Святой вор (Хроники брата Кадфаэля - 19) - Эллис Питерс

- Конечно, согласен! - успокоил его Кадфаэль. - Но, быть может, они случайно видели нечто такое, что мы упустили из виду. Когда их попросили помочь, они помогли, за что мы премного им благодарны. Но прежде чем искать на стороне, нужно хорошенько все проверить дома и убедиться в том, что какой-нибудь болван по ошибке не положил ее ковчег куда-нибудь не туда и что он не пребывает где-то в целости и сохранности по сию пору. В аббатстве мы уже всех расспросили, остались только двое твоих парней. Если это ничего не даст, значит, дело совсем плохо.

- Спрашивай, что хочешь, - согласился Эвдо. - Они либо в конюшне, либо в тележной. Надеюсь, они помогут тебе но сильно в этом сомневаюсь. Они привезли лес, перегрузили его и вернулись домой. Я отлично помню, как Грегори рассказывал мне о суматохе в церкви, о том, как высоко поднялась вода. Вот и все. Но ты попробуй, расспроси еще.

Эвдо доверял своим людям и не считал необходимым присутствовать при их разговоре с Кадфаэлем. Он проследил глазами, как тот пересек двор и вошел в распахнутые ворота тележной, после чего вернулся в кузницу, где раздувались мехи и стучал молот кузнеца.

Грегори и Ламберт оказались в тележной. Взявшись за оглобли, они откатывали одну из телег в угол. В воздухе все еще чувствовалось тепло и запах конского пота, ибо здесь только что распрягли лошадей. Оба они были парнями крепкими и мускулистыми, с обветренными лицами, ибо круглый год и в любую погоду им приходилось работать в поле и в лесу. Один был старше другого лет на двадцать и годился ему в отцы. Жители окрестных деревень были накрепко привязаны к земле не только потому, что являлись вилланами, но и по природной склонности. Да и жен они выбирали себе у кого-нибудь из ближайших соседей, что в итоге приводило к тому, что они были похожи друг на друга и крепко связаны родством, как члены одного клана. Валлийской породы, все они были коренастые, крепкие и выносливые.

Грегори и Ламберт вежливо поздоровались с Кадфаэлем. Они нисколько не удивились его приезду, ибо в последние два года монах бывал тут довольно часто, и ему всегда были рады. Однако когда Кадфаэль изложил им цель своего приезда и зачем они ему понадобились, оба в недоумении покачали головой и степенно уселись на тележные оглобли, дабы рассудить что к чему.

- Мы приехали еще до темноты, - начал говорить старший, Грегори. Говорил он, щуря глаза, чтобы лучше припомнить тот вечер, ибо столько разных дел переделано за минувшую неделю, что всего и не упомнишь. - Правда, денек-то выдался собачий, темновато было и в полдень. Мы уже начали перегружать бревна на монастырскую повозку, а тут субприор появился. Бежит, понимаешь, к воротам через могилы и кричит, мол, парни, надо бы помочь перенести наверх вещички ихние, церковные то есть, а то вода, мол, быстро прибывает.

- Субприор Ричард? - спросил Кадфаэль. - Это точно был он?

- Точно не точно, только знаю я его, да и не так уж темно еще было. Ламберт вот скажет то же самое. Ну мы и пошли в церковь, снимали там обои разные, сундуки наверх таскали. Ставили все, куда скажут. Одно в сарай наверх, другое в комнатушку Синрика, что над крыльцом. Темно там было, монахи, понимаешь, шастают туда-сюда с ларцами, крестами да подсвечниками. А лампады едва горят, масла, что ли, мало было или ветром их задуло. А когда из церкви почти все вынесли, мы вернулись к своим телегам с лесом.

- А вот Альдхельм еще раз ходил в церковь, - сказал Ламберт, который до сих пор лишь тупо кивал головой.

- Кто такой Альдхельм? - спросил Кадфаэль.

- Он приехал с нами, вызывался помочь, - пояснил Грегори. - В Престоне у него небольшой надел, а в Антоне он за овцами ходит.

Кадфаэль подумал, что вот еще один человек, которого ему придется расспросить, прежде чем будет покончено с этим делом. Но сегодня сделать этого уже никак не удастся.

- Значит, Альдхельм был в церкви вместе с вами и вместе с вами ушел, а потом опять вернулся в церковь?

- Один из монахов потянул его за рукав и попросил перетащить какую-то, как он сказал, последнюю вещь, - сказал Грегори с самым безразличным видом. - Короче, мы ушли к телегам и стали грузить бревна, а Альдхельма кто-то позвал, и тот пошел помогать. Пробыл он там всего ничего. Когда мы взялись за следующее бревно, он был уже подле телеги и помог нам загрузить его на повозку. А монах тот снова в церковь ушел. Он еще пожелал нам доброй ночи.

- А не выходил ли монах на дорогу вместе с вашим Альдхельмом? - не унимался Кадфаэль.

- Ну, в общем, всем стало легче на душе, когда барахлишко-то ихнее наверх затащили до спада воды. Вот монах этот из вежливости вышел, поблагодарил нас и благословил... почему бы и нет?

В самом деле, почему бы и нет, когда благодарность единственная плата за услугу?

- А вы, часом, не видели, чтобы эти двое выносили что-нибудь за ворота и грузили на повозку? - осторожно спросил Кадфаэль. - До того как монах благословил вас и ушел?

Грегори с Ламбертом мрачно переглянулись и отрицательно покачали головой.

- Мы сгружали бревна сзади, так оно легче. Ну, слышим, подошли они, но нам было не до чего - бревно на руках. Потом мы понесли его к повозке, а Альдхельм уже тут как тут, помог нам загрузить его. А монах ушел через кладбище, обратно. Нет, чтобы они выносили что-нибудь, не видел я ничего такого.

- Я тоже, - сказал Ламберт.

- А не обращался ли кто-нибудь из вас к этому монаху по имени?

- Нет, - ответили оба в один голос, а Грегори добродушно добавил: Просто брат. Темно же было. По имени-то я мало кого из ваших знаю, тех, что всем известны.

Все верно, ведь братья обращаются друг к другу по имени лишь в стенах обители. В миру же братья безымянны, желая оставаться братьями для всех остальных людей. В данном случае безымянными - к великому сожалению!

- Небось было так темно, что вы и не узнали бы его, повстречай снова? спросил Кадфаэль напоследок. - Не в лицо, а, скажем, по фигуре, походке? Не было ли в нем чего-нибудь особенного?

- Брат, - терпеливо сказал Грегори, - на нем был капюшон, шел дождь, ничего не разглядишь в черном на черном. А лица его мы вообще не видели.

Кадфаэль глубоко вздохнул, поблагодарил их и собрался было уже в обратный путь, что лежал раскисшими от воды полями, но тут Ламберт нарушил свое привычное немногословие и произнес весьма распространенную фразу:

- Наверное, его видел Альдхельм.

День клонился к вечеру, и Кадфаэлю следовало поторопиться, чтобы успеть к вечерне. Отсюда до жилища Альдхельма в Престоне не более мили, но так как тот пас овец в Аптоне, в этот час он мог быть еще там, а не в своей хижине.

Чего доброго, пришлось бы его дожидаться. И Кадфаэль направился в аббатство через Лонгнерский лес и длинную приречную луговину. Наверное, брод уже стал проходимым, но, поди, грязи там полным-полно, так что путь через перевоз казался куда приятнее, да и короче. Неразговорчивый перевозчик в два счета переправил Кадфаэля через реку, и тот даже сбавил шаг и перевел дух. По эту сторону реки ему тоже надо было пересечь лес, за которым уже начинались окраины Форгейта. На опушке лес был довольно редким, но затем становился густым и темным, тропа сужалась. Всаднику, чтобы тут проехать, пришлось бы сперва изрядно поработать топором, обрубая разросшиеся ветви. Даже в этот еще далеко не сумеречный час, однако при сильной облачности, нужно было тщательно выбирать дорогу, чтобы не выколоть себе глаза. Кадфаэль подумал, что здесь весьма подходящее место для разбойничьей засады. На столь невеселые мысли монаха навели тяжелые облака и унылое безмолвие вечера. Правда, Кадфаэль не давал подобным мыслям завладеть собой полностью. Однако куда ни кинь, всюду клин: святая Уинифред пропала, точнее, не она, а то знамение, которое она оставила ему и коим благоволила ему, и не было более в этом мире покоя и равновесия. Это тем более странно, что на самом деле Кадфаэль знал, где покоится святая Уинифред, и ему следовало бы обращаться со своими молитвами туда, а не к ковчежцу, в котором ее не было. И тем не менее именно от этого ковчега он всегда получал ответы на свои вопросы, а ветер, которому теперь надлежало бы принести ее голос из Гвитерина, безмолвствовал.