Освободитель Джеддов - Джеффри Лорд

Пожалуй, если бы ему пришлось жить среди этих созданий, он воспользовался бы тем, что сейчас столь откровенно предлагала самочка. Предлагала со страхом и одновременно с наивным бесстыдством, какой-то звериной похотливостью. Ее поведение резко изменилось. Блейд почувствовал это и по призывным взглядам, которые она бросала на него, и по тембру мягких звуков, исходящих из ее горла. Все эти знаки внимания были настолько недвусмысленны, что не понять их мог только слепой.

Самка остановилась у огня и, игриво взглянув на Блейда, дотронулась руками до своих грудей. Потом нежно заурчала, и он различил в ее голосе желание и приглашение к игре. Она больше не боялась незнакомца, столь неожиданно появившегося у костра. Ветер донес до разведчика ее запах — все то же резкое, уже почти привычное зловоние. Самка оскалила зубы и что-то проворчала, но он по-прежнему не шевелился.

Внезапно его пронзила мысль, что племя могло использовать ее как приманку, посланную сюда, чтобы отвлечь его внимание. Блейд пристально вгляделся в ночные тени, пытаясь обнаружить подкрадывающихся самцов. Нет, никого… Вероятно, у них просто не хватит сообразительности, чтобы разработать такой сложный план. Он вновь перенес внимание на юную самочку.

Она явно начинала беспокоиться. В примитивном сознании полуженщины-полуживотного уже зародилась расплывчатая мысль, что его пренебрегают, что этот удивительный безволосый бог не собирается ее осчастливить. Самка снова зарычала, затем легла навзничь, широко раздвинула ноги, подняла колени вверх и недоуменно уставилась на Блейда.

Тот расхохотался. Конечно, сейчас он много потерял в глазах всего племени. Да и ее благоговейный трепет перед ним может скоро обернуться презрением и гневом. Больше всего будут уязвлены самцы, ведь эта самка, вероятно, самая обольстительная и вожделенная красавица в стойбище, а странный бог почему-то не хочет ее. Блейду оставалось только надеяться, что местные джентльмены не слишком обидчивы.

Самке надоело лежать в утомительной позе; она опустила ноги и с упреком взглянула на Блейда. Несчастная отвергнутая женщина… Ничего, есть прекрасный способ ее утешить. Блейд погладил себя по животу, выбрал кусочек мяса понежнее и притянул ей. Самочка съела мясо, не отводя глаз от разведчика, и удовлетворенно рыгнула. Ее губы дернулись, обнажив маленькие острые клыки. Очевидно, это должно было означать соблазнительную улыбку. Блейд дал ей еще кусочек.

— Не сегодня, милая, — нежно проворковал он. — Спасибо тебе, крошка. Хотя… хотя вряд ли у нас что-нибудь получилось бы. Не расстраивайся, у тебя хватает кавалеров и без меня. А я… Одним словом, извини, дорогая…

Он еще долго нес какую-то чепуху. Самка внимательно слушала, наклонив голову и скаля зубы в улыбке. За спиной, в траве завозился какой-то зверь, и Блейд бросил взгляд на темную расплывчатую тушу. Когда он повернулся к костру, мохнатой соблазнительницы там уже не было.

Всю оставшуюся часть ночи разведчик мужественно боролся со сном. Наконец поднялось солнце, окутанное туманной дымкой, и в травяных джунглях воцарилась тишина. Пещеры, разбросанные у подножия утесов, тоже оставались безмолвными, словно могилы. Но Блейд нисколько не сомневался, что их обитатели пристально наблюдают за ним. Он пересчитал покрытые серым пеплом кострища перед скалистой грядой — их было дюжины две, — но, сколько ни присматривался, нигде не заметил ни одного живого существа.

Выбрав дубинку поувесистее, Блейд медленно обошел линию утесов, заглядывая в каждую пещеру. Ни звука, ни шороха, никаких признаков того, что эти места обитаемы. Он хотел залезть в одно из подземных жилищ, но, подумав, решил не рисковать.

Да и ни к чему это было. Даже не пытаясь завязать близкого знакомства с аборигенами, разведчик обнаружил множество полезных вещей. Он нашел грубый и довольно кривой горшок, слепленный из красной глины, который можно было носить с помощью травяной веревки, а также большой набор всевозможных кремней. Потом он отыскал шила, скребки, лезвия для топоров и, кроме того, несколько костяных игл. Блейд сложил все это добро на обрывок шкуры и завязал ее в узелок. Вскоре он порадовался еще одной находке, по ценности сравнимой разве что с глиняным горшком, — обоюдоострому кремневому ножу. Оставалось только сделать рукоять, и вполне приличное оружие было бы готово. Блейд поднял лезвие, сунул за пояс и от всей души поблагодарил неизвестного умельца.

Набрав в горшок пылающих углей и присыпав их сверху золой, он отправился искать тропинку среди скал. Лезть обратно в болото ему не хотелось. Сейчас там было тихо, лишь ветер шевелил высокую траву, но он уже знал, какие милые зверюшки могут поджидать путника в густых зарослях. Еще раз с грустью вспомнив про Огара, разведчик оглянулся на стойбище, мысленно попрощался с хозяевами и стал карабкаться наверх.

Ему повезло; подъем оказался на удивление легким. Приглядевшись, Блейд обнаружил специальные выемки в скале, прекрасно заменявшие ступени. В наиболее опасных местах из щелей между камнями торчали деревянные колышки, значительно облегчавшие восхождение. Не прошло и получаса, как он уже стоял на вершине утеса, озирая уходившую к югу холмистую равнину. Растительности на ней почти не было, то тут, то там виднелись пересохшие речные русла, и Блейд подумал, что с водой придется туго. Затем он пожал плечами и двинулся вперед.

Равнина напоминала гигантскую стиральную доску. Местность то поднималась, то опускалась, невысокие увалы чередовались с ложбинами. Выбравшись из очередного оврага, Блейд заметил вдали сизоватое облако, закрывавшее горизонт. После часа ходьбы он понял, что облако на самом деле было опушкой леса, высившегося впереди плотной темной стеной. Разведчик приблизился к нему, и лес распался на отдельные деревья. Удивительно, но его граница представляла идеальную прямую, словно некий грозный маг запретил деревьям переступать невидимую черту.

Добравшись до опушки, Блейд решил отдохнуть. Он расположился на траве, развел костер и подогрел захваченное с собой мясо. Медленно пережевывая большой кусок, он рассматривал стволы и темные кроны огромных деревьев. Выглядели они довольно неприветливо, и разведчик поежился. Солнце спряталось в плотных облаках, небо нахмурилось, краски поблекли. Вечером, наверно, пойдет дождь, и в темноте лесная чаща превратится в злобного косматого зверя, поджидающего незадачливого путника. Ни движения, ни шороха между деревьями, ни птичьего пения, ни цокота белок на ветвях. Среди этой оглушающей тишины сидевший у огня человек казался себе маленьким, одиноким и беззащитным. Только ветер иногда взвывал в верхушках деревьев, и от этого лес еще больше напоминал декорацию к какому-то страшному спектаклю.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});