Тайны Далечья - Денис Юрин

Вырос Митрофан без отца, без матери. Унесла их жизни война или другая напасть, парнишке босому было неведомо. Мелкими заработками сирота беспризорный жил да воровством промышлял, пока однажды не попался. Жестоко в ту пору воров в Далечье карали, стражники парнишку чуть насмерть не засекли, да Емел Одортов сын, тогда еще купец, за него заступился. Пощадили Митрофана, отпустили купцу на поруки, а тот его к делу пристроил, к учетчику складскому в ученики поставил, у которого паренек и счету, и грамоте обучился. Как исполнилось сироте семнадцать годков, подсобил купец-покровитель в стражу городскую поступить, слово перед тогдашним городским главой за него замолвил. Быстро смекнул Митрофан, как службу охранную нести, и к девятнадцати годкам уже десятником стал. Вот тогда-то его Нерода Щербатый и приметил. Понравилось воину именитому, как молодец с мечом управляется да как службу несет, и решил, что грех с такими задатками в стражниках простых прозябать. Четыре года Митрофан в дружине под началом у Нероды служил, войну с честью и славой прошел, до десятника дослужился. Все было хорошо: и по службе продвинулся, и в ратных делах преуспел, и деньжата водились, и девки на него заглядывались, но вот только старый долг покоя ему не давал.

Хоть между Емелом и воеводой давнишняя вражда была, но Митрофана она никак не касалась, поскольку десятник и у того и у другого на хорошем счету был. Ранее никогда не просил городской глава Митрофана об услугах зазорных и о том, как ему в жизни помог, тоже не напоминал. Но вот три дня назад позвал управитель Динска к себе Митрофана, былые деньки припомнил и приказал на дальнюю заставу в дозор вызваться, чтобы там за рыцарем заморским следить и о том, как истребление чудовищ идет, и чем рыцарь с подручными занимается, с верным человечком в Динск докладывать. Не понравилось десятнику поручение. Попахивало дурно: шпионством, кляузничеством да подлым предательством. Заела Митрофана совесть трехголовая: одна голова кричала, что не след честному ратнику в презренных соглядатаях ходить; другая шипела, что у парня перед Емелом должок неоплатный. Третья же голова, самая старая и мудрая, во время спора «сестричек» молчала, а затем, когда обе пыл уже подрастеряли, важно изрекла: «Пусть все идет, как идет! Отправляйся на заставу, а там разберешься, за кем правда; на месте и поймешь, как честнее поступить и имени своего не замарать!»

Вот и трясся теперь Митрофан на телеге, не столько от тягот дорожных хмурясь, сколько от мыслей дурных. До заставы пограничной еще несколько часов оставалось, как проехал обоз мимо надела, который рыцарю варк Боргу отписан был. Да что это за надел? Одни камни, да коренья из земли торчащие; ямы да холмики, травою поросшие. Нельзя было здесь ни пахать, ни сеять, но, как оказалось, можно было укрепления возводить. Раскрыв рты, смотрели служивые, как двое голых по пояс наемников, подручных заморского рыцаря, пилили и обтесывали огромные бревна. Работа спорилась, хотя плотничали всего двое, да и сам варк Борг за подручными не следил… его самого поблизости даже не было. Странным показалось Митрофану подобное рвение, уж от кого, а от наемников ленивых, только и знающих, что по кабакам шляться, он его не ожидал.

К вечеру обоз до заставы добрался. Как только ратники разгрузили припасы, тронулись телеги в обратный путь, а с ними и счастливчики ушли, на смену которым Митрофан свой десяток привел. Хороший был вечер, спокойный: сначала ужин сытный, а затем солдаты, переходом утомленные, на боковую отправились. Потихоньку успокоилась и вся застава, лишь часовые на смотровых вышках службу несли, да Митрофану не спалось. Думалось ему, как же поступить, чтобы и Емелу угодить, и чести не уронить. Хотелось молодцу выход достойный из ситуации сложной найти, да только его пока не виделось. К тому ж и сон, словно в сговоре с думами тяжкими был, все не приходил да не приходил к Митрофану: не мог десятник ни забыться в дремах приятных, ни делом полезным заняться, вот и решил немного по округе ночной прогуляться, а заодно и посмотреть, что во владениях рыцаря заморского делается. Хоть и не по нутру было солдату тайное поручение, да рано или поздно выполнять пришлось бы. Так почему же не сейчас, раз все равно не спится?

Надев кольчугу и меч прихватив, покинул Митрофан заставу и к землям рыцаря направился. Выпустили его часовые, препятствий чинить поздней прогулке не стали, ведь не простой дружинник, а десятник! Долго служивый шел, пожалел, что факела не прихватил и верхом не поехал. Доносились из леса крики звериные, страшные, от которых даже у бывалого воина мурашки по спине бегали да руки холодели.

Наконец добрался Митрофан до надела рыцарского. Как увидел лагерь походный, так и ахнул и шелохнуться не мог, таким диковинным ему зрелище показалось. У единственного шатра горел костер, у которого три фигурки маленькие сидели. Не было вокруг становья ни частокола, ни рва, ни другого укрепления для защиты от диких зверей да прочих опасностей. Но зато по кругу вбиты шесты острые, а на них головы тварей диковинных насажены. Сразу смекнул десятник, почему, когда наемники работали, хозяин за ними не приглядывал. В лес на охоту рыцарь ходил, зверье хищное истреблял, как воеводе и обещался. Десятник недоумевал, а почему тогда наемники за рыцарем не отправились, к чему бревна тесали, если ни частокол возводить, ни избу ставить не собирались?

Нашелся ответ, но не сразу, а когда Митрофан повнимательней огляделся. Не приметил он в темноте ни вкопанных в землю чучел, ни столбов, на которых мишени висели. Не заметил десятник и огромной, недавно выкопанной ямы, через которую бревна внахлест перекинуты были. Серьезно отнесся заморский гость к порученному делу: целую площадку для упражнений с мечом да луком приготовил, только вот странно было, кого же он собрался обучать, ведь отряда-то у него не было…

Решил десятник, что позже над этим умишком пораскинет, лег на землю сырую и осторожно к костру пополз. Из разговоров наемников хотел парень что-то полезное для Емела выведать, тем более что на войне недавней он кое-как заморский язык понимать научился. Однако ошибся десятник, не водил разговоров варк Борг у костра с подручными о делах важных. Вовсе рыцарь не беседовал, а, взявши в руки инструмент струнный, из него мелодию веселую извлекал и песню задорную пел, а наемники ему на два голоса подпевали:

Сидит король на троне,

На злате ест и пьет,

В покоях королевских

Плодит ленивый сброд.

Не ведают подлизы.

Что значит воевать.

Им лишь бы всласть нажраться

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});