Не говорите Альфреду - Нэнси Митфорд

Ладно, наверное, я вам докучаю.

– Ты нам не докучаешь, – возразил Альфред, тепло глядя на нее, – но нам не нравится видеть тебя расстроенной.

– Но вы же понимаете, почему я расстраиваюсь, правда? На этом пароходе мы плыли все вместе… и я ходила с ними поговорить, они были такие грустные и хорошие, бедняжки… и вот я приехала в этот красивый дом, и вы, пока они… – Норти доедала сырное суфле, явно очень голодная. – Капитан «Эсмеральды», – продолжила она с набитым ртом, – весьма неприятный тип. Он ужасно относился к бычкам, и он хотел… понимаете… меня обнять. Но тот милый француз, что находился там, спас меня.

– А на борту были еще какие-нибудь женщины?

– Только я.

– А этот француз – он сам не хотел тебя обнять?

– Месье Круа? Может, ему бы и хотелось, но он мне такого не предлагал. Он действительно добрый. Как и начальник станции. Когда мы прибыли на берег, я стала искать свой билет и – quelle horrible[42] сюрприз! – его не было. Месье Круа беден, понимаете, он не мог мне купить новый, он мог только нести мой багаж, чтобы не брать носильщиков. Так вот, начальник станции одолжил мне денег на билет. Нельзя ли нам сразу же вернуть ему деньги, сэр Альфред, – о, вы добрый, можно мне называть вас просто Альфред? Он знает о нас, потому что у леди Леон никогда не бывает билета, и денег, и паспорта – лишь корзинка, как он сказал. Отпетая леди Леон. А почему она отпетая?

– Это просто означает «отчаянная леди Леон», – произнес Альфред фальцетом. – Как твой французский, Норти?

– Весьма приличный. Месье Круа – педагог, он меня обучал.

– А ты разве не учила его в школе? – Ответом на это были смущенно надутые губки. – Ты ведь ходила в школу, я полагаю?

– Да. Только я там не задержалась.

– Почему?

– Это было слишком кошмарно.

– Знаешь, тебе придется быстро учиться, а не то Фанни будет от тебя мало пользы.

– Да, я об этом думала. Так месье Круа будет приходить сюда и продолжать мое обучение.

Позднее Альфред сказал мне:

– Твоя кузина Луиза – дура. Только представь: позволить этому ребенку путешествовать одной на грузовом судне и отправить ее в школу, где та была столь несчастна, что пришлось бросить учебу. Не выношу таких людей, как Луиза. Эта маленькая бедняжка, похоже, совершенно запущена.

Беспощадный к своим ровесникам, Альфред имел безграничную терпимость к молодым. По правде сказать, порой мне казалось, что он слишком уж на их стороне – и они его попросту дурачат. Было понятно, что Норти начнет вить из Альфреда веревки.

Вскоре пришел Филип. Наверное, ему стало жаль нас, вдвоем, как он полагал, переживающих по поводу недавней вечеринки. Увидев Норти, он произнес:

– Не говорите мне, я хочу сам догадаться. Вероятно, это молодая леди, которая облегчит нашу жизнь? То есть Норти. Как поживаете? Как путешествие на грузовом судне?

Мы с Альфредом одновременно заговорили, чтобы сменить тему. Норти издала грустный тоненький звук, словно котенок, но продолжила есть. Пища и вид Филипа (главным образом, пожалуй, последнее; она смотрела на него так, будто прежде не видела ни одного молодого человека), похоже, ослабили ее печаль.

– Это Филип, – объяснила я. – Он очень занятой человек, ему нельзя мешать. Но в случае крайней необходимости Филип всегда придет на помощь.

– Один за всех, и все за одного, – сказала Норти, глядя на него из-под ресниц.

Ах, черт возьми, подумала я, опять старая глупая любовь. И зачем ему понадобилось уже влюбиться в Грейс? Как все счастливые в браке люди, я склонна женить других; на первый взгляд Филип и Норти казались идеальной парой.

– А какой будет эта крайняя необходимость? – обратилась она к нему.

– Дайте подумать. Ну, если вы пригласите Турнонов на тот же самый званый обед, что и фальшивых Турнонов, это будет веселенькая история!

– Пожалуйста, объясните.

– Тут есть одна пара – месье и мадам де Турнон – светские львы, красивые, очаровательные, совершенно бесполезные. Это подлинные Турноны. Однако существуют и другие месье и мадам Турнон. Он депутат, блестящий молодой человек, специализируется на финансах, трудолюбивый, амбициозный, заместитель парламентского секретаря. Его жена – известный физик. Несмотря на то что он почти непременно будет премьер-министром, тогда как она вполне может получить Нобелевскую премию, всему Парижу они известны как фальшивые Турноны. Так вот, если вы пригласите сюда обе пары вместе, протокол потребует, чтобы фальшивые Турноны, избранные народом, обладали приоритетом по сравнению с другими. Вследствие этого подлинные Турноны перевернут свои тарелки и скажут: «Это какая-то ошибка». Полагаю, вы поняли каждое слово? Ну и вид у вас! Не отчаивайтесь, через полгода все это будет для вас элементарно.

– Знаете, Филип, – произнес Альфред, – я не желаю наполнять этот дом украшениями общества.

– Нет, сэр. Если мне позволено будет сделать наблюдение, все послы начинают с этих слов. Суть в том, однако, что, если вы не добавляете этих украшений, другие тоже не хотят приходить. Кстати, я забежал сказать вам, что только что звонил Буш-Бонтан. Он интересуется, может ли увидеть вас завтра.

Мне нравился месье Буш-Бонтан, в его присутствии я чувствовала себя легко и естественно.

– Он душка, – сказала я.

– Да. Старосветский человек – славный римский католик. Все многообещающие молодые люди, похоже, являются протестантами – это делает их самодовольными.

– Я думала, что старики – свободомыслящие.

– Это входит в понятие «славный».

– Давайте пригласим его на ланч? – предложила я.

– Завтра? Я не уверен, что он сможет при этом надвигающемся кризисе[43].

– Конечно, ведь у них кризис. Я была слишком занята нашим собственным, чтобы обратить на него внимание.

– Все равно, его это могло бы устроить. Пойду и узнаю.

– Какой кризис? – спросила Норти, провожая его взглядом.

– Одной из твоих обязанностей здесь будет чтение газет, – сказал Альфред. – Ты ведь умеешь читать, полагаю?

– Я умею читать, и я обладаю определенным природным интеллектом. Не надо сарказма, прошу вас.

– Ну так вот, у них возник парламентский кризис, и похоже на то, что правительство может пасть.

– Значит, будут всеобщие выборы? Видите, я знаю о политике.

– Дело в том, что их не будет. Фанни должна дать тебе книги по французской государственности.

Вернулся Филип и сообщил, что министр иностранных дел был очень рад прийти на ланч, но у него есть дело к послу, и он хотел бы повидаться с ним наедине.

– Мы с Норти пообедаем в Зеленой гостиной, – произнесла я, – а вы можете секретничать в верхней столовой. Но приведи его сначала на коктейль, если