Правильный выбор (СИ) - Ренсинк Татьяна

— Нет, — отрицала Милана сразу. — Вы не так поняли, о чём я рассказывала вашей матушке, Александр Михайлович. Может, и я не поняла барина, но это не изменит теперь ничего. Назад я не вернусь. Мне бы только подруг уберечь да брата повидать. — Все найдутся. Нужно время, — несмело коснулся он побежавшей по её щеке слезы. — Прошу вас, только улыбайтесь. — Простите, — хотела Милана уйти, но Александр, наполняясь неудержимой страстью, решительно схватил в свои объятия: — Милая, — только шепнул он, пытаясь приблизиться к губам с поцелуем, как осмелевшие руки Миланы упёрлись в его грудь.

— Нет! — воскликнула Милана, и её строгий взгляд разбудили его бдительность, заставив отступить. — Простите, — вымолвил Александр, взволнованно убрав руки за спину. — Прошу вас, уходите домой, — отошла дальше Милана. — Вы уже знаете, — закивал Александр. — Да, я знаю, что вы женаты, что всё у вас хорошо, так пускай так и будет, — строго высказала она. — Жаль любви, что нахлынет порой, мешая жизни плыть по-прежнему, — не соглашался с ней Александр. — Не ведомо мне пока такое чувство. И я уже сомневаюсь, что хочу его познать, — призналась Милана. — Хотелось бы мне разбудить в вас это чувство…. но не для мук, — поклонился Александр и поспешил уйти.

Милана снова осталась одна, и на этот раз думать уже не могла ни о чём, как только кинуться к крышке молчаливого фортепиано и, уткнувшись в неё, зарыдать…

22

Пробравшись по протоптанным тропинкам леса, укутавшийся в кафтан пожилой мужчина оглядывался на уже появившийся в синеве неба закат: "Уж и осень не за горами…"

Он вышел к деревенским домам. Постучавшись в один из них, он оглянулся на проходящую мимо молодую женщину, на плечах которой качалось коромысло с полными вёдрами воды…

— Нет, не она, — шепнул он себе под нос. — Давай же, — открыла ему дверь старушка и ещё плотнее завязала на голове старый платок. — Благодарствую, — вошёл он в сени, вытерев сапоги о деревянный порог.

Сев перед старушкой к столу, он замотал головой на готовый там самовар:

— Чаёвничать не буду, времени нет. Боюсь, к темноте не успею назад в имение. — Ничего, Яков, успеешь, — махнула рукой старушка, допивая ещё до гостя налитый себе чай. — Чего опять пришёл-то? — Барин написал, спрашивает, не вернулись ли они, — потёр рукой лоб тот и уставился на спокойную старушку. — Близки они были с тобой, Алевтина, а мне весточки не шлют, будто и не отец я им… Знаешь ли ты чего?

— Ты чуть ли не каждый день наведываешься с одним вопросом. Устала я от тебя, — покачала головой она. — Знаю я, знаю, всё у них хорошо! — Ищу я их и надеюсь, что вернутся… Хотя бы сюда, в деревню. Не узнает барин, а всё рядом с домом, со мною. Старика-отца пусть пожалеют, — взволнованно говорил Яков и достал из-за пазухи сложенный лист бумаги. — На, — положил он его перед удивлёнными глазами Алевтины. — Отошли им моё письмо! — Совсем из ума выжил?! — зашептала поражённая та, отодвигая письмо обратно к нему. — Куда я отошлю?! — Тебе же они пишут! Ты мне не говоришь, где они, так шли сама! — удивлялся Яков.

— Слушай, братец, уходи, пока ночь тебя в лесу не застала! Не ведаю адрес ихний! Знаю только, что всё хорошо, что Милана в актрисы готовится, — высказалась Алевтина. — Не надо им возвращаться. Пускай там ищут счастье. Там им лучше будет! Я их поддержу! — Дура ты, — не соглашался с ней Яков. — Тётка, а зла желаешь? — Иди-ка ты подобру, поздорову, — нахмурилась Алевтина в недовольстве. — Барину, что ль, твоему их молодость отдавать?! Нашёл щёголя! — При чём тут барин?! — вскочил в подступающем гневе Яков. — Он не желал зла! Я не так понял его слов, все не поняли! Он помочь хотел и дальше всё скрывать, а не выгонять или уж какие страсти выказывать! — Да, да, ступай! — махнула рукою на дверь Алевтина. — Узнаю чего, сама приду! — Адрес их узнай, — вымолвил просьбу Яков и медленно вышел из дома.

Оглянувшись на окно и видя, как брат удаляется обратно к лесу, Алевтина придвинула к себе оставшееся от него письмо. Покачав головою, она облокотилась щекой на ладонь и смотрела вновь в окно.

— Ой, девки, — вздохнула она. — Баб, — жалостливо прозвучал голос Ивана.

Он вышел из-за уже много раз залатанной шторы у печи и сел рядом с Алевтиной, совсем не обращающей на него внимания. Иван крепко обнял за плечи и прижал её к своей груди.

— Прости нас, — сказал он, обнимая тихо заплакавшую старушку. — Отца бы пожалели девки! Ну мне-то грех пред богом уж скоро вымаливать, а им-то ещё жить надо! — Ушёл? — прокралась в дом довольная Ольга. — Я-то думала, увидит, спряталась у рябины!.. Тётушка, — завидев слёзы той, кинулась она её обнимать и целовать. — Прости нас, прости, но нельзя иначе! — Ой, заварили же вы кашу! — погрозила пальцем Алевтина и принялась вытирать слёзы уголком передника.

Жалостливо переглянувшись с Иваном, Ольга пожала плечами.

— Я должен вернуться в Петербург и найти их, — сказал Иван. — А до тех пор… — Нет! Я не вернусь к барину! — прервала его вскочившая Ольга. — И тебе нельзя! Что, если снова схватят?! Снова не убежишь уже! Не отдам, — захватила она вдруг поднявшегося Ивана в свои объятия. — Что ты, — несмело взглянув на следившую за ними Алевтину, шепнул тот и поскорее вышел на двор.

Побежавшая следом Ольга остановилась возле полной тяжёлых плодов старой яблони.

— Я поеду с тобой, — решительно сказала она, не сводя глаз с Ивана, что стоял и с тревогою смотрел в ответ. — И даже если откажешь, убегу за тобой, — развязала она платок на голове. — Измучилась… — Это ты, — обняв ствол яблони, приблизился к ней Иван. — Измучила мою душу, — завязал он платок на ней обратно. — Никуда мне без тебя… — Не пущу, — опустила печальный взгляд Ольга. — Заберу, — шепнул ласково Иван, и они больше ничего не стали говорить, забыв, где они, и что люди могут увидеть…

Только губы послушно следовали зову сердец, сливаясь в сладость первого поцелуя… А он… Он уносил их мысли в высь хлынувшей из душ любви друг к другу…

Не раз, Я видела тебя во сне не раз. И ты, Ты был снова рядом. Каждый день со мной, Каждую ночь, Я звала тебя и вновь зову судьбой.

Что ж, Судьба ещё не раз проверит нас, И мы Мы её изменим Так, как надо нам, Как просит нас Любовь наша своим пением.

Прости, что раньше не пришла, Прости, что смелость не нашла, Что во времени пропав, забыла я, Как была с тобою раньше счастлива.

Там, За речками, за чащами разлук. Там, Где не видно счастья, Убегала я от твоих рук. Что я виновница всех мук, Я не понимала…

23

Нервно поглядывая на часы, Дмитрий стоял у окна. Он ждал появления Алексея в своём кабинете, как они уговорились, и уже точно знал: если не явится до заката, сам отправится его искать. Оглядываясь то на бумаги на своём рабочем столе, то на так и остающуюся закрытой дверь, он всё больше и больше тревожился…

— Князь Алексей Николаевич Нагимов, — вошёл с объявлением слуга.

Появившийся Алексей остановился на пороге.

— Я уже начинал волноваться! — улыбнулся Дмитрий, когда дверь к ним снова была закрыта. — У меня есть новости.

Молчаливый Алексей продолжал стоять и внимательно слушать. Дмитрий обнял его за плечо и подвёл к окну:

— Смотри, узнаёшь его? — Михаил Андреевич… Как же его не узнать? — усмехнулся Алексей, узнав генерала, прогуливающегося с собеседником. — Пройдя под его началом битву под Вязьмой, я думаю, он помнит и нас. Я рад, что напросился тогда в войска, а не плавать по морям. — Именно из-за того, что ты отличился под его началом, что он также уважает твоего батюшку, как и Сперанский, он помог мне найти человека, который сообщил, хоть и под высоким давлением…. о чём тот в жизни теперь не забудет…. Ивану удалось бежать, — шепнул последние три слова Дмитрий. — Что?! — поразился Алексей и улыбнулся, что давно уже не делал. — Каков молодец! — Оказалось, Иван проходил службу несколько лет, до того, как вернулся в твоё имение, у Штейнгеля в Финляндии, — рассказывал Дмитрий дальше. — Это тот эстляндский любимчик нашего императора? — припоминал Алексей.