Две жены господина Н. - Елена Ярошенко

— Пожалуй, стоит подумать о том, чтобы сделать тебе предложение. Я сейчас немного к этому не готов, но… Если наша любовь сразу загорелась ярким огоньком, то теперь он превращается уже в настоящее пламя.

Произнеся эту фразу, Дмитрий поморщился. Он не любил таких вычурных оборотов в разговоре, но вот как-то само сказалось. Потом он подумал, что Бетси неправильно истолкует его заминку, и быстро продолжил:

— Я близок к тому, чтобы сделать последний шаг к алтарю.

— Митя, ты, конечно, говоришь очень красиво. Яркий огонек, превращающийся в настоящее пламя… Ты почти поэт! Но беда в том, что ты не сможешь на мне жениться — это повредит твоей карьере, положению, всему. Начальство будет на тебя косо смотреть, жены твоих друзей и сослуживцев не захотят принимать меня в своих домах, мы будем жить изгоями и слышать злобное шушуканье за спиной.

— Ну, мнением начальства и чужих жен можно пренебречь. И далеко не все будут относиться к тебе с презрением, умные люди выше сословных предрассудков.

— Не скажи. А потом, что я буду делать в Демьянове без цирка? Выращивать капусту на огороде? Ходить на рынок? Варить щи вместе с твоим Васькой? Признаюсь, я испытываю некоторое отвращение к семейной жизни, с детства насмотревшись на своих родителей. Я — из цирковой семьи. Когда семейство занимает огромный особняк и дети живут с гувернанткой в отдельном крыле дома, может быть, для них многое загадка в отношениях папы и мамы. Когда вся жизнь проходит на колесах в маленьком фургончике, секретов нет. У моих родителей когда-то давно была очень красивая любовь — и во что же она превратилась с годами?

Про их венчание цирковые старики до сих пор рассказывают легенды. Мама была сиротой, которую воспитал наездник-немец, взявший ее в свой номер под именем фройлейн Александрин и получавший у директора цирка за нее жалованье. Опекун держал ее очень строго и фактически беззастенчиво эксплуатировал. Ни о каком замужестве своей воспитанницы он и слышать не хотел. Тогда артисты их труппы решили помочь влюбленным обвенчаться тайно. Цирк гастролировал в Риге. Директор цирка очень любил ставить массовые пантомимы, в которых была занята вся труппа. В тот вечер шла историческая пантомима «Взятие Карса». Мама, протанцевав свой танец, кинулась к служебному выходу, куда уже были поданы два экипажа. Мама, отец и их провожатые помчались к ближайшему протестантскому храму, где пастор наскоро совершил обряд венчания, причем венчаться маме пришлось в том самом коротком балетном платье, в котором она выступала на арене. Ее опекун, вернувшись в свою гримерку, нашел на столе записку: «Об Александрине не беспокойтесь. Она уже обвенчана». Похоже на французский роман, правда? Но только все любовные романы и даже детские сказки кончаются свадьбой, потому что после свадьбы начинается уже не жизнь, а кошмар…

Мама сделала новый номер вместе с отцом. Они были эквилибристами: отец ставил на лоб перши — шест или держал его в «зубнике», а мама, «верхняя» акробатка, показывала на шесте трюки. Ее работа, конечно, была более сложной, но дома она попадала в полную зависимость от отца. Знаешь, эти омерзительные скандалы из-за денег… Отец каждый день закатывал безобразные сцены с отборной грязной руганью, все время попрекал нас с мамой, кричал, что мы жрем за его счет… Мама всю жизнь работала вместе с ним, всю жизнь заботилась о нем, он всегда вел себя барином. Я тоже рано, как все цирковые, начала работать. Отец стал тренировать меня, когда я была еще совсем маленьким ребенком, я даже не помню, было ли в моем детстве какое-то время без этих тренировок. Причем на занятия со мной он всегда брал большой хлыст, и мне часто доставалось, если я ошибалась в чем-то или падала. Он повторял, что настоящий ученик должен хорошо выносить хлыст, что его тоже так учили и только так можно стать настоящим мастером.

Так вот, я рано сделала свой номер и стала неплохо зарабатывать еще девочкой. У нас с мамой всегда было собственное жалованье. И все равно отцу нравилось нас оскорблять, просто чтобы причинить боль. Он с патологической скупостью трясся над каждым рублем, не давая нам даже на баночку помады, при этом любил рассказывать знакомым, как мы транжирим все деньги, а его кормим бурдой. Так шел год за годом в отвратительных ссорах и скандалах с пощечинами и слезами.

В конце концов с возрастом маме стало тяжело работать на шесте. А я уже имела хороший собственный номер и не собиралась работать с отцом, мечтая при первой возможности уйти от него и зажить собственной жизнью. Отец стал тренировать молоденькую девочку-акробатку, чтобы она заменила маму в номере. И тут ему пришла в голову мысль, что девочка может заменить маму и в жизни. На последнем совместном выступлении он толкнул шест и мама упала. Это списали на несчастный случай, с цирковыми приключаются такие беды, но все, кто был рядом, уверяли, что он сделал это сознательно.

Мама сильно повредила позвоночник, не смогла больше ходить, не то что работать на манеже, и через год умерла. Я перешла в другую труппу, унося с собой ненависть к отцу, легкое презрение к остальным мужчинам и отвращение к «прелестям» семейной жизни.

Прости, Митя, но мне вряд ли захочется когда-нибудь замуж. Я слишком ценю свою свободу, в ней мое главное благополучие.

— Бетси, но ты же не сможешь всю жизнь танцевать на проволке.

— Ну и что? Зачем сейчас об этом думать? Кстати, я подготовила новый номер — буду выходить на проволоку в русском костюме, без балансира, и танцевать «барыню». Мне кажется, этот номер должен иметь успех у купечества.

Митя молчал. Ему было грустно.

Глава 15

На следующий день Колычев отправился к приставу Задорожному посоветоваться. Нож, отнятый Бетси у нападавшего, он прихватил с собой.

— Ножичек-то, судя по маркировке, немецкого производства, — заговорил Задорожный о том же, о чем думал накануне Колычев. — Стальной, с удобной изящной ручкой. Это вам не те ножи, что наши демьяновские кустари на рынке продают. Да и фабричные ножики из городских лавок иного сорта, погрубее и потупее. Такой дорогой заграничный ножичек найдется не в каждой семье. Это уже зацепка, Дмитрий Степанович. Это уже ниточка, за которую потянуть можно.

Дмитрий подробно рассказал и о нападении на Бетси, и о слухах про демьяновскую ведьму, циркулирующих по городу и нашедших определенное подтверждение во вчерашнем происшествии, и о своих смутных подозрениях в отношении господина Новинского. Если у кого в хозяйстве и можно найти такой ножик, так прежде всего у Новинского, путешествовавшего за границей несколько лет и вывезшего оттуда много модных вещиц.

— Тарас Григорьевич, мне кажется, это ниточки из одного клубка. Я только пока еще не придумал, как связать их друг с другом. Но как только что-то надумаю, обращусь к вам за помощью.

— Ради бога, Дмитрий Степанович, в любое время! Надо с этим делом покончить, раз уж весь город только о нем и шумит. И я, и весь мой полицейский участок в вашем распоряжении. Делайте, батенька, все, что сочтете нужным, но давайте изловим эту гадину. Вот только у вас подозрения насчет господина Новинского, а у меня, простите великодушно, сомнения в этом имеются. Вы тогда, помните, говорили, что это он жену свою первую убил… Что ж, пусть с трудом, но убийство Матильды объяснить как-то можно. Заела ему баба жизнь, не вынес и пусть жестоко, но избавился от нее — был для Новинского какой-то смысл душу свою губить. Но вот представить, что он, завернувшись в бабский платок, чтобы спрятать лицо, шастает ночами по пустырям и оврагам и режет крестьянок от нечего делать… Простите, но не укладывается такое у меня в голове. Господин Новинский человек образованный, благородный, в обращении приятный, опять же юрист, законы знает. И чтобы этак-то баб резать ни за что ни про что? Невероятным это мне кажется, уж не взыщите!

Два часа спустя Колычева вызвал к себе окружной прокурор Хомутовский.

— Господин Колычев, как обстоят дела с расследованием убийств женщин? Четвертый случай в городе, а кроме убийства Трофимкиной ничего не раскрыто. Все вы на месте топчетесь, батенька! Что-то вас от дел сильно отвлекает… Кстати, не хотел я об этом, да, видно, не избежать… До меня дошли слухи, что вы циркачками увлекаетесь в ущерб службе. Весь город бурлит, я такого наслушался… Воля ваша, но не забывайте о чести мундира судебного ведомства. Поверьте, голубчик, я искренне, по-стариковски скажу: связь эта для вас большая компрометация. Эта акробатическая девица, несомненно, смазлива и с огоньком… Я вас по-мужски понимаю, батенька, сам был молодым, кто из нас в молодости не охотился за юбками, каждый грешен… Но юбка юбке рознь! Не с цирковыми же связываться! Тут уж и до панельных недалеко… Неужели вы, умный, блестяще образованный человек, не понимаете всю фальшь и мерзость своей охоты?