Расскажи мне, мама, о любви… - Мирослава Вячеславовна Кузнецова

это они? – удивилась я.

– Как ты отстала от жизни, – насмешливо ответила Виктория, – это они в ресторане, с родителями Дениса. Он Леночку с родителями познакомил, в свой город уже два раза возил. Вот так, подруга!

Виктория быстро распихала все принесенное по холодильнику и тумбочкам, затем присела рядом и взяла меня за руку:

– Катя, все будет хорошо. Как хирург говорю – резать надо сразу, не запускать. Поболит и перестанет. Бывает, что быстро проходит. Особенно если лечение правильное и больной все предписания выполняет.

Я кивала головой и соглашалась. А что мне еще оставалось?

– Ладно, идти надо, – сказала лучшая в мире подруга, – Сагиндик просил зайти, эх, вот это парень!  Жаль, что женат и четырех девок воспитывает!

Виктория громко расхохоталась и уже от дверей тихо добавила:

– А к соседу и другу присмотрись. Повнимательнее. И не торопись что-то отвечать; не так часто мужики встречаются, которые защищать своих женщин готовы и беречь от любой беды. Знаешь, что я "там" однажды  видела?

Но больше ничего сказать ей не удалось – в палату, постучав, протиснулся Борис Тимофеевич. В руках у него были розы и большой пакет, в точности как у Виктории.

Он улыбнулся от дверей:

– Доброго дня Вам, Катенька. Как себя чувствуете?

Борис Тимофеевич всегда был очень вежлив и приятен в общении, знал много интересного, и Ленка встречала его радостной улыбкой, когда он заходил к нам на чаек с "Замком Любви".

– Уже хорошо, – бодро ответила я. – Борис Тимофеевич, спасибо Вам, за все. Вы мне жизнь спасли.

– Ну что Вы, – сказал он, – я просто подумал…

Он запнулся, но не выглядел ни смущенным, ни растерянным, но что он подумал, я не узнала. Он смотрел на меня с доброй улыбкой, и я почувствовала неловкость.

– Катя, – тихо сказал он, – я не знал точно, разрешат ли врачи навестить Вас сегодня, и написал на открытке, которая в букете. Простите заранее, если что не так. Я написал Вам то, что уже давно хотел сказать.

Я смотрела на мужчину, сидевшего напротив, и впервые в жизни могла услышать слова, о которых мечтают многие. Я хотела их услышать и в тоже время боялась этого. Во мне разом проснулись все комплексы, которыми я была напичкана с юности. Неужели я могу кому-то просто понравиться и стать  дорогим и самым нужным человеком? Интересно, что он написал на открытке? И тут я вспомнила, что так и не прочитала СМС от Ленки, а ведь именно это сообщение заставило меня сделать паузу и не сотворить задуманного ужасного поступка.

– Знаете, Катя, когда я овдовел, многие женщины сразу стали обращать на меня внимание.

– Завидным женихом стали? – скрывая смущение, улыбнулась я.

– Да, – ответил Борис Тимофеевич, – примерно так. Сыновья выросли, оба военные, свои семьи завели. Мы редко видимся, и, хотя мне бывало порой очень одиноко, я не торопился избавляться от этого.

Я понимала, о чем он сейчас говорил. Многие люди подходят к вопросу создания семьи очень ответственно. Не торопятся, ищут, хотя, бывает, что и они ошибаются тоже. Но я никак не могла поверить, что понравилась этому приятному, симпатичному мужчине, возле которого вьется рой одиноких женщин, и каждая мечтает заполучить его как самый заветный приз.

– Катя, – твердо произнес Борис Тимофеевич, – я хочу Вам сказать…

Но тут распахнулась дверь, и в палату вошла уже знакомая мне медсестра Гуля.

– Простите, – сказала девушка, – но Екатерине пора на обследование и на процедуры.

– Выздоравливайте, Катя, я заеду вечером, если Вы не против, – Борис Тимофеевич и Гуля вышли, а я быстро взяла в руки открытку из букета.

" Вы мне очень нравитесь" – было написано на ней. Веселая, я побежала за Гулей, которая с улыбкой посматривала на меня. Вокруг стало светло и празднично. Мне казалось, что весь мир радуется вместе со мной.

Вернувшись в палату, я первым делом схватила телефон – надо наконец прочитать сообщение от дочки. Сообщение, которое спасло мне жизнь – в этом я уже не сомневалась! Но прочитать СМС мне опять не удалось, потому что в эту минуту Ленка позвонила мне сама:

– Мама, мамочка, что с тобой? Тебе не плохо? Что врачи сказали? Тебя завтра выпишут? Я завтра буду в городе, мама! Я приеду и сразу к тебе… мамочка, я так испугалась!

Голосок Ленки дрожал, и я поторопилась успокоить мою милую, ласковую девочку. Которую хотят оберегать, защищать и, если понадобится, отдать за нее жизнь. Я часто вспоминала эти слова настоящего мужчины. С которым моя дочь проживет долгую, счастливую жизнь.

– Мамочка, я так тебя люблю! – Ленка всхлипнула в трубке, и я еле удержалась, чтобы не сделать то же самое. – Мама, мне сразу позвонил Борис Тимофеевич и все рассказал. Как хорошо, что он оказался рядом. Это не случайно, он так сказал и еще… ой, я пообещала не говорить тебе, чтобы не волновать, а сама!

Я ответила, что уже догадалась обо всем.

– Мама, – осторожно сказала Ленка, – а тебе он нравится? Ну, хоть немного? Знаешь, ты не торопись. Подумай, если он тебе вдруг предложение сделает…ой!

Я рассмеялась на очередную дочкину оплошность, но она продолжила:

– Мамочка, а женщине, наверное, трудно одной. Это неправильно, одиночество – это плохо. Борис Тимофеевич замечательный, он очень похож на моего Дениса! Я тебя с Денисом познакомлю, как только ты выздоровеешь. Он очень хороший, и мы любим друг друга. Мы с ним отдыхать поехали, я тебе правду не сказала, ты простишь меня? Ты болела все последнее время, и я не могла ничего рассказать, я боялась, что тебе не понравится что-то или вдруг ты волноваться начнешь…

Чуткость дочери меня поражала. Именно так все и было, мое душевное состояние оставляло желать лучшего, и Ленка, впервые полюбив по-настоящему, вынуждена была молчать. Бедная моя девочка! По просьбе дочки я рассказала о своем здоровье и попыталась убедить ее отдыхать со своим парнем, не торопиться возвращаться домой, но Ленка была непреклонна – они уже поменяли билеты и завтра будут в городе.

– Мамочка, не спорь, пожалуйста, лечись, выздоравливай! – дочка очень сильно напомнила мне сейчас Петровну, и я улыбнулась, – мам, а ты себя хорошо чувствуешь? Вот прямо сейчас? Я тебе хочу сказать что-то важное, только ты не волнуйся!

Я спокойно ответила, что не волнуюсь, и пусть