Быть собой (СИ) - "Sleepy Xoma"

— Благодетеля? — император побледнел. — Не этого я хотел и не этого просил! Да, я купил у тебя все, но цена была воистину ужасной!

— Она и не могла быть иной, — бог вновь переместился на стол и на этот раз его голос был полон жалости, с которой обращаются к умственно отсталому родственнику. — Ты возжелал слишком многого, и я честно исполнил свою часть договора.

— Честно? — император закусил губу — Да как у тебя поворачивается язык говорить такое?!

— Честно, — подтвердил еж. — Ты получил то, о чем мечтал. Или, скажешь, нет?

— Ты обманул меня!

— Ты сам обманул себя, — весело парировал еж. — Такие как ты всегда жаждут власти, но пытаются прикрыть свою алчность красивыми словами. Иногда это удается, и они начинают верить в свою нелепую ложь. Но ты, Анаториан, не такой. Ты умный и все понимаешь.

Богоравный вздохнул. Этот спор в той или иной его вариации они вели уже не один раз. Словесная перепалка, скорее, стала традицией, причем император затруднялся сказать, чьей: Фарнира, или его собственной. Он, говоря начистоту, вообще не был уверен, что существо такого порядка, как бог, может испытывать злость, радость, раздражение, веселье и другие чувства, присущие смертным. И Анаториан никогда не понимал, отчего Фарнир ведет себя так, а не иначе. Он подозревал, что у божества есть какая-то высшая цель, недоступная пониманию как простого смертного, так и полубога, и очень боялся, что однажды ему все же придется узнать, в чем она состоит.

А еж, потеряв всякий интерес к спору, вновь оказался на столе, и, наконец-то, перешел к делу.

— У меня есть для тебя отличные новости.

— Слушаю.

— Я нашел две новые игрушки. Впервые за столько лет, представляешь?

Анаториан дернулся, словно получил молотком ниже пояса.

— И кто же они?

— Отчаянные смельчаки, решившиеся молить меня о помощи. Конечно же, я ничего не дал им задаром, но, замечу, пареньки желали не так много, как ты, и взял я с них, — тут он хихикнул, — по-божески. А посему у тебя есть немного времени, пока ребятишки войдут в силу.

— Чего они хотят?

— Ничего особенного, — ответил Фарнир. — Найти одного императора и отделить его голову от туловища, все, как всегда.

Анаториан сохранял спокойствие, хотя сделать это было очень непросто.

«Стало быть, так. Нужно попробовать выведать что-нибудь полезное!»

— И где я их найду? — произнес он.

Повелитель Хаоса внимательно воззрился на Анаториана, склонив голову на бок и забавно дернув усами.

— Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, будь проще, — посоветовал Фарнир. — Не спеши, детишки еще очень слабы, и именно поэтому я не скажу, где они. Начинай искать сам, быть может, и обрящешь.

— Что? — не понял император.

— Ничего, ничего, — заверил его бог. — Все в порядке.

— Но почему ты помогаешь мне?

— Разве не очевидно? А я думал, что ты за полторы сотни лет жизни должен бы уже научиться понимать меня, — сокрушенно покачал головой еж.

Анаториан продолжал буравить его вопросительным взглядом, не произнеся ни слова.

— Так вот, — продолжал Владыка Хаоса. — Если бы ты был столь же высокоорганизованным существом, как ежи, то знал бы, что перед бессмертными уже спустя две-три сотни лет все сильнее и сильнее начинает подниматься вопрос скуки и борьбы с нею.

— Скуки? — такого ответа император не ожидал.

— Ну да, а что тебя удивляет? Ты перестал меня радовать, а новые игрушки обещают в недалеком будущем организовать просто восхитительное представление. Так что, — еж криво ухмыльнулся, — постарайся найти их и убить, если сможешь, а я посмотрю, как у тебя получится.

«Скука, конечно же», — мысленно фыркнул Анаториан. — «Интересно, он хоть осознает, как от таких слов несет фальшью? Словно бубнит заученный текст. Эх, многое бы я отдал за то, чтобы понять ход мыслей этого существа!»

Анаториан решил, что если немного надавить, Фарнир все-таки пойдет ему навстречу, а потому постарался изобразить на лице отчаяние и воскликнул:

— Но хотя бы дай подсказки!

— Хм-м, — еж задумался. — Нет. Это будет слишком просто.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну хоть что-то! — в голосе императора появились жалостливые нотки. Он почти не фальшивил.

— Ладно, так и быть, — снизошел Фарнир. — Они молоды, старшему не исполнилось и четверти века.

Произнеся это, бог спрыгнул со стола и с невероятным проворством засеменил к углу комнаты, растворяясь в темноте. Сперва исчезла спина, покрытая иголками, затем лапы, потом усатый нос и мохнатые уши. В конце концов, осталась лишь одна пасть, полная острейших клыков.

— Веселись, — зловещим голосом произнесла пасть, — я с огромным интересом буду наблюдать за тобой.

Пасть растворилась воздухе.

Несколько секунд Богоравный Анаториан, властитель всего сущего на земле и наместник богов, стоял, ничего не делая, пытаясь сложить полученные сведения воедино. Думал он спокойно — годы на вершине власти научили его тому, что в любой момент может случиться любая ерунда и нужно быть к ней готовым. Поори, вымести злость на ком-нибудь, если так хочется, в этом нет ничего дурного. Но вот потом — начинай работать головой, если желаешь ее сохранить!

«Не очень хорошо. Я бы даже сказал, плохо», — размышлял Анаториан, меряя шагами кабинет. — «Неизвестно кто, неизвестно где. Проще искать иголку в стоге сена. Но выхода нет, Фарнир не просто так навестил меня. Он может сколько угодно говорить про скуку, но я в это не верю. Столь изощренный и развитый ум попросту не способен мыслить примитивными человеческими категориями. Не-ет, тут есть что-то другое. Может быть, он хочет, чтобы я перерыл всю империю? Быть может, стоит плюнуть на это, чтобы сломать Фарниру игру? И снова нет. Если бы все было так просто».

Он понимал, что вне зависимости от своих действий сыграет на руку божеству. Анаториан не сомневался, что является разменной монетой в хитроумной комбинации, разыгранной во имя какой-то неведомой цели.

«Но я уже прожил в этом состоянии больше, чем мог даже вообразить. Что помешает мне протянуть еще столько же или даже больше?» — разумно предположил он. — «Если, конечно, не допущу ошибок».

Он сделал еще несколько кругов по комнате, пока, наконец, не принял решение.

«Если и действовать, и бездействовать одинаково рискованно, то лучше уж делать что-нибудь, чем сидеть и ждать конца. Так и поступлю!»

Развернувшись на пятках, император вылетел из комнаты, распахнув дверь с такой силой, что та просто слетела с петель, и, набрав в могучую грудь побольше воздуха, взревел:

— Лиций, Цирилен ко мне!!!

Этот клич пронесся по сонным коридорам дворца, переполошив всех его обитателей. Анаториан стоял, прислушиваясь к созданному им переполоху, и улыбался. Нет, он все еще, велик, и не позволит каким-то соплякам разрушить то, что создавалось с таким трудом! А значит, следует приложить усилия, чтобы найти их.

Не успело эхо в коридорах затихнуть, как из незаметного бокового ответвления выскочили двое. Первый — неприметный горбатый человечек среднего роста, прихрамывающий на одну ногу — сломанная в нескольких местах, она с детства плохо его слушалась. На лицо горбун был откровенно безобразен, однако Анаториан ценил его не за привлекательность — для этого хватало и наложниц — а за светлый ум и преданность. Именно поэтому калека — сын вольноотпущенника — возглавлял тайную службу Фара и по могуществу уступал лишь нескольким людям в империи. Второй — полная противоположность горбуну. Высокий, статный, с породистым лицом чистокровного патриция и колоссальной магической силой, был учеником самого императора и командовал небольшой группой чародеев, которых Анаториан специально готовил для самых опасных, деликатных, а порой и попросту грязных дел.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты вызывал меня, о божественный? — в один голос вопросили мужчины, окинув друг друга неприязненны взглядом — каждый из них ненавидел оппонента, отбиравшего часть власти и влияния, и император заботливо подогревал эти чувства. Анаториан был не настолько наивен и доверчив, чтобы позволить одному человеку возвыситься слишком сильно.