Леди Элизабет - Элисон Уэйр

— О да, — сочувственно проговорила принцесса. — Бедное дитя. И несчастная женщина. — Она содрогнулась. — Поэтому я и хочу сделать хоть что-то для леди Элизабет. Я не могу стать ей матерью, но могу быть подругой.

— Ценю вашу доброту, ваше высочество, — сказала Кэт.

Женщины понимающе переглянулись.

Элизабет не сводила взгляда с картины, почти не слыша их и жалея, что не может взять портрет себе.

— Она такая красивая, — прошептала она.

— Как живая, — подтвердила Кэт.

— Я рада, что здесь оказался ее портрет, — проговорила Анна. — При дворе никто о ней ни слова не произносил.

— Слишком боялись короля, — тихо молвила Кэт.

Принцесса тактично взяла Элизабет за руку:

— Идемте, я покажу вам еще кое-что.

Она повела девочку по галерее в спальню. Там стояла величественная дубовая кровать с вплетенными в замысловатый узор гербами Англии.

— Говорят, это была кровать вашей матери.

Сердце Элизабет подпрыгнуло в груди.

— Почему она здесь?

— Здесь был дом вашей матери, — объяснила Кэт. — Она провела в нем детство, и сюда приезжал ваш отец, пытаясь завоевать ее сердце. Но ему пришлось ждать немало лет, прежде чем она согласилась.

— Но ведь он был королем! — потрясенно вымолвила Элизабет.

— Да, был, но, прося вашу мать сделаться его избранницей, он ставил ее превыше всего — можно сказать, поклонялся ей, словно небесному образу. Она полностью завладела его сердцем, и его счастье было в ее руках. Вот такая была у них любовь.

— В герцогстве Клевском по-другому, — язвительно заметила принцесса. — Там юным леди приходится сочетаться браком с теми, кого выбирают отцы.

— Здесь тоже такой обычай, — сказала Кэт. — Но король уже был женат. Он не мог просить ее стать его женой и потому призвал быть возлюбленной.

— Возлюбленной? — переспросила Элизабет, проводя пальцами по резной спинке, на которую когда-то опиралась голова ее матери.

— Той, которая владеет его сердцем, — ответила Кэт, сказав лишь половину правды.

— И она отказалась? Смелая женщина! — заявила Анна.

Элизабет тоже восхитилась. Ее мать и впрямь была выдающейся женщиной. Сколько же в ней было силы и отваги!

— Мой отец все это время очень ее любил? — спросила она.

Кэт помолчала, размышляя над ответом.

— Да, любил. Он не мог думать ни о ком другом. Он объявил себя главой английской церкви, чтобы жениться на вашей матери, и в конце концов добился своего.

После чего, естественно, все пошло не так, как хотелось, и Кэт решила отвлечь Элизабет от дальнейших расспросов.

— Давайте найдем вам спальню, — предложила она.

— Ах да. Сюда, пожалуйста. — Анна мгновенно поняла намек.

— А нельзя мне спать здесь? — спросила Элизабет, которой хотелось быть поближе к матери, вернее, к тому, что от нее осталось.

— Насколько я понимаю, это комната принцессы Анны, — нерешительно заметила Кэт.

— Совершенно верно, — любезно ответила принцесса. — Леди Элизабет может здесь спать. Я распоряжусь на сей счет.

Она улыбнулась девочке, и та благодарно посмотрела на нее.

— А теперь я покажу вам чудесный сад! — объявила Анна.

Где бы ни оказывалась Элизабет в Хивере, все напоминало ей о матери — в каждой комнате, на каждой садовой дорожке, в каждой тенистой беседке. Большую часть имущества семьи Болейн забрали королевские чиновники, но кое-что сохранилось, в том числе кровать и портрет, — кому, думала Кэт, нужны были эти напоминания о падшей королеве? И все-таки даже без вещей Анны легко было представить, что она оставалась здесь, в Хивере.

— Ты бывала тут, когда… она жила здесь? — спросила Элизабет у Кэт в первый же день, когда они шли по цветущему саду.

— Один раз, — припомнила Кэт. — Здесь тогда было очень красиво. Помню, как я присутствовала на большом торжестве в честь вашего деда сэра Томаса Болейна, которому король пожаловал титул лорда Рочфорда. Были танцы и маскарад, и ваша мать оказалась в центре всеобщего внимания. Молодые люди открыто соперничали за ее благосклонность.

Как же это чудесно, восхищенно подумала Элизабет, когда ты такая популярная и мужчины тебя обожают!

— Она была красивая? Расскажи, как она выглядела.

— На ней было синее шелковое платье и жемчужное ожерелье, а на плечи падали длинные темные волосы. Помню, в них сверкали мелкие самоцветы. И она много смеялась…

Кэт печально покачала головой, вспомнив, что впоследствии у Анны почти не осталось поводов для смеха.

— Когда я вырасту, буду как она! — заявила Элизабет. — Я стану красивой, начну носить шелковые платья и драгоценные камни в волосах!

Кэт улыбнулась, испытывая гордость за свою тщеславную подопечную с живым нравом и решительным личиком.

Элизабет нагнулась, собирая цветы. В затянутом золотистой дымкой небе ярко сияло вечернее солнце, дул легкий ветерок. Кэт немного постояла, наслаждаясь царившими вокруг красотой и покоем.

— Идемте, юная леди, — наконец позвала она. — Принцесса Анна скоро проснется, и нам нужно переодеться к ужину.

Элизабет лежала в материнской постели. Занавески были задернуты, свечи погашены, но девочка различала в полутьме очертания выстроенных вдоль стен стульев, молитвенной скамьи и платяного шкафа. На вешалке висело ее кремовое платье, почищенное к утру. Тишину нарушало далекое уханье совы.

Девочка не могла заснуть. Ее тревожили незнакомая комната, чужой дом и удивительные открытия минувшего дня. Как бы Элизабет ни зажмуривала глаза и ни читала мысленно молитвы, прошла целая вечность, прежде чем она наконец задремала, а после крепко заснула, — по крайней мере, так ей показалось.

Она не знала точно, что ее разбудило. Возможно, холод — она обнаружила, что вся дрожит. Потом поняла, что не одна. В изножье кровати маячил темный силуэт.

— Кэт? — прошептала она.

Незнакомая фигура ничего не ответила и не двинулась с места. Лицо скрывала тень, и всю ее окутывал полумрак, но внешне она походила на женщину, и девочке почудилось, будто та на нее смотрит. Ее охватила тревога.

— Кэт? — снова спросила она, испуганно выглядывая из-под одеяла.

Темная фигура никуда не исчезла, но казалась слишком стройной для Кэт. Элизабет уже подумала было, что это какая-то игра теней от мебели или самой кровати, когда фигура внезапно простерла к ней руки. В ее мучительном жесте угадывалась немая мольба и вместе с ней — что-то еще, совсем не страшное, но внушавшее странное умиротворение.

Элизабет ошеломленно потерла глаза, а когда открыла их вновь, силуэт исчез. Комната была пуста.

Сердце девочки отчаянно колотилось от страха. Неужели ей это просто приснилось? Или было на самом деле? Конечно было — она ведь проснулась от озноба и только потом заметила фигуру. Странно, но холода она больше не чувствовала. В комнате было тепло, как и полагалось в августе.

Элизабет лежала, пытаясь осознать случившееся.

— Мама? — прошептала она, пробуя на вкус незнакомое сладкое слово.

Напрашивался неопровержимый вывод, единственный, в который ей хотелось верить, — к ней явилась тень Анны Болейн. Но ответа не последовало.

Элизабет ни словом не упомянула о своем видении Кэт и принцессе. В холодном свете дня случившееся казалось ей сном или, возможно, игрой воображения. Даже если это действительно был призрак ее матери, в чем она теперь сомневалась, он наверняка явился затем, чтобы дать ей понять, насколько Анна любила ее при жизни и, вероятно, продолжала любить в загробном мире. Призрак больше не появлялся, и до конца пребывания Элизабет в Хивере ничего необычного не произошло, что лишь подтвердило ее выводы. Шли дни, девочка спала без сновидений, и вскоре настало утро, когда она присела перед принцессой Анной в прощальном реверансе.

— Приезжайте снова, — сказала ей принцесса. — Ваш визит доставил мне немалое удовольствие. Надеюсь, вы будете считать меня своей подругой.

— Буду! — горячо заявила Элизабет, протягивая руку.

Анна, однако, не взяла ее. Склонившись, она тепло обняла девочку и поцеловала.

— Возвращайтесь скорее! — сказала она.

Элизабет больше не виделась с Анной Клевской до нового, тысяча пятьсот сорок первого года, когда их обеих пригласили на праздники в Хэмптон-корт.

— Наконец-то я познакомлюсь с новой мачехой! — воскликнула Элизабет, возбужденно приплясывая по спальне. — Мне нужно новое платье! Можно мне новое платье, Кэт?

Послали за портным.

— Как же вы выросли, миледи Элизабет! — сказал тот, снимая мерку.

— Мне уже семь лет, — отозвалась Элизабет. — Мне что, не хватает роста?

— В самый раз, — ответил портной, сдерживая улыбку. — И вы очень красивы, если позволите заметить.