Волчий уголок - Александр Пискунов

Славик радостно закричал:

Давайте сюда, тут ежевики полно. Скорей!..

Хорошо, взрослые не кинулись на его зов – показать было бы нечего. Он не сразу отыскал вторую урожайную ветку, и в это же время отец затрещал немного в стороне сучьями и с удовольствием отметил:

– Да… Ежевика, и неплохая.

Наверное. Целый час они кружили неподалеку от толстой низкой сосны, продирались сквозь заросли, с треском отрывали от штормовки от цепких ежевичных побегов, царапали руки и красили рты красно-черным ягодным соком. Хорошо, хоть крапива здесь встречалась реже.

Первым из зарослей выбрался Славик. Оказалось, совсем рядом начинался изгиб речки. От кустов его отделяла неширокая полоса твердого травянистого берега.

Следом появился отец. Затем зашелестели листья немного в стороне, и из самой непролазной зеленой стенки выломился дядя Петя.

– Что это у тебя? – Славик никак не мог понять, что принес отец.

– Лубком мы называли в детстве, – отец поставил на траву некое подобие большого пузатого кошелька из одного куска свежей ольховой коры, сложенного попарно углами и проткнутого длинной палочкой в сложенных местах. В лубке поблескивала отборная черная ежевика. Дядя Петя тоже насобирал ягод в свернутый кульком лист лопуха.

Пока они бродили по зарослям, солнце полностью ушло в равномерно серую облачность, светилось желтым кругом не сильнее луны. Было тепло, даже жарко. Мотыльки, жучки, мушки летали над травой, натыкались на разгоряченные потные лица. Воздух сделался как будто ватным – редкие голоса птиц вязли в нем.

– Дождь будет, – сказал отец. Он вытянул вперед голову, принюхался. – Цветы пахнут сильно. Не иначе вон те незабудки… – показал на россыпь крошечных голубых цветков у самой воды под прикрытием длинных листьев аира.

Славик удивился. Он не чувствовал никаких ароматов. Не поленился сорвать несколько незабудок. У каждого пять нежно-голубых лепестков лепились к одной желтой точке. От маленького букетика еле доносился слабый запах.

– Так, не расслабляться, – отец заговорил как будто для всех, а не сидящему на траве с незабудками в руках Славику. – Отдых будет потом. Сейчас соорудим маленький костерок, обед приготовим… Легкий, – подумав, добавил он.

Отец сделал несколько шагов к речке и, где среди высоких травяных метелок белыми головками светился клеверок, опустил на землю рюкзак, рядом поставил лубок, расстелил штормовку. Травянистый бережок получил первый штрих обжитого места.

– У кого что есть к обеду? – строгим голосом спросил отец.

Дядя Петя, будто защищаясь от удара, поднял руку.

– Сергей, прошу полчаса, гарантирую ушицу.

– Понятно, ушицу… Полноценную уху не обещает. Давай, освобождаем от всех хозяйственных дел. Молодежь идет за дровами, так как…

– Ты тоже ничего не принес к обеду, – Славик ничего не имел против сбора дров, но хотел справедливости.

Отец молча достал из объемистого кармана штормовки горсть длинных копьеобразных листьев.

«Мог бы и я догадаться нарвать щавеля», – тут же подумал Славик. Правда, он не помнил, чтобы ему на пути попадался щавель.

– Я тоже пойду за дровами, – отец копался в рюкзаке. – Заодно щавелю больше нащиплю, там есть местечко на опушке. Что долго говорить, все знаем свои обязанности.

Через полчаса чуть слышно потрескивал небольшой бездымный костерок, у которого и пламя трудно было разглядеть так хорошо горели пересохшие ольховые палки. Над ним на одной наискось воткнутой палке висел котелок. Отец сидел на корточках над речкой и чистил первую плотвицу. Славик рядом высматривал на илистом дне крошечного заливчика ручейников. Одна из многих черных палочек слабо зашевелилась. Славик схватил ее, убедился, что не очень расторопный червячок пятится в глубь норки– домика, и побежал к дяде Пете. Тот в тростнике орудовал тяжеленным удилищем. Славик считал, что ловить с чистого берега в глубоком омуте лучше всего. Дядя Петя же всегда забирался в заросли.

Славик нашел десяток ручейников, палкой выковырнул из черного берегового дерна червя и поймал парочку слабеньких полупрозрачных мотыльков с длинными щетинками на хвосте. Все сгодилось для насадки.

Они вдвоем через час с трудом оторвали дядю Петю от ловли. В уху пошла не считанная рыба. Про запас оставили пять плотвиц, две густерки в ладонь величиной, толстенького подъязка.

Щавелевый суп с рыбой удался. Под слабый стук деревянных о край котелка они лениво поспорили, как правильно называть варево: ухой или супом.

Замолчали, когда дело дошло до рыбы. Опасно говорить и одновременно губами и языком снимать с колючего хребта горячую рыбью плоть.

Котелок в однодневный поход они взяли один, поэтому решили чай после ухи не делать, а уж вечером устроить великое чаевничанье. Славик все удивлялся, что после солоноватой ухи пить не хотелось.

После обеда всех разморило. Даже дядя Петя не пошел рыбачит. Он сидел, опершись спиной о густой кустик лозняка и строгал удилище. Отец разлегся на сырой земле, тихо посапывал. Славик напомнил ему про возможный радикулит, но он только вяло махнул рукой. Не запрещал он и сыну валяться на траве. В самом деле, как можно простыть в тихий теплый летний день.

Славику не лежалось. Он бы с удовольствием искупался, да в реке не было просторного чистого места. Везде у берега аир, тростник, кудрявая высокая осока, а на воде сплошные лопухи…

Он вытаращил глаза. По листьям кувшинок то ли шла, то ли плыла черная птица величиной с молодого петушка. Она кивала головкой с желтым клювом в такт шажкам и подергивала приподнятым хвостиком. Иногда что-то склевывала с воды и листьев.

Такой таинственной красивой птицы Славик никогда раньше не видел. Он осторожно помахал рукой дяде Пете и показал пальцем. Дядя Петя тоже замер и стал глядеть на птицу. А та почему-то встревожилась, заторопилась и через секунду исчезла в, казалось бы, непробиваемой стене камыша. Мелькнули на прощанье два белоснежных пятна на хвосте.

Дядя Петя огляделся, тихо поднялся. Вскочил и Славик.

Между олешником, где они собирали ежевику, и приречными зарослями над высокой травой болотистой поймы медленно летела светловатая хищная птица. Она редко взмахивала широкими крыльями, потом долго парила.

– То-то камышницу как ветром сдуло, – сказал дядя Петя и сел на прежнее место, когда хищник скрылся за кустами.

– Это же болотная курочка, – Славик удивился, что дядя Петя не назвал птицу курочкой – настолько все стати у нее были куриные.

– Если называть курочкой, то водяной, а не болотной. Без воды она не живет. Зовут ее и камышницей. По очку мы с тобой заработали. А с этим, – он кивнул в сторону улетевшего хищника, – посложнее будет разобраться, что он за фрукт такой.

– Ястреб, – поторопился сказать Славик.

– Э, нет. Ястреб так открыто, плавно не летает. Да и вообще весь склад у него не ястребиный. Скорее всего из луней кто-то. Луговой лунь или полевой. На нем мы балл не заработаем.

– Даже вы не знаете, – огорчился слегка Славик.

– Думаю, что и не каждый профессиональный орнитолог определит в полете лугового луня. Некоторых птиц в полете определить почти невозможно, настолько он похожи друг на друга.

– А как же их различают? – удивился Славик.

– Застрелят, посчитают коготки, перышки, косточки и убедятся, что в руках именно луговой лунь.

– Так они всех перестреляют. – Славик не сомневался в истинности своих слов.

– С многими так и поступили. Охотники, биологи, просто любители бабахнуть из ружья, – все внесли свою лепту. Учись узнавать каждую птичку издали: по полету. По расцветке, по походке, по следам деятельности, по манере поведения…

– По какой это по манере?

– Скажем, куропатка никогда на дерево не садится. Увидел на дереве, значит, не она, а какая-то другая птица…

Отец вдруг вскочил, схватился за рюкзак.

– Вы что, не видите? – Он смотрел в сторону заречного бора. – Гроза будет. То-то парило сегодня. Пошли домой скорей.

Славик весело кивнул дяде Пете:

– Слышите? Домой! А утром говорил домой поедем.

– Удилище зачем тебе? На елке лучшие висят… – Отец был готов и торопил остальных.

– Сейчас спрячу. Здесь пригодится, – дядя Петя зашагал к тростнику.

– Сопрут, – уверенно сказал отец. – Слишком белое, заметное.

– Мне все равно чем ловить, но хорошей снастью все же веселее, – говорил через минуту дядя Петя. Они уже шли по узенькой мягкой тропинке, проложенной кем-то сквозь густоту аира и осоки. – А стащить здесь некому. Практически никто не бродит у речки.

Отец придерживался другого мнения.

– Не бывает так, чтобы никто не ходил возле речки, в которой водится рыба. Видишь, тропинка обязательно вдоль нее вьется.

Славик шел сзади и думал, почему он не порыбачил вместе с дядей Петей. Сначала пришлось помогать отцу с костром, а потом не хотелось налаживать удочку с неказистым удилищем. Когда понял, что хорошо клюет, было поздно.