Анатомия развода - Ирина Лобановская

Буквально через месяц после поступления в МЭИ каждому первокурснику начинало упорно казаться, будто травленная перекисью до пронзительной белизны дама — здесь самая важная. Именно она — единственная верховная институтская власть. И даже ректор пасует перед ней и советуется буквально по всем значительным и малозначимым вопросам. Физкультурница была столь уверена в себе и в своих безграничных силах, что окружающие тоже мгновенно проникались ее убежденностью и начинали верить в ее беспредельные возможности. Незыблемый закон жизни. Студенты между собой называли ее Надеждой Нахаловной.

Сына она, конечно, запросто бы устроила к себе и твердила ему об этом последние несколько лет. Но Игорь медлил и размышлял…

Своего отца он никогда не видел, хотя знал, что тот существует неподалеку и даже вполне благополучен. Занимает немалый чин в МВД.

Когда-то совсем юная восемнадцатилетняя Наденька, студентка инфизкульта и подающая надежды лыжница, потеряла голову от юного сержанта милиции. И родила от него Гарика.

Сержант прислал ей в роддом записку:

«Жить с тобой не буду. Не люблю»,

У Нади началась горячка и пропало молоко. Игоря выкармливали из бутылки с соской.

В основном его растила бабушка. И любил он больше всего бабушку Анюту. Может, поэтому в Анькином имени для Игоря заключалась особая магия… Мать, возвращаясь с работы, прилипала к телевизору и смотрела все подряд, перескакивая с одного канала на другой.

Сержант, дослужившийся до чина полковника милиции и должности в МВД, признать сына так и не пожелал.

Когда Гарику было тринадцать лет, мать внезапно вышла замуж. Игорь отчима возненавидел сразу. Ненависть оказалась взаимной. Отчим преподавал на факультете психологии МГУ и тотчас взялся перевоспитывать пасынка, донимавшего учителей. — Да полно тебе, Эдик! — пыталась вразумить зятя бабушка Анюта. — Игорек перерастет свои шалости, и все пройдет!

Но психолог на доводы простой необразованной женщины не обращал внимания и только без конца возмущался, что мальчика за столько лет не сумели воспитать должным образом.

Почти каждый вечер сутулый очкастый отчим, смотревший на людей как-то скособочившись, занудно и монотонно вдалбливал в голову Игоря правила поведения, хорошего тона и основы взаимоотношений.

Наконец Гарику вся эта долбежка опротивела, и он заявил отчиму:

— Да ваш фак — один отстой! Там учатся и работают одни психи! Поскольку психология и психика интересуют лишь людей, головенками нездоровых. С которыми одна нерва!

После этой отповеди отношения с отчимом прервались навсегда, и Игорь перебрался жить к бабушке Анюте.

Она очень любила внука, но еще обожала навещать своих подруг-пенсионерок, где часами пила чай, пела «Взвейтесь кострами…» и беседовала о политике, призывая состарившихся дочерей рабочих и крестьян к свержению власти олигархов и установлению диктатуры пролетариата. Бабуля вполне соответствовала рациональному новому веку.

— Эх, вождя у нас нет! — с горечью повторяла баба Анюта. — Нам бы сейчас хоть какого-никакого Ильича! Глядишь, и .все перевернулось бы запросто! И зажили бы мы опять, как люди, а не как живые трупы!

Однажды бабушка попеняла в сквере компании современных оболтусов, проводящих время с пивом и сигаретами:

— Как-то бессмысленно вы гуляете сейчас! Пошли туда, пошли сюда, посидели!.. Вот раньше толковее жили: все-таки пионерская организация работала, комсомол…

Лениво отозвался один парень, остальные вообще не обратили никакого внимания:

— Бабенция, комсомол придумал Сталин. А Сталин был дурак! И этот, второй, забыл его фамилию — ну, с бородкой который — и он тоже дурак был!

Дома Игорь утешил расстроенную бабушку Анюту по-своему:

— Ты не переживай, у нас в школе давно никто не знает, кто такой Ленин. Нас как-то спрашивали об этом. В младших классах. Кто-то сказал, что Ленин не любил евреев и сам тоже был еврей, кто-то заявил, что Ленин собрал рабочих и поднял восстание против короля, а мой друг Юрка Воробьев закричал, что Ленин кого-то сверг, а себя поставил, только Юрка не помнит куда!

Бабушка Анюта печально усмехнулась и махнула на молодежь рукой. С ними страны не перевернуть.

* * *

Через два года у Гарика появилась сестра. Надежда Михайловна погрузилась в заботы о ней, ослабила контроль за сыном, и Игорю стало жить свободнее и спокойнее.

Надя Эдика не любила. Но, больно обжегшись один раз, решила, что носиться, сбивая ноги и теряя голову, в поисках любви и играть с огнем вторично крайне опасно. Рисковать вновь побоялась. А вот выйти замуж и завести себе, наконец, семью хотелось очень.

— Для женщины штамп в паспорте — знак качества! — говаривал, посмеиваясь, Надин отец, полковник.

Он всегда сильно пил. Домой часто притаскивался еле-еле, с трудом удерживаясь на ногах, и тотчас заваливался спать. Анна Сергеевна молча вздыхала и закрывала дверь в спальню. Надина мать свое уже откричала, отнервничала. Она давно устала, отчаялась и на все махнула рукой.

Отец был человеком тихим, скандалов и пьяных Драк не устраивал. Но пить продолжал.

Через несколько лет беспробудного тихого пьянства отец сначала лишился службы в Министерстве обороны, затем окончательно спился и так же тихо, как делал все в своей жизни, умер. Анна Сергеевна поплакала, облегченно вздохнула и обменяла их большую квартиру в старом доме близ Садового кольца на маленькую подальше от центра с хорошей приплатой.

Насмотревшись на жизнь матери и вполне на сладившись собственным горчащим опытом, Надя, случайно познакомившись с молодым перспективным кандидатом наук, решила долее судьбу не испытывать. Судьба и любовь — вещи разные. Часто попросту взаимоисключающие.

Только ночами рядом с Эдиком она лежала бревно бревном…

— Любишь, любишь!! Скажи, что любишь!! — однажды не выдержал и сорвался он.

Надя не ответила…

Отчим брал чудовищные взятки за поступление на факультет, а потом за сдачу зачетов и экзаменов. Да вообще там все брали почем зря… Зато жили неплохо и искусно разыгрывали «прибеднялки», рассказывая о том, как мало платят преподавателям. Многие верили и жалели профессоров.

Игорь ненавидел отчима все больше.

Отчаявшись добиться Надиной любви, профессор загулял, стал ездить в Сочи в одиночку, и мать часто поливала матом мужа и его девок. А потом таскала его по врачам. Отчим много болел, у него была бронхиальная астма. И сестра Гарика унаследовала эту болезнь.

Игорь злорадствовал.

Он с немалым удовольствием и ехидством отметил, что мать вытравила волосы краской до полного безобразия и начала лысеть. Кое-где даже предательски поблескивала розовая детская гладкая кожица. По заслугам! — мстительно думал Игорь. И сам не понимал, какие именно «заслуги» имеет в виду.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});