Не бойся - А. Шантарский

— Можно мне одеться? — жалобно попросил Михаил.

— Ладно, — смягчился Диксон и разрешил жене одеть мужа. — Только без фокусов, с нами шутить — своему здоровью вредить, — предупредил он, прикуривая сигарету.

Через четверть часа парни спрятались за углом, а Зинка постучала в окно родственникам.

— Кто там? — поинтересовался через закрытую дверь сонный мужской голос.

— Это я — Зинка, Наташку позови.

Дверь приоткрылась.

— Очумела, баба? Твоя подруга уже десятый сон видит.

— Разбуди, это срочно.

— Срочно, срочно, — пробурчал Костик. — Утра дождаться не могут. Проходи на кухню, раз пришла, сейчас позову.

— На улице подожду, пусть во двор выходит. Нам только парой слов перекинуться, — пообещала родственница.

— Полуночница, — недовольным голосом сказал хозяин и прикрыл дверь.

Через пару минут в пальто, накинутом на ночную сорочку, выскочила растрепанная толстушка.

— Приспичило, что ли или рехнулась совсем? — набросилась она на родственницу.

— Неприятности у нас, — остудила ее пыл Зинаида.

— Какие неприятности? — удивилась Наталья, еще не понимая, в чем дело.

— Там за углом два молодых человека. — Зинка указала направление пальцем. — Они все тебе объяснят.

— Молодых человека? — пожала плечами хозяйка и двинулась за угол дома.

— Силаева Наталья Ивановна? — спросил незнакомец, сильно сутуливший свои покатые плечи.

— Она самая, — с улыбкой ответила толстушка на вежливый тон ночного посетителя. Но увесистая пощечина, отпущенная вслед за вежливостью, чуть не лишила ее сознания. Хозяйка раскрыла рот, собираясь позвать мужа на помощь, но второй незнакомец шагнул к ней навстречу и приставил к животу нож.

— Только пикни, кишки выпущу.

Она бесшумно закрыла рот и выпученными от страха глазами уставилась на ночных пришельцев.

— Ты и Зинка обворовали Казакову Ирину Анатольевну. Так? — Толстушка утвердительно кивнула. — Половину денег забрала ты, а вторую половину — твоя родственница, так? — задал Диксон следующий вопрос, и опять женщина подтвердила Молчаливым кивком головы. — А мы те люди, которые убедительно советуют тебе вернуть долг с процентами, то есть — две с половиной тысячи, такую же сумму отдаст Зинка. Усекла?

— Усекла, — машинально повторила перепуганная Наталья.

— Насчет милиции и возможных после этого неприятностей и прочих мелочей тебе разъяснит родственница, — дал наставление Сутулый. — Она в курсе.

— Твоему мужику повезло, что ты его не позвала, — усмехнулся Марат, пряча нож. — Прощайте, это в том случае, если вы вовремя вернете деньги, и до свидания, если какие-либо причины помешают вам выполнить обещание.

Парни давно покинули двор, а женщины все еще не верили в происходящее. Они стояли затаив дыхание и не шевелились, прислушиваясь к каждому шороху…

Прошло шесть дней. В солнечное, морозное, воскресное утро в семье Казаковых кипела жизнь. Трехлетний Сережа пускал в комнате бумажный самолетик, который сделала ему мать. А восьмимесячная Любаша ползала и путалась у брата под ногами. Ирина готовила на кухне завтрак, когда в дверь вежливо постучали.

— Войдите, открыто! — крикнула хозяйка, помешивая в кастрюле кашу.

Ирина очень удивилась, увидев перед собой Зинаиду и Наталью, которые в паре смотрелись весьма комично: одна худая, другая слишком толстая. Эта пара вызвала у хозяйки невольную улыбку, и тем не менее она строго спросила почему-то притихших женщин:

— Зачем пожаловали, родственнички? — Про похождения друзей сына она не знала, но, отходчивая душой, зла уже не держала.

— Мы, это самое, — неуверенно начала худая, но затем взяла себя в руки и решительно продолжила: —Пришли просить прощения и вернуть долг.

И она высыпала на стол из хозяйственной сумки деньги, купюрами разного достоинства.

— Не обижайся на нас, черт попутал, — вступила в беседу толстушка.

— Да чего уж там, — махнула рукой хозяйка. — Только, если честно, с трудом верится, что сами решились на такой поступок.

— Не то, чтобы сами, — замялась Зинка. — В общем, нашлись люди, надавили на совесть. — Она помолчала и добавила: — Еще хотим поблагодарить тебя за то, что не заявила в милицию.

— Хватит извиняться, лучше расскажите, как там мои родные братья?

— Костик нормально, что с ним теперь может случиться, — загадкой ответила Наталья. — А вот Михаил в больнице, с двусторонним воспалением легких, температура не спадает ниже тридцати девяти градусов.

— Как же это он умудрился подхватить воспаление? — всплеснула руками Ирина.

— По собственной глупости простыл, — увлажнились глаза у Зинаиды. — Сколько раз предупреждала его, чтоб теплее одевался. — Она не выдержала напряжения и разрыдалась.

Хозяйка подошла и положила ей руку на плечо.

— Успокойся, милая, все образуется.

— Иринка, будь человеком, прости проценты. Нам пришлось на заводе взять тысячу рублей в кассе взаимопомощи. — И она еще сильнее расплакалась.

— И так крохи получаем. — У Натальи тоже навернулись слезы. — Теперь каждую зарплату будут высчитывать, а дома ни радио, ни телевизора — все продали.

Плач в два голоса заполнил кухню сопением, всхлипываниями и непонятным гулом.

— Прекратите немедленно, — повысила голос Ирина. Женщины разом умолкли и преданно посмотрели на нее. — О каких вообще процентах идет речь?

— Мы у тебя украли три с половиной тысячи, а здесь пять, — кивнула толстуха на кучу денег.

— Понятно, — догадалась хозяйка, в чем дело. — Это они до такой степени вам на совесть надавили?

Она с улыбкой вспомнила друзей сына.

— Они, окаянные, — призналась жена Костика и осеклась: женщины были настолько запуганы, что боялись даже произнести про налетчиков дурное.

Михаил хоть и пострадал больше всех, но придерживался мнения женщин и не горел желанием вновь встретиться с бандитами. Один Константин вначале хорохорился, но, побеседовав с братом в больнице, остепенился.

Поступила Ирина намного благороднее, чем ожидали раскаявшиеся. Она оставила себе три тысячи, а две отдала родственникам, чтоб те могли погасить долг в кассе взаимопомощи и купить телевизоры. После такого поступка женщины испытали угрызение совести.

Жизнь наша складывается из радостей и горестей, приятных сюрпризов и разочарований. Одно из таких разочарованный ожидало Ирину Анатольевну вечером.

Мухина Ольга Никитична выглядела не лучшим образом и категорически отказалась пройти в комнату.

— Я постою, — ответила она, отодвигая предложенный стул в кухне.

— Что случилось? — забеспокоилась Ирина Анатольевна. — На тебе лица нет.

— Это я у тебя должна спросить, — с каким-то надрывом в голосе высказалась подруга.

— У меня? — изумилась Ирина. — Вот что, Ольга Никитична, садись, успокойся и рассказывай по порядку. — Она силой усадила гостью на стул.

— Я ведь тебе свою единственную дочь доверила, отпустила к Алешке на свидание, а ты не могла проследить за ними, — обиженным тоном выговорилась подруга.

— Неужели? — догадалась хозяйка. — Вот шалопай! Я и в мыслях не допускала, что такое возможно, им всего по шестнадцать лет. Уже подтвердилось?

— Тринадцать недель, — кивнула Ольга Никитична. — Как раз в это время вы ездили к Алексею. Господи, за что мне такое наказание. Единственную дочку, невинное, чистое, юное создание, опорочили, опозорили. Что люди скажут, все будут пальцем тыкать.

Слезы отчаяния катились по щекам матери.

Ирина Анатольевна обняла соседку за плечи.

— Я давно заподозрила неладное, — пожаловалась подруга. — Как-то ночью проснулась, смотрю, на кухне свет горит. Думала, что потушить забыла, а там Светочка соленые огурцы уплетает. Сказала, что захотелось чего-нибудь солененького. Разве я могла допустить мысль, что дочка беременна, хотя подозрения закрались именно тогда. У нее ни с того ни с сего портилось настроение, тошнило. Я в глубине души, как любая мать, надеялась, что у дочери легкое расстройство желудка, и повела ее к терапевту, но та после осмотра направила к гинекологу. Если б ты видела, какими глазами она посмотрела на мою девочку, словно на распутную девицу. А вчера все подтвердилось. Ей же учиться нужно, а тут… — Она закрыла лицо ладонями и зарыдала.

Ирина Анатольевна погладила Ольгу Никитичну по голове.

— Слезами горю не поможешь. А учиться можно и в вечерней школе.

— Не стыдно тебе? Ввели девочку в позор, а теперь еще наставления даешь.

— Зря ты на меня ополчилась. Поверь, не меньше тебя переживаю, но того, что случилось, уже никому не исправить. А дети наши любят друг друга. Алеша думает о дальнейшей жизни со Светой, без нее не представляет своего будущего. Своими глазами видела, как он пылинки с нее сдувал.