Сильнее денег - Джеймс Чейз

Римма рассмеялась.

– Ясно, что отвалишь. В виде компенсации за утерянную пленку. По моим подсчетам она стоит шестьдесят тысяч долларов, а может, и больше.

– Если ты попытаешься меня шантажировать, я сообщу о тебе в полицию.

Она допила виски и некоторое время вертела в пальцах пустой стакан, посматривая на меня равнодушными глазами.

– Вот что, Джефф. Я ведь сохранила тот револьвер. Полиция в Лос-Анджелесе знает твои приметы. Она разыскивает по подозрению в убийстве человека с полуопущенным веком и шрамом на подбородке. Мне остается только зайти в ближайший участок и заявить, что ты и я – вот те двое, с кем жаждет познакомиться полиция. А если к тому же я преподнесу полицейским револьвер, можешь уже сейчас собираться в камеру для смертников. Нет ничего легче и проще.

– Ну, как сказать. Если даже полиция поверит тебе, а не мне, ты все равно окажешься сообщницей и тоже отправишься в тюрьму. Не забывай об этом.

Римма откинула голову и снова засмеялась резким, неприятным смехом.

– Какой же ты наивный! Ты думаешь, тюрьма меня пугает? Взгляни получше. Что я теряю? Я – конченый человек. Если я и могла когда-то привлечь чье-нибудь внимание, так это было и быльем поросло. Голос? Сейчас я не могу спеть и одной ноты. Я наркоманка, вечно нуждающаяся в деньгах на укол. Что же мне страшиться тюрьмы? Да мне там будет лучше, чем на свободе! – Она наклонилась ко мне, и на ее лице внезапно появилось отвратительное, жестокое выражение. – А вот тебе в тюрьму никак не хочется идти. Ты же потеряешь все, все! Ведь ты же хочешь построить мост, не так ли? Ты по-прежнему хочешь баловаться в постели со своей женушкой, не так ли? Ты хочешь упрочить свое положение в жизни, не так ли? У тебя – все. У меня – ничего. Откажешься выполнить мое требование, Джефф, мы оба сядем в тюрьму. Это не пустая угроза. Не думай, что я пытаюсь тебя запугать. Что в мире лучше денег? Мне они нужны, и я их добуду. Деньги дашь ты, или мы отправляемся в тюрьму.

Я не сводил с нее глаз. Она говорила правду. Терять ей нечего. Она в полном смысле слова находилась на дне. В тюрьме ей и в самом деле будет лучше.

Мне оставалось лишь попытаться запугать ее, хоть я и понимал, что это бесполезно.

– Тебя тоже осудят, и не меньше, чем на десять лет. Каково будет тебе просидеть десять лет в тюрьме без наркотиков?

Римма усмехнулась мне в лицо.

– А каково тебе будет в камере лет двадцать без твоей очаровательной женушки? Говорю тебе, меня тюрьма нисколько не пугает. Может, меня там вылечат. Как, по-твоему, я жила все эти годы? Где, по-твоему, ухитрялась добывать деньги на наркотики? Продавала себя. Представь на минуту, что это значит. Представь, что твоя милая жена каждую ночь проводит с разными людьми, подцепленными на улице. И ты хочешь запугать меня тюрьмой? Да она будет мне лучше дома родного! Ну, ладно. Или денежки на стол, или отправляемся в полицию.

Я смотрел на отталкивающее, искаженное отчаянием и решимостью лицо Риммы и понимал, что она прижала меня к стенке. Полиция имела все основания интересоваться мною. Возможно, обвинение в убийстве доказать не удастся, но за решетку я все равно попаду. При мысли об этом мой страх превратился в ярость, и я с трудом сдерживал себя. Моя жизнь была такой напряженной, прежде чем я завоевал свое место под солнцем. До телефонного звонка Риммы будущее казалось мне светлым и радостным. Теперь я был в ее руках.

– Ну, что ж. Я дам тебе денег. Пять тысяч долларов. Это все, что я могу дать. Можешь считать себя счастливицей.

– Э, нет, дорогой Джефф! Мне нужно свести с тобой кое-какие счеты. Я ведь не забыла, как ты обращался со мной. – Она провела рукой по лицу. – Еще ни один мерзавец безнаказанно не бил меня. Условия диктую я. Потерянная пленка обойдется тебе в шестьдесят тысяч долларов. Десять тысяч ты выплатишь мне на этой неделе, десять тысяч – первого числа будущего месяца, тридцать тысяч – через месяц после этого и последние десять тысяч – еще через месяц.

Я с трудом удержался, чтобы не броситься на нее.

– Нет, нет и нет!

– Да ну? Как хочешь. Только сначала подумай хорошенько, Джефф. Я не запугиваю тебя. Или ты платишь, или тюрьма. Другого выбора нет. Поступай, как находишь нужным.

Я лихорадочно размышлял. Выбора нет… Она права. Но на этом дело не кончится: истратив шестьдесят тысяч, она потребует еще. Она будет меня шантажировать, пока смерть не уберет ее с моего пути. Да, это так: только смерть Риммы позволит мне зажить тихо и спокойно.

Мысль поднять на нее руку не привела меня в ужас. Я не испытывал к ней ни малейшей жалости. Она стала развращенным, грязным животным, которое просто необходимо уничтожить, как уничтожают отвратительное и опасное насекомое.

Я достал портсигар, вынул сигарету и закурил. Руки у меня совсем не дрожали.

– Кажется, твоя взяла. Так и быть. Я достану десять тысяч долларов и завтра передам их тебе. Встретимся в это же время на улице, вот тут, около гостиницы, и ты получишь свои деньги.

От улыбки Риммы у меня дрогнуло сердце.

– Я догадываюсь, Джефф, о твоих планах, но я все предусмотрела. У меня же было сколько угодно времени для размышлений, пока ты зарабатывал денежки. Я вообразила себя на твоем месте и задала вопрос: как бы поступила я, если бы попала в такое положение? – Римма помолчала, неторопливо выпустила струю дыма и продолжала: – Прежде всего, разумеется, я попыталась бы найти какой-нибудь выход. А выход только один. – Она подалась вперед и уставилась на меня. – Та же самая мысль пришла в голову и тебе, не правда ли? Единственный выход – моя смерть, и ты уже обдумываешь, как меня убить.

Я сидел, не шевелясь и не сводя с нее глаз. Кровь отхлынула у меня с лица, и я чувствовал бесконечную усталость.

– На этот случай я приняла соответствующие меры, – продолжала Римма. Она открыла потрепанную сумочку, достала какой-то клочок бумаги и швырнула мне. – Свои чеки ты будешь посылать по этому адресу. Отделение банка «Пасифик и Юнион» в Лос-Анджелесе. Его управляющий получил от меня распоряжение перечислять твои переводы на счет другого банка. Все сделано так, что мне не будет грозить никакой опасности с твоей стороны. Ты никогда не сможешь узнать, где находится мой банк и где я живу. Отбрось надежду, что тебе удастся меня уничтожить: после сегодняшней встречи мы никогда больше не увидимся.

И снова я едва удержался, чтобы не схватить ее за горло.

– Действительно, ты все предусмотрела.

– А как же? – Римма протянула руку. – Давай-ка бумажник. Мне нужны деньги.

– Как бы не так.

Римма усмехнулась.

– Помнишь, как много лет назад ты чуть не силой отобрал у меня сумку и взял оттуда все, до цента? Давай бумажник, или мы отправимся в участок.

Наши взгляды встретились, а потом… потом я медленно достал бумажник и бросил ей на колени.

Утром в тот день я заезжал в банк, и в общей сложности у меня было с собой долларов двести. Римма очистила бумажник и швырнула его на столик. Потом она встала, положила деньги в сумочку, прошла по холлу к конторке дежурного администратора и нажала на кнопку звонка.

Откуда-то из внутренних помещений появился все тот же полный итальянец, и Римма о чем-то заговорила с ним. Я сидел слишком далеко и не слышал слов. Она дала ему денег, он кивнул и ушел.

Римма вернулась к нашему столику.

– Сейчас я уйду. Ты никогда меня не увидишь, если, конечно, не придумаешь чего-нибудь сверхъестественного. Повторяю: на этой неделе ты пошлешь чек на десять тысяч долларов в банк в Лос-Анджелесе. Первого числа отправишь еще один чек на такую же сумму. В следующем месяце – на тридцать тысяч, а еще через месяц – на остальные десять. Понял?

– Понял, – ответил я, но в действительности понял только то, что должен обязательно проследить за ней. Если я не сделаю этого сейчас, то она исчезнет, как брошенный в воду камень. – Понял. Только не думай, что все это так просто.

– Что ты имеешь в виду?

Из двери, ведущей в глубь гостиницы, вышел итальянец, с которым только что разговаривала Римма, – на этот раз в сопровождении двух типов, судя по всему, гангстеров. Все втроем пересекли вестибюль и встали около выхода на улицу.

Я поднялся из-за столика.

– Я попросила этих ребят подержать тебя здесь, пока я не скроюсь. На твоем месте я бы не рискнула с ними шутить. Они не понимают шуток.

Оба гангстера, стоявшие рядом с итальянцем, были здоровенными молодыми парнями. Один – блондин, с копной курчавых волос, другой – бывший боксер, если судить по свирепому, изуродованному лицу.

– Ну, пока, – обратилась ко мне Римма. – Не забудь о нашей полюбовной договоренности, в противном случае мы встретимся там, где тебе не очень-то понравится.

Она взяла потрепанный чемоданчик, стоявший позади ее кресла, и направилась к выходу. Я продолжал стоять, словно прикованный к месту. Трое у выхода не спускали с меня глаз.

Римма вышла из гостиницы, и я видел, как она быстро сбежала с крыльца и скрылась в темноте.