Сломанная - Анна Шнайдер

но Юра не выдержал и, аккуратно приоткрыв дверь, заглянул в щель.

Сони, к удивлению Юры, в комнате не оказалось, и он даже обернулся, предположив, что она может сейчас стоять за его спиной и смотреть, как он бесцеремонно нарушает её личное пространство. Но нет, позади была пустая гостиная. Тогда Юра сделал шаг от двери и покосился на ванную — но и там было пусто, свет внутри не горел, то есть в ванной девушки тоже не было.

Нахмурившись и не понимая, в чём дело, — ну не под кроватью же Соня спряталась? — Юра зашёл в комнату. Чувствуя себя дураком, заглянул в шкаф с одеждой, но там ничего, кроме одежды и обуви, не оказалось. Наклонился и посмотрел под кровать — тоже пусто. Больше прятаться было негде, и Юра решительно шагнул на балкон.

Соню он увидел сразу и даже вздохнул с облегчением — ура, она здесь, он всё-таки не сошёл с ума! Но потом стало тревожно, потому что девушка спала, сидя в небольшом и узком кресле, стоявшем в углу балкона, поджав под себя ноги и свесив голову набок. Безумно неудобная поза, как она вообще уснула?

Юра подошёл ближе и вместо того, чтобы разбудить Соню и сказать, что ей лучше перебраться на кровать, просто осторожно поднял девушку на руки и понёс в комнату.

На удивление вес Сони, который точно был больше, чем у Насти — а её Юра отчего-то поднимал с трудом, — почти не ощущался. И он легко донёс девушку до кровати и положил поверх покрывала. Замер на мгновение, любуясь пушистыми тёмными ресницами, алым пухлым ртом и белоснежной кожей, и улыбнулся, неожиданно подумав, что Соня со своей внешностью, сотканной из контрастных цветов — белый, алый, почти чёрный, — похожа на Белоснежку.

И только Юра собирался отпустить её и уйти из комнаты, как Соня вдруг глубоко вздохнула и… улыбнулась.

Юра оторопел, уставившись на эту улыбку. Да, она была почти прозрачной, полусонной, какой-то не совсем реальной… но всё же это была улыбка. И она оказалась наполненной трепетным счастьем — как у девушки, дождавшейся наконец прихода своего возлюбленного.

— Андрей… — вдруг выдохнула Соня, и Юра немедленно попытался встать, но она подняла руки и обняла его, не выпуская. Не очень сильно, но сбрасывать эти мягкие ладони Юра побоялся — разбудит ещё… — Не уходи…

Никогда в жизни он не попадал в настолько странную ситуацию. Даже не глупую, а какую-то… жуткую, что ли. Потому что в этот момент — лёжа фактически в объятиях Сони, чувствуя её ненавязчивые поглаживания на своих плечах и тёплое дыхание на щеке, в котором застыло, словно капля дождя в морозном воздухе, чужое имя, — Юра ощущал себя призраком прошлого, тенью другого человека, за которого его сейчас приняли…

Но шло время, дыхание Сони выровнялось, шёпот смолк, руки опустились… И Юра всё-таки смог встать.

Встать и убежать из комнаты, ругая себя на чём свет стоит, причём сам не до конца понимая за что…

22

Соня

Сны ей не снились почти никогда. Раньше всё было иначе, и почти каждую ночь Соня видела что-нибудь интересное. И не только обычную жизнь, родственников и близких, но и фантастические сюжеты, которые потом использовала для стихов, сказок или сценариев. Андрей всегда с интересом слушал рассказы Сони о том, что она видела во сне, вздыхал и говорил, что завидует — ему что-то снилось раз в год, не чаще.

Соня уже привыкла к тому, что, засыпая, проваливается в черноту. Та была отчасти благословением, спасением от воспоминаний, мыслей и боли. Просто бездонная яма, куда погружаешься с вечера до утра и где нет ничего — ни прошлого, ни будущего, ни даже настоящего.

Может, и после смерти так? Как будто выключили всё, и нет тебя больше. Ничего нет, пустота. А жизнь — это просто короткий отрезок пути, от рождения до гибели, и всё. Остальное люди придумали, чтобы не так страшно было.

Значит, она никогда не увидит Андрея и Алису…

Именно эта мысль не давала Соне закончить свою жизнь. Именно она, а вовсе не терапия с психиатром, и не таблетки, которые он ей выписывал. Когда Соня представляла, что после смерти она забудет тех, кого любит, — ей становилось пусто и страшно. Казалось бы: какая разница, если всё равно ничего не будешь помнить? Если станешь частью пустоты? Но Соня не хотела становиться её частью, не желала забывать. Она хотела помнить — пока может.

Пока бьётся её сердце, она будет жить. Просто чтобы помнить…

23

Соня

Утром ей казалось, что ночью она всё же видела какой-то сон. Причём вроде бы там был Андрей… Но Соня не стала додумывать эту мысль и даже пытаться вспомнить — при малейшей попытке подумать о том, что она могла прикасаться к Андрею хотя бы во сне, горло сжимало спазмом и на грудь словно камень ложился.

Нет, не нужно думать. Ещё ведь на работу идти.

Когда она вышла из комнаты, то обнаружила Юру не на диване в гостиной, а на кухне — причём не сидящим за столом, а делающим блинчики. Кривоватые и толстоватые, но, судя по запаху, вполне съедобные.

— Доброе утро, — пробормотал парень, улыбнувшись Соне. Сегодня он был в футболке, но настолько обтягивающей, что можно было рассмотреть все до единого кубики на прессе. — Ты блинчики ешь?

— Ем, — кивнула Соня и поинтересовалась: — А почему ты решил их испечь? Поспал бы лучше. Тебе ведь не надо на работу.

— Я вчера рано лёг, — ответил Юра, почему-то отводя взгляд. — Успел выспаться. Полтора часа как проснулся, сначала лежал и читал, потом решил завтрак сделать.

И тут Соня осознала, что на ней не ночная рубашка и халат, а домашний спортивный костюм, который она надела накануне вечером. Значит…

— Я опять отключилась на балконе? — спросила она, внимательно глядя на Юру. Но парень уже отвернулся к плите и пытался перевернуть блин, однако тот не особенно желал переворачиваться. — Или всё-таки в кровати?

— На балконе, — буркнул Юра, и Соня, не выдержав его дёрганых движений кулинарной лопаткой, шагнула вперёд и сказала:

— Давай-ка помогу.

Перехватила лопатку, попыталась подцепить блин — но он откровенно прилип к сковороде, поэтому получилось только с третьей попытки. Всё это время Юра стоял рядом,