Волшебник Хуливуда - Роберт Кемпбелл

А в таком городе, как Хуливуд, и клуб, и ресторан можно подыскать по собственному вкусу, сколь бы причудлив он ни был. Здесь есть бары для лесбиянок, где официантки орудуют сплошь покрытыми татуировкой руками, накрутив на пальцы, подобно перстням, аккуратно сложенные бумажные деньги. Есть тематические клубы гомосексуалистов: в одном боготворят черную кожаную одежду и мотоциклы, в другом – военную форму периода первой мировой, в третьем все декорировано хвоей и посетители тоже должны надевать набедренные повязки из еловых веток.

Некоторые из таких заведений открыты для каждого, доступ в другие строго ограничен. Их не сразу найдешь и, только услышав название, более или менее сообразишь, что это такое: "Дон Педро" "Пи-дер по кличке Лидер" «Сафо» "Люцифер".

"Люциферу" была присуща сдержанная роскошь модного и предельно дорогого нью-йоркского клуба высшей категории: стены обтянуты зеленым бархатом, потолки – красным, повсюду взгляд падал на полированное темное дерево и начищенную до золотого блеска бронзу, на столиках стояли высокие свечи. Случайно забредшему сюда посетителю (хотя случайных посетителей здесь не было и быть не могло) вполне могло бы показаться, будто он где-нибудь на Манхеттене, если бы за длинными и высокими окнами не открывалась панорама пляжа и ширь Тихого океана.

Здесь в женском туалете висели афишных размеров фотографии молодых мужчин, разодетых дьяволами, с выпирающей из тесного трико мошонкой; правда, женским туалетом почти не пользовались: женщин в клуб пускали только в особые вечера, да и то по специальному приглашению. Впрочем, и в мужском туалете висели точно такие же фотографии.

Постоянные посетители «Люцифера» были исключительно мужского пола, причем многие из них питали особую склонность к маленьким мальчикам и девочкам. Фотографии обнаженных детей в момент сексуального акта друг с дружкой или со взрослыми рассматривали тут точно так же, как достопочтенные отцы семейств показывают друг другу в ходе делового ланча фотографии своих первенцев. Разговор часто заходил о сатанизме или о наркотиках или о том и другом сразу, потому что и сатанизм, и наркотики являлись важными компонентами в деле соблазнения и похищения детей. Кроме того, подобные снимки представляли собой прибыльный бизнес, и кое-кто из завсегдатаев зарабатывал себе на жизнь именно им.

В «Люцифере» также гордились тем, что среди постоянных посетителей много юристов, бизнесменов, художников и деятелей киномира; бывали здесь доктора, захаживала парочка священников (развратники, приходившие сюда «снять» кого-нибудь, но прикидывавшиеся, будто чисто ребяческое обожествление Сатаны их просто-напросто забавляет), заглядывал кое-кто из сутенеров, кое-кто из воров и даже несколько наемных убийц, о чьей профессии, правда, были тут осведомлены лишь немногие. Педофилия и эротомания представляют собой отклонения, в равной мере присущие людям любого образовательного, имущественного и социального уровня.

Главное различие между членами клуба «Люцифер» и обыкновенными развратниками и извращенцами заключалось в торжественности, с которой первые обставляли свои забавы, устраивая из них то шоу, то полномасштабное ритуальное действо, возводя – как это бывает порой и с другими фанатиками – собственные вкусы и предпочтения на квазирелигиозный уровень.

А впрочем, в Хуливуде всегда так: нет здесь такой мерзости, которую не превратили бы в шоу.

Килрой собирался преподнести товарищам по клубу даже большее, чем они ожидали, он хотел устроить такой Хэллоуин, чтобы все предыдущие празднования Дня Всех Святых стерлись из памяти у каждого. Он – главный эксперт, технический руководитель паствы, жрец Велиала.

Он осмотрел декорации Ада, которые, согласно тщательным планам и чертежам, уже на протяжении полугода возводили члены профсоюза технических работников кино.

Обнаженные манекены, снабженные анатомически безупречными гениталиями, насаженные на копья или корчащиеся в синтетическом пламени, вырывающемся из постоянно вращающегося барабана. Дети из папье-маше, рассеченные и выпотрошенные, ниспадали в бесконечном огненном потоке, приводимом в движение простым нажатием кнопки. Женщины в неглиже, совокупляющиеся с козлами и псами; монстры, одолженные или похищенные из научно-фантастических картин и ужастиков, набрасывались на мужчин и женщин, насилуя их и пожирая детей.

Здесь, конечно, появятся и натуральные люди голышом, они будут совокупляться во все отверстия, будут образовывать гомосексуальные пары, лесбийские трио и гетеросексуальные квартеты, но это произойдет уже в ходе самого праздника.

Если не считать темы и смысла предстоящего представления, то изобретательности и технологическому уровню задуманного мог бы позавидовать любой Диснейленд.

Застыв на мгновение у расписного окна, Килрой залюбовался закатом. Деревья и кусты практически скрывали ресторан от взгляда любого, кому вздумалось бы прогуляться по пляжу. Заходящее солнце было похоже на кроваво-красный грейпфрут, скользящий по оберточной бумаге на дно океанского ящика.

Глава тринадцатая

Тело Кении Гоча доставили в окружной морг примерно в пять вечера.

Небо было бледно-пастелевой копией американского флага: похожие на конские хвосты белые полосы чередовались с алыми сполохами заходящего солнца, яркая синева цвела на юго-западе, а Полярная звезда уже загорелась, обещая, что вот-вот на небе проступят и другие созвездия. Небо из «Фантазий» киноверсии журнала «Плейбой» или из мультяшек Диснея образца сороковых или пятидесятых.

Морг в лос-анджелесском хосписе всегда бывал битком набит, потому что само учреждение имело дело исключительно с умиранием и со смертью.

Окружной морг всегда был переполнен, потому что по общему закону развития цивилизаций мегаполисы, перейдя через определенную грань в плане количества населения, испытывают хроническую нехватку общественных туалетов, бесплатных больниц и моргов, а уж тут о мертвых думают в последнюю очередь.

Тело Гоча оставили на носилках в коридоре возле дверей зала, в котором производится вскрытие и люди в масках и в белых халатах, похожие на жрецов, разрезают тела и гадают о прошлом по внутренностям, тогда как будущее остается совершенно одинаковым для всех и, соответственно, никого не заботит.

Кении никогда не проявлял нетерпения, дожидаясь своей очереди войти в душевую где-нибудь в бане или сесть на освободившийся стул в кинотеатре; ожидание само по себе ему нравилось, создавая иллюзию, будто он находится в дружеской компании.

И сейчас он и не подумал жаловаться, дожидаясь приема к облаченным в белое мясникам: он спокойно лежал под окровавленной простыней, а орудие убийства по-прежнему торчало у него в горле.

Глава четырнадцатая

Свистун встал, зажег свет и вернулся в спальню, чтобы окинуть ее последним взглядом. Дьяво-лоподобные музыканты в косматых париках с обведенными красным глазами и покрытыми зеленой помадой губами, ухмыляясь, уставились на него, искушая, как ему самому некогда удалось искусить Франческу Изис, согласившись выслушать любой ее магический вздор, лишь бы в конце концов залезть ей под юбку.

Чувство, что он упустил из виду нечто вроде мумифицированного детского пальчика и что поэтому следует еще раз перерыть весь здешний хлам, не оставляло Свистуна. Что-то он здесь увидел и, прежде чем успел отреагировать, забыл. В таком состоянии можно бесплодно потратить кучу времени на поиски, но, когда они уже позади, испытываешь смутное чувство, будто ты все равно упустил что-то важное.

Он вернулся в спальню. За окном зажегся фонарь, заливший резким светом все помещение. Свет пролился на пол и на телефонный аппарат голубым дождем и Свистун увидел то, на что не обратил внимания в ходе первого осмотра. Телефон был не какой-нибудь дешевой подделкой, а вполне современной конструкцией с автоответчиком и определителем номера.

Он присел на матрас и поставил телефон себе на колени. Это был «панасоник» с памятью на двадцать восемь номеров. Такие штуковины продают за сто двадцать девять баксов или, если со скидкой, за девяносто девять. Такими приборами не обзаводятся нищие наркоманы, если только не покупают их за десять баксов у другого наркомана, который их где-нибудь спер, или не выпрашивают сами у клиента в качестве платы за услуги. Среди домашнего хлама – самое настоящее сокровище, наряду с серебряной посудой, телевизором и микроволновкой. Нечто, приобретенное или украденное для личного пользования, потому что, если решишь его сбагрить, все равно никто не даст больше десятки.

Маленькая роскошь из числа тех, что греют душу. Свистун живо представил себе, как Кении Гоч, лежа на несвежих простынях, малость выпив и малость подкурившись, когда кровь играет в жилах и звенит в голове, хватается за свой «панасоник» и нажимает одну из многочисленных кнопок, чтобы призвать какого-нибудь влюбленного мальчика или задолжавшего ему мелкого наркосбытчика, – одним словом, кого угодно, кто, по свистку, готов продать то и это, включая мать родную, – или чтобы в очередной раз упрекнуть кого-нибудь неверного в вероломстве. Как он набирает номера и видит, как они высвечиваются на маленьком мониторе. Как он шепчет в трубку те или иные слова, предназначенные другому, точно такому же, как он сам, неудачнику или, напротив, удачливому торговцу, лишь бы на пять минут почувствовать себя не в одиночестве. Маленький картонный справочник в верхней части аппарата был заполнен не до конца. И заполнялся он не в один присест, судя по тому, что номера были записаны чернилами разных цветов. Книжный магазин, Джей Т., Майк, Пуч, Джет, Бобби Д., Бобби Б., Чик, Дж. Дж., Пицца, Флик, Чинк и еще с полдюжины имен и кличек, общим числом в восемнадцать. Восемь из них были записаны дважды, таким образом общее число номеров в памяти достигало двадцати шести. Восемь повторно введенных в память имен с номерами имели пометку «р», означавшую, несомненно, что речь идет о рабочем телефоне.