Сны и желания - Эбби Грин

Он опустил руку и отступил назад. Энджел на миг показалось, что она увидела какую-то трещинку в его самообладании, и сердце ее гулко забилось в ответ. Но потом Лео взглянул на часы и отрывисто произнес:

– Стилист будет здесь в полдень, потом косметолог. Сегодня наш первый публичный выход – бал в честь моего назначения президентом корпорации. Для тебя это должно быть забавно. Это будет в «Гранд-Бретань-отеле», где ты так близко знакома с грязными простынями. Я вернусь позже. Надень что-нибудь подходящее своему первому выходу в свет в качестве моей любовницы. – Он провел пальцем по ее пылающей щеке. – Представляю, какой переполох мы устроим, появившись вместе.

Глава 6

Позже Лео сидел на заседании совета директоров и, к своему раздражению, никак не мог сосредоточиться на обсуждении. Все его мысли были заняты Энджел и прошлой ночью. Тем, как она выглядела, когда вошла к нему в комнату утром, и как что-то дрогнуло у него в груди при виде ее нерешительности. Ему стоило огромных усилий не сорвать с нее халат и не подмять под себя.

Его тело звенело от возбуждения даже сейчас – не слишком желательное состояние в середине дня, в окружении коллег, с Ари Левакисом, хмуро поглядывающим на него. Лео улыбнулся.

Но все напрасно. Мысленно он то и дело возвращался к самым ярким моментам ночи: как он вошел в нее в первый раз и услышал ее тихий вскрик, как туго она сжималась вокруг него, как восхитительно открывалась ему, позволяя погружаться все глубже и глубже. Какой была на вкус ее кожа – как сладкий мускус и раздавленные розовые лепестки.

Лео мысленно встряхнулся. Он должен взять себя в руки.

Утром Энджел выглядела такой ранимой, и он испугался, отгородился от неизбежной попытки женщины превратить интимность во что-то эмоциональное. Но потом, когда Лео приблизился к ней, она была сдержанной и холодной. Он понял, что был бы дураком, если хоть на секунду поверил во что-то иное. Она его любовница, она принадлежит ему.

Энджел сидела рядом с Лео на заднем сиденье машины. В горле стоял огромный ком. Она злилась на свою чувствительность. Она думала, что больше не вынесет его прикосновения, но в этот момент словно в насмешку почувствовала, как большая ладонь накрыла ее руку, лежащую на ноге, и кровь быстрее побежала по жилам.

– Ты сегодня прекрасно выглядишь.

Энджел набросила железную узду на свои эмоции и медленно повернулась к Лео. Ни намека на душевное смятение не отразилось на ее лице. Она улыбнулась:

– Что ж, ты достаточно заплатил за это.

Глаза Лео были черными, с золотистыми искорками, мерцающими в глубине, и Энджел начала терять часть своего жесткого самообладания. В своем черном смокинге он был совершенно неотразим.

– Деньги здесь ни при чем, – мягко проговорил он, покачав головой. – Просто ты настоящая красавица, Энджел.

Она стояла у окна, спиной к нему. Он повидал много женщин, облаченных в красивые платья для его удовольствия, но ни от одной у него так не перехватывало дыхание.

Платье было длинное, до пола, насыщенного бирюзового цвета. От охватившего Лео вожделения закружилась голова. Шелковая ткань ниспадала мягкими складками, превращая ее в богиню. Волосы были подняты и скреплены цветком того же цвета, что и платье.

Разозлившись на себя за такую реакцию, он окликнул ее, и Энджел медленно повернулась. Так медленно, что это возымело эффект стриптиза.

Лео потребовалась вся сила воли, чтобы остаться на месте и властно протянуть руку, жестом призывая ее подойти. А когда она стала двигаться, мягкий шелк заструился вокруг тела…

Лео вернулся в настоящее и неловко поерзал на сиденье. Что это он распустил слюни? Он сжал ее руку и почувствовал тонкие кости и легкую шершавость кожи, намекающую на работу, которую она выполняла, и грудь его вновь на секунду сжалась. Он спросил:

– Как отреагирует твой отец, увидев нас вместе, когда получит завтра газеты? Потому что новость разойдется по всему миру…

Энджел поежилась и попыталась вытащить свою руку, но Лео держал крепко. В этот момент она ненавидела его. Правда, ненавидела. Единственное, что останавливало ее от того, чтобы выпрыгнуть из машины, когда та затормозила на светофоре, это воспоминание о восторженном звонке Делфи сегодня днем, взахлеб рассказывающей о том, что через месяц она выходит замуж за Ставроса. И удивление, которое испытала Энджел от того, что Лео так быстро выполнил свое обещание.

– Думаю, ты прекрасно знаешь, как он отреагирует. Его хватит удар. Он будет совершенно унижен.

Лео вскинул бровь, задумчиво глядя на нее:

– Будет ли, Энджел? Или вы с ним все именно так и спланировали?

До глубины души уязвленная таким недоверием, Энджел огрызнулась:

– А если и так, то что? Ты ведь никогда не узнаешь, верно?

Лео придвинулся ближе, одной рукой обхватил ее за затылок, а другую положил ей на грудь. Она пришла в ужас, почувствовав, что сосок затвердел и натянул шелк. Его большой палец лениво погладил сосок, и Энджел подавила стон. Как он может так действовать на нее?

– Я узнаю, Энджел, потому что с этих пор и пока ты мне не надоешь, я буду знать о каждом твоем шаге. И любые планы, которые вы с ним состряпаете, будут бесполезны.

– Но мы не…

Лео поцелуем заглушил ее слова, и все исчезло в дымке желания. С той минуты, как он вошел к ней в комнату, Энджел, вопреки всему, мечтала снова ощутить его губы на своих.

И вот сейчас она вновь была охвачена этими неповторимыми ощущениями, не в силах устоять перед ним. Она не заметила, что машина остановилась, не слышала, как шофер прокашлялся. Она почувствовала лишь, что Лео отстранился, и открыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Лео лишь торжествующе улыбнулся ей и окинул взглядом красноречивое свидетельство ее возбуждения – твердые, как бусины, соски, натягивающие мягкую ткань.

– Идеально.

Прежде чем Энджел поняла, что он имел в виду, Лео вышел из машины, обошел вокруг, открыл дверцу и подал ей руку. А потом вдруг не осталось ничего, кроме руки Лео, вспышек камер и пулеметной очереди вопросов.

Она только что стала публичной собственностью Лео.

Позже Энджел сидела на стуле и чувствовала себя совершенно не в своей тарелке. Она много времени провела в пансионе, а потом в колледже, что так по-настоящему и не влилась в светское общество Афин. Губы ее скривились. Что ж, Лео все равно в это не верит. Однако она знала людей в зале, видела их взгляды и перешептывания и ненавидела себя за то, что ей это небезразлично. Чуть раньше она ходила в дамскую комнату и подслушала разговор двух женщин у раковин.