Сокровища и реликвии эпохи Романовых - Владимир Лебедев

Близ железнодорожной станции под названием Парадиз содержимое грузовиков перенесли в два железнодорожных вагона. Это были деревянные ящики длиной до 2 м, пронумерованные и с надписью: «Кенигсберг». Пока шла погрузка, Альфонсу К. приказали съездить в крепость, в хранилища, и привезти чемоданы с монетами и два ящика с золотой церковной утварью. Все это погрузили в те же два вагона, майор запер двери, после чего Альфонс К. отвез майора и своего директора в Познань. Некоторые награбленные фашистами ценности, которые в 1944–1945 гг. перевозил Рюле, удалось разыскать в трех разных хранилищах на территории ФРГ, другие — в соляной шахте в Альт-Аусзее (Австрия), которая, кстати, имела специальное вентиляционное оборудование.

Альфонс К. убежден, что присутствовал при отправке Янтарной комнаты.

С самого первого часа

В 1945 г. повсюду на немецкой земле, где люди освободились от власти фашизма, параллельно с другими жизненно необходимыми работами начинались поиски спрятанных нацистами культурных ценностей.

На западе Германии и в Тюрингии это не вызывало особых осложнений: во множестве замков, древних крепостей и монастырей с погребами и подземельями существовали вместительные хранилища — в них среди экспонатов из немецких музеев обычно обнаруживали и произведения искусства из оккупированных стран. В конце войны немецкие войска практически не оказывали здесь сопротивления армиям союзников, отсюда не особенно стремились переправлять награбленные ценности в другие места, да и разрушения на Западном фронте были не очень велики.

В восточных областях Германии — иное дело. На Восточном фронте фанатичное сопротивление продолжалось «до последней капли крови» — до самого дня полной и безоговорочной капитуляции. Это привело к колоссальным разрушениям. Обширные территории превратились в зоны выжженной земли. Если ценности не удавалось переэвакуировать, их взрывали или сжигали. Некоторые хранилища погибли в ходе боев. Множество ценных произведений было разграблено при попытках эвакуации, при бомбежках, после пожаров и т. п.

Как только отодвигался фронт, чрезвычайно активизировался черный рынок. Беззастенчивые дельцы выменивали у местного населения — за продовольствие и одежду — разнообразные произведения искусства по бросовой цене. Все это текло на Запад, в руки международных спекулянтов, и приносило баснословные барыши. С черным рынком начали борьбу советские оккупационные органы.

По приказу Советской военной администрации в Советской оккупационной зоне вскоре возобновили работу немецкие музеи. В них провели инвентаризацию и учет сохранившихся музейных фондов. В то же время провели проверку на право владения тем или иным произведением. Так, очень быстро удалось выявить множество произведений искусства, похищенных из Польши и Советского Союза. Вместе с богатейшими немецкими коллекциями из разрушенных музейных зданий эти ценности были вывезены в СССР на реставрацию (и на временное хранение — в тех случаях, когда не удавалось установить правомочного владельца).

В конце 1945 г. в Советской оккупационной зоне было создано немецкое Центральное управление по народному образованию во главе с коммунистом Паулем Ванделем. Руководство отделом изобразительного искусства поручили искусствоведу Герхарду Штраусу.

Теперь перед Штраусом встали две важнейшие и взаимосвязанные задачи: координация поисков похищенных нацистами ценностей и предотвращение разграбления правомочных владений немецких музеев. И именно теперь, в начале 1946 г., в Советской оккупационной зоне начались работы по розыску Янтарной комнаты.

Г. Штраус побывал в Кенигсберге перед тем, как советские войска начали штурм крепости. Ему не удалось повидать заболевшего А. Роде, бывшего директора, однако от кого-то из коллег он узнал, что транспорт с Янтарной комнатой благополучно добрался куда-то восточнее Герлитца. В 1946 г. Г. Штраус проверил все транспортировки из Кенигсберга и Восточной Пруссии в Восточную Саксонию: нашли множество вещей из Польши и кое-что из Советского Союза, но никаких подтвержденных фактами следов Янтарной комнаты. Возможно, Герлитц был всего лишь промежуточной станцией?

Вскоре после образования ГДР Герхарда Штрауса пригласили в Калининград. Правительственная комиссия СССР обсуждала здесь возможные пути розыска Янтарной комнаты. Вместе с профессором Барсовым Г. Штраус вел раскопки в руинах Кенигсбергского замка.

Вернувшись из Калининграда, Г. Штраус получил официальное правительственное задание возглавить поиски по всей территории ГДР.

И началась гигантская работа: было обследовано 921 крепостное и замковое сооружение, многие тысячи зданий, штольни и подземные сооружения, собраны свидетельские показания массы людей. Результаты поисков в ГДР в 1950 г. как будто подтверждали версию о том, что Янтарная комната осталась в Кенигсберге. К сожалению, эти надежды не оправдались.

В июле 1958 г. газета «Калининградская правда» опубликовала подробный рассказ об истории Янтарной комнаты и о ее поисках. Затем последовала публикация в журнале «Фрайе вельт» — первая за пределами СССР.

Она вызвала множество откликов: в ГДР, в ФРГ и в других странах.

В потоке корреспонденции в редакцию поступили два письма, оказавшихся особенно важными. Именно в то время все, кого объединили поиски Янтарной комнаты, осознали, что совершают своего рода методологическую ошибку.

Поиски в Калининграде и его окрестностях, на севере Польши, в ГДР и ФРГ основывались исключительно на показаниях очевидцев. Субъективность человеческих оценок, сплав реального и предполагаемого, домыслы и фантазии, не говоря уже о намеренной подтасовке фактов (а с подобным тоже приходилось сталкиваться), — все это толкало исследователей к бесчисленным проверкам и перепроверкам и иногда так запутывало дело, что терялись все концы. Стало ясно: для успеха поисков нужно было прежде всего хорошенько разобраться в системе фашистских грабежей и определить участников тех или иных операций, в первую очередь тех людей, кто держал в руках основные рычаги.

Поскольку странствия Янтарной комнаты начались в конце войны, поисковики и обратились к этому периоду. И выяснили, что документов катастрофически не хватало. Они изучили материалы Нюрнбергского процесса, аналогичных судебных процессов, архивы ГДР и других государств, где хранились документы фашистских государственных, хозяйственных и партийных органов, вермахта и некоторых других. Прошли годы, прежде чем им удалось из множества разрозненных фактов и обрывков создать мозаичную картину, отразившую систему, по которой действовали гитлеровцы, грабя другие народы. Так, в частности, выяснилось, что, хотя хранение похищенных произведений искусства и возлагалось на музеи, транспортировкой имущества музеи заниматься не могли: у них не было транспорта. А располагали транспортными средствами — и использовали их по назначению — специальные подразделения «культурграбителей», такие как спецкоманда СС и «Штаб Розенберга».

В январе 1945 г. в подчинение Гиммлера перешла большая группа войск на гигантском участке фронта, включавшем Восточную Пруссию. Поэтому вполне возможно, что Янтарную комнату, для которой в то время изыскивались транспортные средства, «прихватили» эсэсовцы Гиммлера.

Неоднократно пытался заполучить Янтарную комнату и начальник «Штаба Розенберга» Г. Утикаль.[20] Когда американские следственные органы допрашивали Утикаля, он сказал, что попытки его «Штаба» получить Янтарную комнату натолкнулись на категорический отказ Коха. Однако гамбургский еженедельник «Цайт» утверждал, будто располагает документом из архивов «Штаба», датированным маем 1945 г., на котором есть собственноручная запись Розенберга о том, что он спрятал Янтарную комнату, чтобы использовать ее в послевоенных переговорах для нажима на СССР. Если такой документ действительно существует (и если это не фальшивка), то в архивах Розенберга и его «Штаба» могут быть сведения и о том, где она спрятана.

Сведения об эвакуации Янтарной комнаты могли быть и в архивах учреждения, которому подчинялся Кенигсбергский музей, — Управления замков и парков. Поисковики старательно искали архивы этого управления, но никак не могли найти. Пока наконец не выяснили следующее.

Управление во главе с директором Галлем оставалось в Берлине, когда город заняли советские войска. Перед директором была поставлена задача — навести порядок в своем хозяйстве и доложить, какие произведения сохранились. Однако 20 февраля 1946 г. директор Галль бежал на Запад, прихватив с собой все архивные материалы управления. Известно, что он вскоре стал директором Баварского государственного управления замков, садов и озер, потом профессором в Мюнхенском университете. Умер он в 1958 г., спрятав или уничтожив документы, которые могли пролить свет на судьбу многих замечательных произведений.