В огне - Карен Монинг

- Ты даже не представляешь, с чем мне приходится иметь дело.

«С чем-то вроде внутреннего зверя?» - дразнит он.

- Твой зверь другой, - продолжаю отвечать вслух, сознательно избегая интимности наших немых диалогов. Мы не впервые об этом спорим. И будем спорить вплоть до дня, когда король освободит меня. Никто из нас не готов к отступлению. Я даже не уверена, что мы в состоянии произнести это слово вслух.

«Может не такие они и разные.»

- Может, но мой зверь намного сильнее, - раздраженно отвечаю я. Он достаточно силен, чтобы одурачить даже меня, а уж я-то хорошо знакома с его изощренными, лукавыми методами.

В его темных глазах загорается вызов.

«Может проверим это, женщина?»

От его взгляда спина покрывается мурашками, и я чувствую, что готова выгнуться, согласно и податливо, встав на четвереньки. Ни одна битва не сравнится с теми, что происходят между нами в постели этого мужчины. Мы сражаемся. Вот что мы делаем. С ним я чувствую себя такой живой, как ни с кем больше.

Я безумно влюблена в Иерихона Бэрронса, помешана на нём и просто жить без него не могу.

Конечно, ему об этом знать не обязательно. Бэрронс не из тех, кто любит пооткровенничать. Когда мы, признав взаимное влечение, стали вместе спать, изменилось все.

И в то же время ничего.

В постели мы одно целое.

Вне ее все иначе.

В постели я украдкой наслаждаюсь мгновениями нежности, когда, обессилев от секса, я слишком утомлена, чтобы переживать о невероятно могущественном зле, затаившимся внутри меня. Я прикасаюсь к красно-черным татуировкам, покрывающим его кожу, к точеным чертам лица, запускаю пальцы в темные волосы, вкладывая в эти прикосновения все свои невысказанные чувства. А он молча наблюдает за мной непроницаемым взглядом своих темных глаз.

Иногда я просыпаюсь в его объятиях, он прижимается к моей спине, уткнувшись лицом в мои волосы. И хотя прикосновения его рук совсем не похожи на мои, они говорят, что обо мне заботятся, уважают и принимают такой, какая я есть.

Вне постели мы словно острова.

Мисс Лейн и Бэрронс.

Было очень больно, когда он впервые отдалился от меня. Я почувствовала себя отвергнутой.

А потом я поняла, что и сама поступаю так же, как он. Словно барьеры просто пришиты к нашей одежде: одеваясь, мы автоматически воздвигаем их, но стоит нам раздеться - и они исчезают.

Иногда мне кажется, что наша страсть настолько всепоглощающая, что нам просто необходимы эти периоды отдаления. Иначе я могу, словно мотылек, сгореть в его пламени. Меня пугает, что я готова ради него на всё. Уничтожить мир. Последовать за ним в ад. Страшно, когда не можешь дышать без мужчины. Когда так сильно любишь его, что он становиться важнее собственной жизни.

Поэтому я отлетаю ненадолго, просто чтобы убедиться, что все еще могу. А он исчезает, чтобы сделать что-то, что обычно делает Бэрронс по только ему известным причинам.

Я всегда возвращаюсь. Он тоже. Поступки говорят сами за себя.

Беспокойно поерзав, я меняю тему:

- Ты пригласил сюда моих врагов. Это была плохая идея.

«Вы днями напролет ищите манускрипты ради заклинания, которого, вероятно, вообще не существует. Вы красите ногти. Вы обрезаете ногти. Ах да, вы ещё рассматриваете ногти.»

- Я делаю не только это, - хмурюсь я. - И оставь мои ногти в покое.

«Вы не навещаете родителей. Не посещаете аббатство. Плохо питаетесь, а ваша одежда...»

Я прерываю его, делая вид, что снова рассматриваю свои ногти. На этой неделе цвета чередуются: черный алмаз, белый лед, черный алмаз, белый лед. Цветовая гамма успокаивает меня, так как моя жизнь напрочь лишена таких четких разграничений. Я прекрасно осведомлена о плачевном состоянии своих нарядов и не имею ни малейшего желания слушать, что он об этом думает. Трудно заботиться об этом, когда ты постоянно покрыт желтой пылью. Его молчание затянулось, и я, с опаской взглянув на него, обнаружила, что он смотрит на меня тем самым взглядом, которым одаривали женщину с незапамятных времен, словно не может определить, что же я за существо.

«Думаете, я не смогу вас защитить, раз так настаиваете на своем идиотском бездействии?»

Идиотское бездействие, ну-ну. Как сегодня выяснилось, действия могут быть куда более идиотскими и смертельно опасными. Вот почему он устроил мне эту встречу? Чтобы я начала действовать?

- Конечно, я так не думаю, - отвечаю я.

«Время пришло.»

Свои следующие слова он произносит вслух с той нежностью, что выбивает меня из колеи:

- Ты больше не живешь, девочка-радуга.

Я таю, когда он называет меня так. Есть что-то особенное в том, как он произносит эти два слова, будто этих слов тысячи и все они заставляют меня сиять. Это говорит мне о том, что он видит во мне счастливую и розовую Мак, которая приехала сюда, надирающую всем задницы черную Мак, которой я стала (когда не покрыта прахом Темных), и все мои другие воплощения, происходившие со мной - и он хочет их всех.

Я знаю, что больше не живу. И этот факт мучительно осознавать. Это просто сводит меня с ума. Бездействие не в моей природе, я тону и задыхаюсь в нем. Книга крепко держит меня за горло.

Я пристально смотрю на него и мысленно посылаю ему слова, которые не могу заставить себя произнести вслух: «Сегодня я убила Серую Женщину.»

Уголки его чувственных губ приподнимаются.

- Да сегодня долбанный праздник. Наконец-то.

«А еще я убила одного из Стражей.»

- Должно быть, он просто стоял на пути.

«Не помню, что произошло. Все будто в тумане.»

Человек бы был шокирован, пришел бы в ужас, требовал бы объяснения случившемуся. А Бэрронс даже не моргнул, не задал ни единого вопроса. Просто подводит итог:

- Вы забрали две жизни и спасли тысячи.

«Ты слишком упрощаешь, не все средства хороши,» - мысленно отвечаю я, злясь на него за то, что он всё-таки перевел этот разговор на вербальный уровень.

- Спорно.

«Я потеряла контроль над собой. Книга поглотила меня и заставила убивать. Мной управляли, будто водитель машиной,» - непроизнесенные слова повисли в воздухе острыми лезвиями.

- Мы будем тренироваться упорнее.

«Я ненавижу се...»

- Никогда не говорите этого.

- Я и не говорила, - тихо отвечаю я. Фактически.

- Вы такая, какая есть. Смиритесь с этим.

- Легче сказать, чем сделать.

- Вам кто-то сказал, что жить легко? И вы ему поверили? - забавляясь, спрашивает он.

- Я просто не понимаю, почему все должны собираться именно здесь. Почему бы не устроить эту милую дружескую встречу в Честере? - быстро меняю я тему.

Он позволяет мне вести в этом словесное танце, и я знаю почему: ему больше нечего мне сказать. На его руках кровь бесчисленного количества жертв, а я из-за одной потеряла покой. Для него этот день ничем не отличается от других: очередной грех, вызванный одержимостью кровожадным демоном. А завтра будет новое начало. И, возможно, новый грех. А, возможно, и нет. Но новый день наступит. И для меня, и для демона. Несмотря на мой провал, мои действия спасли бесчисленное количество жизней. Бэрронс проницателен как бессмертный, и так же бессовестен. А я пока нет. И не знаю, буду ли когда-нибудь. Сегодня я прервала жизнь. Хорошему человеку. У которого есть семья. И должна за это расплатиться.