Газета Завтра 766 (30 2008) - Газета Завтра

Недавно закончил школу и уехал в Израиль мальчик-детдомовец, по национальности еврей.

— У нас — полный интернационал, — улыбается Гульнара. — Все дети говорят на русском и на киргизском. Так что никакого языкового барьера у нас нет.

Гуля скромно умалчивает о том, как смогла добиться, чтобы для детей "Мээрим Булагы" в местной школе специально открыли русские классы. И все дети теперь получают образование по русским программам. И это — в республике, где численность русскоязычного населения ещё недавно сокращалась огромными темпами.

Уезжают русские и сейчас. Но уже, скорее, от экономической бесперспективности. Жизнь в республике очень тяжёлая, бюджет мизерный. Большая часть населения живёт за счёт натурального хозяйства. Промышленность практически замерла. И русским, традиционно сосредоточенным в промышленном и научно-техническом секторах экономики, в этих условиях выживать очень трудно. Поэтому многие принимают решение уезжать…

И для Гульнары будущее её детей — предмет постоянных забот. Даже детям из полных семей не просто найти работу в республике. Рабочих мест мало, безработица высокая. Что тут говорить о детдомовцах?! Поэтому каждым своим воспитанником Гуля занимается сама, каждого поддерживает. Несколько раз в месяц в Бишкек едет автобус, который везёт ребятам продукты: картошку, масло, сметану, домашний хлеб.

По-разному складываются судьбы воспитанников детдома. Несколько ребят уже закончили ВУЗы и работают самостоятельно. Ещё несколько ребят учатся в институтах. Кто-то работает. А недавно сыграли несколько свадеб.

Вообще, к свадьбам в детском доме подходят со всей серьёзностью. Всем детдомом в зимние вечера девчонки и ребята готовят приданое. По киргизскому обычаю, девушка должна войти в юрту мужа с сундуком, в котором будет всё для жизни: посуда, бельё, полотенца. К сундуку должно прилагаться не меньше одиннадцати одеял. Конечно, сегодня это приданое — скорее, дань обычаю, но соблюдается он свято. Поэтому из старой одежды, каких-то лоскутков и обрезков девочки шьют удивительно красивые, яркие одеяла, а ребята из дерева собирают роскошные сундуки, которые украшают причудливым орнаментом. И теперь в комнате отдыха вдоль стены выстроился целый ряд "приданых" сундуков со стопами одеял сверху…

А ещё в детдоме придумали свой "детский банк". В нём у каждого из детей свой счёт, на который начисляются деньги в зависимости от трудового участия. И каждый, отправляясь в город, может взять с него нужную сумму на вкусности или кино. Эта задумка приучает детей уметь обращаться с деньгами, знать им цену — азы той семейной экономики, которая потом помогает детям быстрее адаптироваться к самостоятельной жизни.

Славе Коротенко — четырнадцать. Он "старожил" детдома. Собственно, с него всё и началось. Одиннадцать лет назад, когда Гульнара с мужем решили взять на воспитание ребёнка, кто-то из соседей сказал Гульнаре, что в соседнем посёлке на помойке живёт ребёнок.

— Забери его. Из всей родни у него только бабушка, но она уже третий месяц лежит парализованная. Не возьмёшь, он до осени не доживёт, — сказала соседка.

Гульнара собралась и поехала туда.

Славу она нашла в кустах за помойкой. Он ел дохлую ворону. В свои три года он не мог ходить, почти не говорил.

В больнице, куда она принесла Славу, ему поставили диагноз: рахит, и развели руками — скорее всего, не жилец. Ни родных, ни документов. Без ухода — не выживет. Гульнара коротко ответила:

— Я — его мать! Я буду с ним…

Шесть месяцев она пробыла рядом со Славой, выхаживая его, вытаскивая почти с того света. Кроме рахита, у него оказался целый букет болезней. Иногда казалось, что надежды нет. Но Гульнара продолжала бороться за ребёнка. Для себя она загадала: вытянет его — займётся тем, о чём мечтала столько лет — детьми.

И Слава выжил, пошёл на поправку.

Сейчас, глядя на этого улыбчивого, стройного мальчишку трудно поверить, что когда-то он был на грани жизни и смерти, голодал, жил на помойке. И, может быть, только одним этот ужас отозвался в его сердце и душе. Слава мечтает стать поваром…

За все эти годы Гульнара не отдала ни одного своего ребёнка в чужие руки.

— Они все — мои дети! Как же я могу отдать хоть кого-то?

Она вообще очень сдержанно относится к практике усыновления детей иностранцами.

— Киргизия — маленькая республика и не имеет возможности отслеживать судьбы таких детей, патронировать их. А это значит, что, уезжая из Киргизии, они фактически оказываются в полной зависимости от своих новых родителей, без всякой защиты, и теряют связь со своей родиной.

Вместо этого Гульнара предлагает создать вокруг "Мээрим Булагы" родительскую общину — объединение семей, желающих взять на воспитание бездомных детей.

— К сожалению, мы не можем принять всех желающих. А с такой общиной мы сможем помочь еще очень многим детям. Подобрать ребенку семью, подходящую ему по характеру. Патронировать его в этой семье. Опять же такая община поможет и приёмным родителям. Ведь сейчас, взяв ребёнка, каждая семья дальше, как может, решает все возникающие проблемы. А их очень много. Вхождение чужого ребёнка в семью это всегда очень трудный и зачастую болезненный процесс. И община позволит быстро получить нужный совет или помощь от тех, кто уже прошёл через это, — говорит она.

Самое удивительное — что все эти годы детский дом существует и здравствует, не получая ни копейки государственного финансирования. Фактически это единственный частный детский дом в республике. Но содержит его не миллионер, не меценат, не министр, а обычная женщина — Гульнара Дегенбаева с мужем.

— Наверное, секрет в том, что мы начинали с малого. Сначала был один Славик, потом пятеро, потом семеро. Мы учились, ошибались, снова учились И постепенно всё стало получаться. Главное — не бояться трудностей…

В Киргизии в те годы нельзя было выжить, не работая на земле.

И детский дом — это фактически предприятие. Своего рода аграрная фирма. "Мээрим Булагы" имеет несколько десятков гектаров земли, которые совместными усилиями воспитанников и взрослых обрабатываются. Детдом выращивает картошку, хлеб, чеснок, овощи, зелень. Урожай такой, что не только позволяет прожить до следующего урожая, но и продавать его излишки, чтобы покупать для детдома всё необходимое: одежду, уголь, школьные пособия, игрушки и многое другое.

А ещё у детдома — свой трактор, свой автобус, семь лошадей, одиннадцать коров, бараны, птичник, пасека и даже собственные сани! Оказывается, зимой здесь лежат почти двухметровые снега, и муж Гули сам сделал роскошные сани, похожие на сани деда Мороза. Зимой на них устраивают катание детей…

Конечно, не всё было куплено на "урожайные" деньги. Как шутит сама Гуля: "За эти годы я превратилась в самую хитрую в Киргизии попрошайку!"

Выживать такому большому детдому очень непросто. И, конечно, здесь очень кстати оказывается любая помощь. От одежды и учебников до стройматериалов и денег. Все эти годы самые разные люди и организации помогают детдому. Зарубежные и местные благотворительные фонды, частные пожертвования, помощь Бишкекской и Среднеазиатской православной епархий…

Но всё же главная "подмога" детдома — это собственный труд детдомовцев. Работа на земле.

Фактически здесь Гульнара повторила знаменитый педагогический эксперимент Антона Макаренко. "Мээрим Булагы" — та же коммуна, где коллективный труд, общинность являются главной основой существования детского дома. Только у Гульнары — свои трудности. Макаренко перевоспитывал малолетних преступников, а Гульнара собирает и отогревает сирот.

Но далеко не все стремятся помогать детскому дому "Мээрим Булагы". Иные бишкекские чиновники не против урвать и от детей кусок пожирнее.

Почти сразу после своего создания детский дом столкнулся с алчностью местных чиновников. Увидев, как отремонтировали и привели в порядок здание монастыря воспитанники, тут же нашлись на него и земельный участок "хозяева", которые немедленно взялись отбирать и приватизировать монастырь. Особенно в этом преуспели бывший губернатор Иссык-Кульской области Касымов и директор находящегося рядом техникума. По их указке местные акимы (главы администраций) попытались настроить население против воспитанников детского дома. Травля дошла до того, что чинуши запретили сиротам учиться в местной школе. И детей пришлось возить учиться в соседнее село Фрунзе аж за семь километров.

А потом начались суды. Целых семь судов, прикормленные взятками, выносили решения не в пользу детского дома и его воспитанников. Казалось, что ещё немного — и шестьдесят детей окажутся на улице. Каждый раз приходилось начинать всё с нуля. Опротестовывать очередное беззаконное решение и снова погружаться в судебную тяжбу. И только восьмой по счёту суд поставил в этом деле точку. Он признал право детдома на здания и земли. Чиновникам пришлось умерить свою алчность. А вскоре очень многие из них лишились своих постов.