Рассказы - Рудольф Кальчик

Встала задача выявить мужчин, которые работают в синих халатах (это могли быть механики, обслуживающие машины местной текстильной фабрики или предприятия «Мотор», заведующие складами и т. д.), а среди них — тех, кто не работал в первую смену или покидал на некоторое время свое рабочее место.

Итак, вполне определенно об убийстве стало известно следующее: молодой, высокого роста, в грязно-синем халате, скорее всего рабочий, в тот день был обут в кеды. Некоторого успеха добились и дактилоскописты: из двух сотен найденных отпечатков пятнадцать оказались отчетливыми. Десять из них принадлежали жертве, два — мужу убитой, имевшему неопровержимое алиби. Оставшиеся три отпечатка еще предстояло идентифицировать. (Позже установили, что отпечаток под номером пять, на том самом будильнике, который стоял высоко на полке и в начале расследования привлек внимание майора Картака, оставил убийца.) Специалисты просмотрели 28 600 отпечатков пальцев в старых заявлениях о выдаче гражданского удостоверения в Странянском районе, сравнивали с ними отпечаток номер пять, но безрезультатно. Видимо, в то время, когда при выдаче гражданских удостоверений брали отпечатки пальцев, преступник был еще слишком юным для получения такого документа. Не нашли этого отпечатка и в картотеке службы безопасности.

Отпечаток номер пять беспокоил майора еще по одной причине, о которой он пока ни с кем не говорил. Он чувствовал, что это единственный отпечаток пальца убийцы. А ведь должны быть и другие — на дверях, на сейфе, на прилавке, на вещах, которые преступник осмотрел, но не взял с собой. Но нигде ничего. Парень работал в перчатках, это ясно, и вдруг так «расписался». Почему он в тот момент снял перчатки? Почему не забрал будильник с собой? Майор недоуменно пожимал плечами, И размышлял. Видели, как убийца вошел в магазин, но не видели, как вышел. А ведь потом, покинув магазин, ом должен был прошествовать по Якубской улице с большим чемоданом, а то и с двумя. Разве такой человек не бросился бы в глаза? Но, как ни странно, не бросился.

Картак решил вернуться в Прагу.

— Но сначала давай заглянем на Якубскую, — предложил он Громадке. — В ресторан «У зеленой ветви».

Капитан понимающе улыбнулся: шел к концу седьмой день расследования, они могли позволить себе немного посидеть, заказать зельц с луком, запить его пивом.

Зал, окна которого выходили в сторону ограбленного магазина, в гот час был полупустым. Картак выбрал столик у окна и, когда официант обслужил их, попросил его присесть с ними на минутку. Официант был сама услужливость, краем салфетки что-то смахнул со стола.

— Ваши уже допрашивали меня вчера, — сказал он.

— Интересовались подозрительным мужчиной, наверное?

— Да. Но для меня подозрителен каждый, кто выглядит так, будто хочет исчезнуть, не заплатив.

— Такие нас не очень интересуют, пан официант. Нас интересует молодой человек лет двадцати пяти, высокий, худощавый, в синем или сером рабочем халате, ходит в кедах, руки длинные, довольно волосатые… Такой не бывал у вас? К примеру, не сидел за столиком у окна?

— Ну… Какое-то время сюда ходил похожий парень…

— С выразительными глазами, — добавил Громадка, но майор легонько толкнул его под столом ногой.

— Теперь, значит, не ходит? Давно?

— Месяц. Или побольше.

— Как вам кажется, он местный?

— Вряд ли. Люди здесь знают друг друга.

— А что он здесь делал? Обедал? Ужинал?

— Подождите… если это вообще тот, о ком вы думаете. Не обедал и не ужинал, брал только кусочек колбасы, сосиски, кофе или маленькую кружку пива. Приходил во второй половине дня и никогда долго не задерживался. Раза два, кажется, я видел у него шлем, какой носят мотоциклисты. Но, возможно, это не тот, кто вам нужен.

— Он ходил в светло-коричневом вельветовом пиджаке?

— Вы слишком многого от меня хотите.

— Что ж, спасибо вам. Если вдруг…

— Я знаю.

До Праги Картак и Громадка ехали молча. Еще несколько ночей им будут сниться мужчины в грязно-синих халатах, которые, возможно, захаживали в ресторан «У зеленой ветви» и там, глядя из окна на маленький неохраняемый ювелирный магазинчик напротив, пришли к мысли, как сразу разбогатеть. Еще несколько дней они будут ждать короткого извещения из Странян: пойман. Но напрасно.

В работе по расследованию убийства в странянском ювелирном магазине наступило неприятное затишье. Лишь где-то, тихо и невидимо, мололи жернова проверки, пропуская через себя рецидивистов, насильников, сбежавших заключенных, несовершеннолетних из детских колоний, цыганские шайки, пражскую шпану, лиц, пытавшихся пересечь границу, все, что связано с кражами, скупкой или продажей часов или золота. Эти жернова мололи по крайней мере в двух местах — в Праге и Странянах. И вдруг в них попала дерзкая кража золота и драгоценностей в районе Старое Место в Праге.

У пана Фогеля в Старом Месте когда-то был небольшой ювелирный магазинчик, уютный старинный магазинчик под сводчатым потолком, с первого взгляда вызывающий доверие. После 1948 года его национализировали.

Однажды в сентябрьский вечер пан Фогель, уже пенсионер, в ночной рубашке осматривал перед сном квартиру. Все было в порядке. Осталось погасить свет и идти к жене спать. Вдруг в дверь позвонили. К пану Фогелю так поздно никто не ходил, старики несколько сторонились людей. Бывший ювелир натянул брюки и пошел открывать.

Перед ним стояли трое мужчин.

— Служба общественной безопасности, — сказал один из них и показал удивленному старику какой-то документ. — Вы пан Фогель?

— Да, паны…

— Никакие не паны, товарищи. Нам надо кое-что выяснить. Разрешите войти.

Они сели в старые плюшевые кресла, и один из них сказал:

— У вас был ювелирный магазин, пан Фогель.

— Да.

— Во время национализации вы сдали все имущество?

— Да.

— В самом деле, все? — спросил мужчина и холодно усмехнулся. — Что-то не верится, пан Фогель. Нам известно, что вы торгуете золотом. Продаете то, что утаили.

— Нет, — заверил ювелир. — Я ничем не торгую, так как хочу покоя. Я все сдал.

— Приведите свидетеля, — приказал допрашивающий.

Один из пришедших вышел и вернулся с двумя мужчинами. Один из них был в наручниках. Допрашивающий вытащил из кармана золотые часы, положил перед собой на круглый столик и сказал:

— Задержанный, вы здесь как свидетель. У кого вы купили эти часы?

Свидетель молчал.

— Вам помочь?

Молчание. Допрашивающий встал и дважды ударил человека в наручника^ по лицу.

— Здесь… у этого пана.

— Как его зовут?

— Пан Фогель.

— Отведите его! А вы встаньте в угол, — сказал допрашивающий испуганному ювелиру. — Нам приказано произвести у вас обыск. Отвернитесь к стене. Скажите жене, чтобы не орала. Иначе немедленно посадим обоих.

Старик отвернулся к стене и слышал, как трое мужчин открывают шкафы и выдвижные ящики, заглядывают за картины, простукивают мебель и карнизы. Ничего не понимал. Эти золотые часы он никогда не видел. Мужчину в наручниках — тоже. «Произошла какая-то ошибка…» — начал он несмело, но ему приказали молчать — мол, говорить будет на допросе.

Наконец поздние визитеры исчезли, а вместе с ними и семейные драгоценности, доставшиеся ему и жене от их родителей. Жена расплакалась. Пан Фогель всю ночь не спал, а утром пошел на Бартоломеевскую улицу, где располагается республиканское управление общественной безопасности. Поскольку речь шла о золоте, его отвели к майору Картаку.

— Наших сотрудников у вас не было, — сказал майор ювелиру. — Мы против вас ничего не имеем, пан Фогель. Акция «Ювелиры» давно закончилась. Говорите, пятеро мужчин? Хорошая команда.

Картак указал ювелиру на две-три грубые ошибки, которые содержала игра неизвестных в криминалистов и которые он сам мог бы заметить, и объяснил, что его бесстыдно обворовали. Но пятеро мужчин — это уже солидная группа, а Прага не так велика, чтобы такая группа а ней затерялась, тем более когда каждый так хорошо описан. Их судьба все равно предрешена, особенно если они будут продолжать в том же духе.

Они продолжили через двое суток. Команда была явно в ударе, но вместе с тем и не настолько безрассудна, чтобы механически повторять трюки. Их следующей жертвой стал зажиточный архитектор, в прошлом частный строитель, тоже из «бывших». Его виллу на улице Ханспаулка посетили трое мужчин и женщина. Представились так же — из общественной безопасности.

— У вас есть сын, — сказал один из троих. — Где он?

— За границей, — объяснил архитектор. — В эмиграции.

— Верно. В Австралии. — И вдруг почти заорал: — Вы с ним переписываетесь! Нам надо посмотреть эти письма.

— В переписке нет ничего незаконного, — сказал архитектор, открыл ящик письменного стола и бросил на стол связку писем. — Вот они.