С тобой навсегда - Инид Джохансон

Похоже, Брент собирается самостоятельно заниматься воспитанием дочери, с тревогой подумала Клодия. Она вспомнила, как искусно он завязал с Рози разговор сегодня утром, как непринужденно объявил ей о неожиданной прогулке и спросил, не хочет ли она показать ему свой любимый пляж, и слушал лепет девочки внимательно, с мягкой улыбкой впитывая каждое слово.

Тони никогда не проявлял интереса к своей приемной дочери. Нет, он не был груб с Рози — Клодия не допустила бы этого, — даже делал дорогие подарки на Рождество и на день рождения, но всегда соблюдал дистанцию. Детская болтовня навевала на Тони скуку, а редкие капризы Рози тут же обращали его в бегство.

— Почему ты так уверен, что она твоя?

Эти слова вырвались откуда-то из подсознания, совершенно неожиданно для нее самой. Бессмысленные, глупые слова. Что они теперь значат? Ведь она сама недавно подтвердила его отцовство.

Клодия почувствовала на себе взгляд Брента и быстро пошла, почти побежала, по тропинке, пытаясь догнать дочку. Но в какой-то момент кожаные подошвы ее босоножек скользнули по мелкой каменной осыпи, присыпанной песком, и Клодия едва не упала. Сильная рука Брента подхватила ее, и он прижал Клодию к себе.

Должно быть, они простояли так всего несколько секунд, но эти секунды показались Клодии вечностью, потому что жадное, ненасытное желание сразу охватило ее, помутило сознание. Рука Брента, лежащая на ее животе, жгла раскаленным железом.

— А разве нужны мозги Эйнштейна, чтобы быть в этом уверенным? — прошептал он ей на ухо. — Я хорошо помню, как это случилось в первый раз. Я хотел тебя, очень, но был еще не готов — не ожидал, что это случится в тот же вечер. Однако ты проявила такую настойчивость, что я не устоял. Можно сказать, потерял бдительность. А потом — не помню даже, сколько раз это было, — я не сомневался, что ты предохраняешься. — Брент отстранился, но руку не убрал. — Кроме того внешнее сходство. Рози — копия моей матери в этом возрасте. Могу показать фотографию.

Брент наконец отпустил ее и обычной своей небрежной походкой пошел вперед. Опять этот надменный вид, подумала Клодия. Его слова — злые, несправедливые — обожгли ее до мозга костей. Ожили и стремительной чередой понеслись горькие воспоминания, и она не знала, как с ними справиться. Будто арктический ветер закружил вокруг нее в злобном, забивающем дыхание танце. По спине пробежал холодок. Он опять возложил всю вину на нее!

Когда Клодия спустилась к бухточке, Брент и Рози уже сидели на белом песке, дружно разбирая корзину для пикника. Клодия сама торопливо укладывала ее этим утром, пока Эми охала и ахала — только утром Гай рассказал ей о «блестящем» будущем, которое ожидает обитателей «Фартингс-Холла».

Клодия понимала, что теперь вопросам не будет конца, ведь Эми знала, когда произошло «воссоединение» жениха и невесты. Как же лучше поступить: сочинить для нее какую-нибудь фантастическую историю или сказать правду? У Клодии просто не было времени подумать об этом. К тому же еще ничего не ясно: если свадьба, как она надеялась, будет отложена, тогда вопросов не будет.

— А! Вот наши йогурты и соки! — радостно воскликнула Рози. — Для тебя, мамочка, тоже есть. Садись с нами.

— Спасибо, солнышко. — Клодия заставила себя улыбнуться.

Нужно вести себя так, подумала она, будто между мной и Брентом ничего не происходит. Девочка не должна уловить враждебные токи, пронизывающие воздух между ее мамой и малознакомым дядей.

Она села немного в стороне от Брента и Рози и, покусывая яблоко, которое достала из корзины, невольно прислушивалась к низкому ласковому голосу Брента, который разговаривал с дочерью.

— Много лет назад я любил бывать здесь. Спасибо, что ты снова привела меня сюда, я уже стал забывать, как здесь хорошо. Мне нравятся эти гребешки на волнах и высокое-высокое голубое небо над ними.

Да, сегодня у бухточки хорошее настроение, отметила Клодия, но так бывает не всегда. Иногда, даже летом, над ней начинают клубиться черные облака, застилающие приветливую голубизну, визгливо кричат чайки и шумно бьются о скалы высокие волны.

Однажды они с Брентом попали в такую бурю и решили принять вызов стихии: сидели, прижавшись друг к другу, под резким косым дождем, пока холод и голод не погнали их обратно к дому. Добежав до высокого развесистого дерева, они легли рядышком, надеясь переждать дождь, но вскоре их одолел другой голод, более сильный, чем неожиданно разразившаяся буря.

Клодия запрокинула голову и, опустив ресницы, попыталась прогнать мучительное воспоминание.

— Рози, что ты обычно делаешь, когда приходишь сюда? — услышала она голос Брента.

— Ловлю рыбу. Если хочешь, можешь мне помочь, — вскочив, предложила девочка, уворачиваясь от матери, которая попыталась надеть на нее шлепанцы вместо босоножек.

Клодия знала, что малышка имеет в виду под словами «ловить рыбу»: бродить по мелководью, по неглубоким заводям, как можно сильнее шлепая по воде ногами. Поэтому она всегда брала для дочери запасную одежду.

— С большим удовольствием, — отозвался Брент, с мягкой улыбкой наблюдая за переодеванием. — Беги, через минуту мы с мамой тебя догоним.

Значит, Брент помнит, что заводи здесь мелкие, с ровным дном и без острых каменных зазубрин, отметила Клодия. Значит, он помнит все... Ее охватил гнев. Да как он смеет постоянно навязывать мне свою волю?!

Клодия начала вставать, чтобы высказать ему прямо в лицо — не сидя же это делать, — что она о нем думает, как вдруг Брент заметил:

— А ты изменилась...

Дымчатые глаза медленно скользнули по ее фигуре, задержавшись на груди, скрытой свободной кофтой.

— Шесть лет назад у тебя были очаровательные формы. В чем дело? Куда подевалась та восхитительная пышность?

Ярость Клодии была настолько велика, что она буквально лишилась дара речи. До чего же он жесток! Как же он ее ненавидит!

— Можешь презирать меня сколько угодно, но какого черта ты пытаешься меня унизить?! — выкрикнула она. — Тебя совершенно не касается, как я выгляжу!

— Ну не скажи. Предстоящий наш брак — брак фиктивный, надеюсь, ты это понимаешь. Я нормальный мужчина со всеми обычными потребностями — уверен, ты это помнишь. И если бы ты... если бы ты, скажем так, вызывала слишком большое искушение, это могло бы, хм, осложнить наши отношения. Поэтому...

Фраза повисла в воздухе. Но Клодия поняла, что Брент хотел сказать: сейчас она не представляет для него как мужчины никакого интереса.

Она даже не предполагала, как это обидно звучит, как ранит. Хотя не должно бы, не должно!

— Тебе нравится быть жестоким? — яростно прошипела она. — Ты получаешь удовольствие, обижая слабых и беззащитных женщин?