Гитлер против СССР - Эрнст Генри

Это — не просто различие в степени храбрости у двух противников. Это — различие между двумя культурами, двумя историческими эпохами, различие между прошлым и будущим. Люди различны, потому что они представляют различные классы и различные исторические движения. Люди, которые шагают в ногу с историей, которые представляют собой передовую силу истории, которых эта сила, в свою очередь, ведет вперед, — эти люди не боятся смерти. Ход истории, ее высшие законы представляются им неизмеримо важнее их личной судьбы. В момент смерти от руки врага они видят, подобно Канту, звездное небо над собой и моральный закон внутри себя. Но те, которые служат безнадежности, которые служат тлетворным силам прошлого, — носят в самих себе зародыш смерти. Жизнь их — это падение и страх. И даже за гордой позой вождя всех этих людей — «цезаря» Муссолини — таятся чувства бесконечно жалкие и низменные, а вместе с ними — безнадежность. А в самой глубине скрывается всегда одно и то же — страх, неизбежная расплата за службу пытающемуся повернуть историю вспять капитализму.

Эти люди, эти вожди ничтожны без поддержки капитала. Они бессильны, если капитал, с его деньгами и организациями, не стоит за их спиной. Они нуль, если капитал отрекается от них. Это раз и навсегда доказано смертью германских фашистских лидеров 30 июня 1934 г., бесславной смертью, смертью без сопротивления, без величия, смертью, словно описанной на страницах порнографического романа.

Это стало яснее чем когда-либо благодаря этому «апофеозу» германского фашизма. Все обнажилось при дневном свете, обнаружился истинный ход вещей — ничто не осталось скрытым. Позой, фразой, декорацией пришлось в этот момент пренебречь. Геббельсовские спектакли, прославляющие порнографию, убийство и трусость, начались слишком поздно — только два дня спустя. Неудивительно, что с той поры в предместьях Берлина, в трущобах Веддинга и Гамбурга и других городов смертельные враги фашизма чувствуют себя совсем по-иному и с новым чувством сжимают кулаки. Пусть их удалось застигнуть врасплох в день поджога рейхстага, но как политические противники они еще никогда не были подавлены. Победят они, а не Гитлер.

Нет титанов фашизма, нет непобедимых в гитлеровском лагере.

Покрывало спало, осталась только истина. Вот почему атмосфера 30 июня была чиста в подлинном смысле этого слова. Кровь и грязь восстановили истину и этим облегчили путь тем, кто придет, чтобы любой ценой очистить эту страну — одну из прекраснейших в мире — от грязи и крови. После 30 июня Германия стала менее сентиментальной, чем когда-либо. Справедливость, непреклонная суровость и научная ясность присущи тем, кто идет к цели, к новому, после-фашистскому обществу. Ими руководит одна мысль: мы идем спасать ее — нашу Германию.

* * *

Но в эти дни решилась специфическая проблема 30 июня 1934 г. Сражение между олигархией, выталкивающей мелкую буржуазию из социального организма нации, и мелкими буржуа, пытавшимися сопротивляться, кончилось сокрушительной победой олигархии. Классовый базис империи был создан, и завершались достижения 30 января 1933 г. Мелкая буржуазия была политически мертва. Рабочий класс все еще был лишен сил. Сбросивший путы империализм мог начинать свой поход.

Часть вторая «Крестовый поход»

Глава I

Поход на Австрию

Гитлер у ворот Вены! Снова этот предостерегающий клич несется по Европе. Из того угла континента, который в течение ряда лет, казалось, обречен на то, чтобы подать сигнал к неожиданным событиям, доносятся победные клики, бряцание оружием и происходит передвижение приведенных в боевую готовность масс. Горизонт заволакивает тень грандиозного вторжения. Оно может начаться в Вене; никто не может предсказать, где оно кончится.

Историческая обстановка сейчас почти та же, что и два года назад. Гитлер атаковал Вену и был отброшен. Теперь, пополнив свои силы, с «легальными» аксессуарами и с удвоенной энергией, он готовится двинуть свой таран для того, чтобы пробить решающую брешь. Удастся ли ему это? Станут ли добычей генералиссимуса европейского фашизма Вена и все то, к чему она является одновременно и преддверием и барьером? Кто может преградить ему путь? Доль—фус — маленький капрал Австрии — мертв. Его преемник Шушниг, окруженный врагами со всех сторон, стоит на страже Вены со смехотворной армией в несколько десятков тысяч человек и новыми «друзьями» в своем собственном правительстве и каждую минуту может ожидать удара в спину. Крошечная Австрия должна быть плотиной, сдерживающей национал-социалистские миллионы. Мир молча ожидает того, что произойдет, когда эта плотина будет окончательно прорвана.

Вена, повидимому, одна из первых позиций на пути великого «наполеоновского» похода, и поэтому борьба за нее имеет мировое историческое значение. Если силы обороны окажутся слишком слабыми, чтобы выдержать атаку, если наступающая сторона будет достаточно сильна, чтобы нанести действительно решающий удар, — то ближайшее будущее континента внушает очень мало сомнений. Очевидно, что «перемирие», заключенное между Гитлером и Австрией в июле 1936 г., это только краткая передышка.

Необходимо детально изучить обстановку и соотношение сил. Сила, которая до сих пор выступала в качестве авангарда гитлеровской армии на этом фронте и которая сохраняет действительную инициативу, это австрийский национал-социализм; о нем много говорят и спорят, но поразительно мало знают, чем он является в действительности. Его значение никогда еще не было так велико, как сейчас, после акта «братания». Он не отступил после убийства Дольфуса; он не отступит и после второго Сараево. Австрия попрежнему остается постоянным очагом опасности, тем более опасным, чем менее виден тлеющий огонь. Путь 25 июля 1934 г. не был оставлен и не может быть оставлен. Первый вопрос, который нужно задать: какова правда об австрийском национал-социализме? Каково его происхождение, кто его вожди и каковы его шансы на захват Вены?

Чтобы ответить на этот вопрос как можно полнее, нужно заняться не Браунау (городок в Австрии, где родился Гитлер), но прежде всего той особой силой, которая доминирует во всей истории германского фашизма: грандиозной политикой и целями олигархического капитала Германии. Про-гитлеровское движение за аншлюсе в Австрии с его сотнями тысяч активных приверженцев, с его могущественной политической организацией, с его легальными и нелегальными орудиями борьбы представляет стремительную политическую силу, захлестнувшую страну и в любой момент способную поднять волны «национальных страстей». Но фундамент был заложен раньше и гораздо глубже.

Австрия играет в тиссеновском великом «континентальном плане» весьма определенную роль;[19] именно это с самого начала так накалило атмосферу, вызвав разнообразные действия с обеих сторон. Без экономики сегодня не только нельзя объяснять крупные политические явления, но нельзя даже их увидеть. Ведь в аграрной и католической Австрии социальные и политические условия столь явным образом отличаются от условий в Германии; местный, «туземный» фашизм (хеймвер) на деле склонялся в совершенно противоположную сторону, явно антигерманскую и антигитлеровскую. В судьбу Австрии задолго до «национального восстания» вмешались интересы Тиссена, и его хватка уже более не ослаблялась потому, что Австрия, целая страна, стала жизненной, неотделимой частью германского капитализма и ключом его окончательной программы спасения.

Эта программа требует как можно более быстрого превращения германского капитализма в трансевропейскую систему… Таково главное требование Рура, олигархии которого стало слишком тесно, так как она обладает слишком большими для одной нации капиталами и оборудованием и рассматривает теперь другие нации как объекты для поглощения. Она должна поглощать другие нации, как прежде она поглощала отдельные промышленные предприятия. Это — империализм в его последнем, безумном выражении; стадия, на которой он порождает фашизм. Рур, капитал которого, больше чем какая-либо другая сила, породил германский фашизм; Рур — эта громада сверх-современных средств производства, угля, железа, машин и доведенного до невероятной интенсивности человеческого труда; Рур, которым управляют несколько олигархов, держит в своей орбите посредством бесчисленных нитей и индустриальных каналов всю Германию.

Но Германия с ее 70 миллионами жителей и с ее обнищавшими трудящимися массами недостаточна более для этой громады; достаточно обширен для нее только континент. Это означает, что германская тяжелая промышленность, чтобы развиваться дальше, чтобы создавать еще больший пользующийся абсолютной гегемонией производственный комплекс, будет стремиться систематически поглощать другие промышленные зоны и рынки, целые части континента.