вращались в реальности. На таких скоростях одна крошечная дестабилизация привела бы к катастрофе, не просто повредившей бы круги, но разорвавшей бы их на мириады осколков и наверняка убив меня в итоге.

Вот только никакой дестабилизации не было и в помине. Из-за ровной формы диска, пришедшей на смену хаотичному вращению во всех плоскостях, система из восьми кругов продолжала разгоняться без какого-либо видимого предела.

И в какой-то момент я, к своему удивлению и ужасу, заметил, что яркое сияние восьми кругов начинает постепенно растекаться по всей поверхности диска. Как будто скорость, с которой они вращались, стала настолько огромной, что начала расплющивать даже составлявшую круги энергию.

Однако, сделать с этим я уже ничего не мог. Любое вмешательство с моей стороны неизбежно стало бы той самой дестабилизацией, приведя меня к смерти. Так что единственное, что мне оставалось — это наблюдать за метаморфозой моих кругов, гадая, что же я сотворил.

В мире моря прошло полмесяца, что означало около двадцати минут в реальности. Восемь кругов пропали окончательно, сменившись одним равномерно сияющим диском. И, наконец, я ощутил, что он начал замедляться, пока не остановился совсем спустя ещё пару дней.

Тяжело дыша, я поднялся на ноги. Я больше не контролировал свою ману, но диск маны никуда не делся и, похоже, теперь это было его естественное состояние. Оставалось только принять трансформацию и понять, какую я мог получить от этого пользу. Не просто ведь так я убил на всё это почти триста лет.

Ради эксперимента я создал формулу Контроля пламени, совершенно не представляя, что можно ожидать. Однако лёгкость и плавность, с которой диск маны передал заклинанию энергию, стала для меня настоящим шоком.

У меня были воспоминания Бафомета и я точно знал, каково это — быть архимагом. Но даже десяток кругов не предоставлял подобного уровня контроля.

Более того, для меня теперь был потерян смысл мыслей о том, сколько кругов задействовать для заклинания. Диск маны позволял одновременно создавать и контролировать сколько угодно заклинаний, вливая в них столько энергии, сколько мне хотелось.

Количество моей маны не выросло ни на грамм. Но благодаря возросшим скорости активации, контролю, тонкости манипуляций и масштабу использования энергии эффективность моей магии увеличилась в разы.

Я экспериментировал, пока не истратил почти всю ману, но этого было даже близко недостаточно, чтобы в полной мере понять и прочувствовать произошедшие перемены. Однако, когда я уже собирался спрятать гримуар обратно в свою душу, и приказал ему закрыться, мой взгляд зацепился за страничку с оглавлением. И испытанный мной в этот момент шок оказался едва ли не больше, чем от эффектов диска маны.