Корпус-3 - Грег Бир

Мальчик идет впереди, девочка отстает шагов на пять-шесть. Женщина позади меня, слишком близко. Мы проходим метров сорок, мимо шести комнат с каждой стороны, и внезапно воздух остывает. Складывается впечатление, что здесь холодно всегда.

Одна из дверей больше остальных, за ней еще один длинный коридор, в конце которого виден голубоватый свет.

Женщина останавливается, делает знак рукой, снова поворачивает налево. Осолонь. Мне кажется, что осолонь — добрый знак, но не исключено, что я и ошибаюсь.

— У кого-нибудь есть карта? — спрашиваю я.

— Нам она не нужна, — отвечает мальчик. — Мы редко отсюда уходим.

Я обращаюсь к женщине:

— Откуда взялись все эти твари — та, что в саду, зуборылы, уборщики?

— Некоторые из них — факторы. Больше я ничего не знаю.

— Ей кажется, что она должна это помнить, — говорит мальчик. — Но извергнуть из себя информацию она не может. — Засунув палец в рот, он изображает рвоту, затем проводит влажным пальцем по лбу и морщится. — И это ее бесит.

— Все должно быть по-другому, — соглашаюсь я.

— Я никакого Сна не знаю, — продолжает мальчик. — И мне так даже лучше. Ты полагаешь, что это корабль, а мне кажется, что это просто бесконечная штука с людьми.

Он ведет меня налево, в еще один коридор, — расширяясь, тот переходит в трубу. Мы идем по длинному цилиндру, по сторонам которого в ряд стоят прямоугольные стеклянные ящики. Здесь холод другой — у него есть цель. Освещение постепенно становится сапфировым, словно мы внутри ледника. Про ледники я знаю только то, что они были на нашей планете. Ледяные горы, текущие, словно реки…

Передо мной встает образ — стена синего льда и белого снега, по ней карабкается человек. Воспоминание настолько запутанное, что делиться им с другими я не хочу. Ледник. Чувства и образы, вызванные этим словом, завораживают; будь я один, остановился бы, закрыл глаза и стал наслаждаться визуальными и даже тактильными воспоминаниями — скольжение на длинных досках, полярные шапки, кубики, прыгающие в замерзших бокалах сладкого чая и лимонада, — целая жизнь, полная ледяных вещей, совсем не похожая на этот жестокий мороз.

— Пока она не скажет, не смотри, — предупреждает мальчик.

Я не могу удержаться и смотрю. Ящики покрыты инеем. Мы проходим мимо десятка, второго — то же самое.

— Стой, — говорит женщина.

Мальчик по-прежнему наблюдает за мной с жуткой ухмылкой.

Повсюду голубой свет. Новые заиндевевшие ящики. Мои ноги стынут. Девочка отстала — я ее не вижу.

— Как в морозильнике. — Я вспоминаю вкус бифштекса, баранины и свинины — разных видов мяса, которое нужно хранить в холоде, чтобы оно не испортилось. Впрочем, здесь вместо мяса что-то другое. Снова это слово — рыба. Замороженная рыба, сложенная в штабеля, словно пиломатериалы.

— Мы все когда-нибудь превратимся в мясо, — говорит женщина, радуясь моему выражению лица и тому, что наши мысли, похоже, снова совпали.

— Нам здесь не место, — замечаю я.

— Пока мы живы — да, — соглашается мальчик.

— Этот, — говорит женщина. — Смотри внимательно. — Она наклоняется и стирает иней. Ящик набит теми же спальными коконами, которые я уже видел. На этот раз они расправлены и сложены по три или больше.

В каждом коконе труп. Некоторые сильно повреждены — зияющие раны, оторванные конечности и головы. Тела бесцветны, если не считать ледниковой голубизны.

— Все мертвы? — спрашиваю я.

— Смотри внимательно, — требует мальчик и нагибает мою голову вперед. Я хочу сопротивляться, врезать ему… но ничего не делаю. Мой нос почти касается прозрачной стенки ящика, такой холодной, что моя кожа сейчас пристынет к нему.

В нескольких сантиметрах от меня, за стенкой, голова. Мужчина. Коконы слишком короткие, чтобы служить саванами. Лицо застыло, глаза пустые, рот открыт. Ниже пояса кокон провисает: ног нет.

Я не сразу понимаю, что именно — кто именно — передо мной находится.

Черты лица те же, цвет волос, вероятно, тоже. Я наклоняюсь и стираю иней с ящика. Ниже — другое тело. Еще одно лицо в профиль. Я встаю на цыпочки и бешено стираю иней. У этого трупа нет головы, а тот, что над ним, лежит ко мне спиной.

Оттолкнув мальчика, я иду к противоположному ряду. Прыгаю, заглядывая в другие ящики. Тела наверху, внизу, со всех сторон. Я поворачиваюсь к следующему ряду; ладонь уже горит от холода, но мне все равно. Я смахиваю иней другой рукой.

Десятки ящиков, сотни замороженных тел; ряды, уходящие в сапфировую даль. Я уже осмотрел двадцать или более ящиков. Все лица похожи на меня. Все одинаковые.

— Понял? — спрашивает мальчик, дрожа от волнения.

Женщина грызет ногти.

Новые слова и воспоминания ничего не значат. Не хочу думать, не хочу понимать. Хочу быть пустым.

— Нельзя здесь оставаться, когда придет сила тяжести, — говорит женщина.

Она нежно берет меня за руку и ведет по длинному коридору, затем направо, прочь из синевы, к теплым комнатам, где людям дают еду, где живые люди находят теплый прием.

Меня вталкивают в нагретое помещение. Нас встречает цветочная сладость джунглей. Я падаю на подушку и плачу — рыдаю, как ребенок.

Мальчик наблюдает за мной с удовольствием, женщина — с удивлением.

— Все не так плохо, — говорит она успокаивающе. — Ты всегда возвращаешься.

Я уже был здесь. Отрицать увиденное невозможно. Я был здесь сотни, тысячи раз — пытался сделать то, для чего я предназначен… И каждый раз терпел поражение.

Каждый раз я умирал.

Часть II

Дьявол

— Ты видел такую же, как я? — спрашивает девочка. Я выхожу из глубокого ступора и переворачиваюсь на другой бок. У меня жар.

Кто-то засунул меня в кокон. По ощущениям в мышцах я понимаю, что проспал замедление и снова действует сила тяжести.

Со стоном я вылезаю из кокона, тяжело дыша и обливаясь потом.

Девочка протягивает мне бутылку с водой. Я сажусь и пью.

— Ты видел такую же, как я? — с надеждой повторяет девочка.

— Такую же, как ты. — Я делаю еще один глоток. Огни становятся ярче.

— У нее была книга?

— Да.

— Ты ее читал?

— Не было времени. Я хотел вернуть книгу… даже приберегал припасы, но…

Девочка кивает.

— Куда она шла?

— Она хотела идти вперед.

Через круглую дверь между объединенными «домиками» входит женщина и стоит, кусая ногти.

— Вот теперь ты действительно вернулся, — говорит она.

На это мне нечего ответить.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});