Кто первым бросит камень - Марина Серова

Жизни Артема угрожает опасность, и не только потому, что похитители могут убить подростка. Нет, эти уроды способны просто по незнанию спровоцировать такую ситуацию, что Артем окажется на грани смерти…

От бессилия я готова была выть и бросаться на стенку. В первые сутки я непрерывно требовала, чтобы меня выслушали, просила вызвать комиссара Вольфа, следователя, адвоката — хоть кого-нибудь. Но мне заявили, что адвокат будет мне назначен, а господин Вольф больше не имеет отношения к расследованию. Тогда я принялась стучать каблуками ботинок в металлическую дверь и подняла такой тарарам, что пришли две надзирательницы, похожие на борцов сумо, и пригрозили успокоить меня насильно, если я не затихну по-хорошему. Я оценила шансы — и пообещала вести себя тихо, если мне как можно скорее предоставят адвоката.

Когда явился назначенный адвокат — безусый юнец, только что из юридической школы, — я поняла, что толку от этого типа не будет. Он выслушал мой рассказ и осведомился, каким образом я поддерживаю связь со своими сообщниками на воле. Я едва не засветила этому типу в глаз.

Поздно вечером дверь моей камеры распахнулась. На пороге стоял лощеный мужчина в сверкающих ботинках и таком дорогом костюме, что я сразу догадалась — Георгий Киприанов наконец-то начал действовать.

И точно. Не прошло и часа, как я покинула зловонную тюрьму. Откинувшись на мягкую спинку заднего сиденья «Мерседеса», я потягивала минеральную воду из бутылочки и слушала рассказ адвоката. Оказалось, Киприанов-старший тоже подозревал меня в причастности к похищению. Но вчера ночью он получил курьерской доставкой пакет, в котором лежал один-единственный диск. Одна сторона диска была занята игрой «Человек-Паук», зато вторая содержала пять минут видео. Просмотрев диск, Киприанов бросился звонить в полицию Франкфурта.

На записи был Артем — живой, только очень грязный. Глаза у мальчика были завязаны, рука замотана бинтами. Похитители пинали мальчишку и избивали резиновыми дубинками. Самих похитителей на записи не видно — в кадр попадали только ноги и руки. Закадровый голос сообщил на плохом английском, что Артема будут избивать до тех пор, пока похитители не получат денег, а также не будет выполнено условие номер один — расследование смерти гроссмейстера. Особо оговаривалось, что похитители отказываются вести переговоры с кем-либо кроме меня, Евгении Охотниковой. Похоже, эти уроды были в курсе того, что я в тюрьме.

Георгий нанял дорогого адвоката, который и сидел сейчас рядом со мной, приятно улыбаясь.

— Кстати, куда мы едем? — поинтересовалась я, глядя на пролетающие за стеклом огни вечернего Франкфурта.

— В аэропорт, разумеется, — пожал плечами адвокат. — Рейс Франкфурт — Тель-Авив вылетает через сорок минут.

— Позвольте, разве я могу покинуть страну?! — изумилась я. — Разве я не под следствием?

— Все улажено, госпожа Охотникова, — еще приятнее улыбнулся адвокат.

Ну и ну! Что ж, спасибо Киприанову-старшему. Хотя, если задуматься, своим освобождением я обязана вовсе не Георгию. Гнить бы мне в тюрьме и дальше, если бы не странное требование похитителей Темы. Почему они хотят иметь дело только со мной? И наотрез отказываются разговаривать с отцом парнишки… Само собой, у меня есть кое-какие догадки… Но информации слишком мало, чтобы строить теории. Поживем — увидим. Зато теперь у меня наконец-то появился шанс помочь мальчику…

Весь полет я, сознаюсь честно, проспала. Зато в Тель-Авиве я вышла из самолета отдохнувшей и готовой к работе.

Георгий Киприанов встречал меня в аэропорту Бен-Гурион. Отец Темы оказался ужасно похожим на покойного гроссмейстера. Тот же породистый нос с горбинкой, те же проницательные глаза. Только волосы не седые, а черные, вьются крупными кольцами. Одет Киприанов был вполне демократично — в джинсы и тонкий свитер — и выглядел гораздо моложе своих тридцати семи лет. Но было видно, что эта история не прошла для него даром — под глазами Киприанова виднелись темные круги, а руки нервно мяли пачку сигарет. Киприанов кивнул в знак приветствия.

— Здравствуйте. Спасибо, что вытащили меня оттуда, — поблагодарила я Георгия.

Адвокат откланялся и растворился в толпе.

— Ловкий парень, — я проводила его глазами.

— Личный юридический консультант. Незаменим, когда дело касается налогов и всего такого, но совершенно бесполезен в нашей ситуации, — отмахнулся Георгий.

Мы разыскали на стоянке серый «Форд», и Киприанов сам уселся за руль. Машина, попетляв по Тель-Авиву, выбралась на шоссе и полетела, судя по указателям, в сторону Иерусалима. Мне довелось поездить по миру, правда, меньше, чем хотелось бы. В Израиле я раньше не бывала.

Дорога оказалась великолепной — машина двигалась плавно, ни единой кочки или ухаба. Со вздохом я припомнила дороги Тарасова — кажется, на территории Тарасовской области могут разместиться два Израиля… Вдоль шоссе росли финиковые пальмы. Бригады садовников высаживали на клумбы разноцветные растения в горшках. До чего же каменистая земля…

Киприанов притормозил. Неужели и тут пробки? Нет, это был контрольно-пропускной пункт. Дорога здесь сужалась до одной полосы, и машины медленно проползали в щель, образованную бетонными блоками. Двое солдат в бронежилетах — мальчик и девочка, поводя автоматами, — давали знак водителям проезжать дальше. Их лица под касками были совсем юными и очень серьезными. Впереди полз громадный автобус. Киприанов нервно посигналил. Зря он так психует, все равно быстрее не получится…

Наконец подошла наша очередь. Девочка заглянула в машину, внимательно оглядела нас с Георгием и сделала знак проезжать. Киприанов нажал на газ, и «Форд» перестроился во второй ряд, постепенно разгоняясь.

Проехали арабскую деревню на горе. Поселение было огорожено — отделено от шоссе высокой стеной. По склону горы сползала помойка — россыпи битого стекла, кучи резиновых покрышек, мусор, хлам. В одном месте покрышки горели. Черный дым столбом поднимался к небу, вокруг костра прыгали мальчишки — маленькие фигурки в разноцветной одежде.

Я смотрела на пейзаж, пролетающий за окном, и раздумывала, каким образом похитители умудрились вывезти Артема из Германии. Ведь мальчика ищет полиция! Артем — не младенец, он мог начать сопротивляться или подать знак первому встречному полицейскому. А это значило, что мальчика вывезли либо на частном самолете, либо на автомобиле, но в бессознательном состоянии. Второй вариант более правдоподобен. Посадить в машину какую-нибудь тетку европейской внешности — и дело в шляпе. «Ах, офицер, мы возвращаемся с фестиваля. Наш сын так устал!»

Так что немецкая полиция осталась с носом.

Всю дорогу Киприанов молчал. Я не стала отвлекать его разговорами. Георгий гнал на высокой скорости, торопясь вернуться домой.

Киприанов проживал в центре Иерусалима. Трехэтажный старый дом на тихой улице совсем рядом с центральной Яффо. Жилье в таком месте стоит очень дорого. Раз Киприанов может себе такое позволить, значит, он действительно богат.

— Скажите, Георгий Иннокентьевич…

Отец Артема едва заметно поморщился.

— Зовите меня Георгий. Отчества тут не приняты, и я отвык. И так натерпелся предостаточно — все детство и юность меня дразнили, — мрачно ответил Киприанов, заводя машину в арку дома.

Интересно. Киприанов не любил отца? Стеснялся его славы? Сейчас у меня не было времени копаться в комплексах клиента. Но на досуге надо будет подумать.

— Георгий, скажите, вы очень состоятельный человек?

Киприанов дернулся. Хорошо, что мы уже успели припарковаться, а не то серый «Форд» поцеловал бы гранатовое дерево. Георгий обернулся ко мне, положив локоть на спинку водительского кресла.

— Почему вы спрашиваете?

— Потому что я вижу — вы что-то затеваете. Что-то придумали, верно? Успешные люди не любят играть по чужим правилам, которые им навязали. У вас уже готова некая комбинация. И мне в вашей игре отведена какая-то роль, иначе вы не стали бы гонять своего юридического консультанта во Франкфурт и вытаскивать меня из тюрьмы…

Георгий настороженно смотрел на меня. Красивый мужик, честно говоря, только глаза все время бегают. Когда собеседник не смотрит тебе в глаза, это значит, что он боится выдать свои мысли. Ну или что у него зрение минус одиннадцать, бывает и такое.

— Да, честно говоря, я не очень-то рассчитываю на местную полицию, — поморщился Киприанов. — И надеюсь спасти сына именно с вашей помощью. Только я не понимаю, какое отношение имеют к этому мои деньги? Вы что, боитесь, что у меня не хватит средств расплатиться с вами?!

— Правильно один знакомый говорил — вы редкостный эгоист, господин Киприанов. Даже в такой момент думаете только о себе. Я имею в виду вовсе не вашу платежеспособность.

— Это какой же знакомый? Федька, что ли? Федор Иванович? — подозрительно сощурился Георгий. — Сальери хренов… Всю жизнь мне завидовал и к моей девушке прислонялся. Я ему работу дал, нормальные деньги платил, а он за моей спиной треплется… Уволю его к чертовой матери!