Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Московский куратор Каманин отложил телефон и улыбнулся:
– Пора. Еще немного, и курсанты начнут беспокоиться, не отменили ли выпуск.
– Курсанты не такие дураки, – проворчал пожилой сибиряк Потапов. – Вот ректор, тот может забеспокоиться, не означает ли наше отсутствие утрату нашего расположения или еще какую-нибудь ерунду.
Российские кураторы присутствовали на всех выпусках Академии. Живое свидетельство заинтересованности властей. И никогда не опаздывали: в подобном действительно можно было бы усмотреть политический намек. Ректор не успел заждаться. Высокие гости минута в минуту заняли почетные места в президиуме. Зал затих: курсанты встали по стойке «смирно», дамы сели; не всем мужчинам из родни хватило мест, но никто не роптал.
Ректор поднялся, и вверху зажглось несколько экранов с его изображением. Как бы далеко ты ни сидел, все необходимое увидишь.
– Сегодня наши третьекурсники получают дипломы и покидают эти стены, чтобы приносить пользу нашей родине в просторах космоса, – слегка надтреснутым, но гордым голосом произнес ректор. – Неизменно в этот знаменательный день вместе с нами российские кураторы Владимир Каманин и Андрей Потапов, – при этих словах правители чуть привстали и обозначили поклон. – Но впервые наша Академия проводит выпуск в присутствии главы Организации Объединенных Наций. Я хочу предоставить слово нашей любимой Салиме ханум!
Салиму в самом деле непритворно любили. Не просто уважали, как ответственного представителя Земли в галактическом сообществе. Хорошо исполнять свою работу – повод для продления полномочий, не для народной любви. Она вызывала искреннюю симпатию тем, что никогда не кичилась своей властью – ни в пору регентства, ни теперь. А еще тем, что власть не исковеркала женщину, не сделала «железной леди», не заставила принести себе в жертву семью и материнство.
Нет, имелись и завистники, и политические противники, и мракобесы, кричавшие, застыв в своем развитии на уровне позапрошлого века, что правоверной мусульманке следует сидеть в своих покоях, а не мелькать в интернете. Как ни странно, на ее родине таких было меньшинство. В Эмиратах помнили горящую нефть и кровавые реки – и расцвет, который принесла девочка-регент. Эмираты гордились до бахвальства, что их Салима говорит за планету. Дочь эмира, сестра эмира, вдова аравийского короля, мать принцев. Не какая-нибудь там европейка! Русские любили ее за то, что не американка, американцы – за то, что не русская. Мужчины – за женственную улыбчивость, плавность движений, отсутствие подчеркнутой эмансипированности, свойственной многим деловым дамам. Женщины – за скромность и миловидность, не дотягивающую до подиумной красоты, не заставляющую чувствовать себя дурнушкой по сравнению с ней.
Сотни глаз были прикованы к маленькой фигурке в развевающейся темно-зеленой одежде из шелка. Брючный костюм европейский, а салатовый головной платок замотан по-арабски: не понять, на чем и держится, но ни прядки не выбивается. Салима остановилась у микрофона, улыбнулась и сняла его с высокой стойки.
– Я счастлива приветствовать всех собравшихся здесь, – одобрительный гомон унялся, люди приготовились слушать. – Каждый выпуск Ебургской Академии – отрадное событие. Космический флот Земли станет еще сильнее, когда в него вольются бывшие курсанты, успешно подтвердившие свои знания и умения множеством тестов и экзаменов и получившие дипломы, которые имеют признание во всех мирах, где эксплуатируют космические корабли. Любая планета доверит управление кораблем земному пилоту, навигацию – земному штурману, ремонт – земному технику. Ебургская Академия – гордость Земли, и ее выпускники с честью доказали свое право называться элитой.
Из трехсот поступивших в Академию до выпуска доходит не более пятидесяти: отбор суров. Те, кому не повезло, переводятся на другие специальности, и их там охотно принимают – уровень даже плохих курсантов, отчисленных из Академии, по меркам прочих вузов весьма высок.
– Этот день для меня особенный, – призналась Салима. – Не как для координатора Земли, конечно. Я сегодня радуюсь вместе с вами, как одна из вас. Поверьте, я знаю, что вы чувствуете, и полностью разделяю эти чувства. Ведь мой сын тоже заканчивает обучение здесь.
По рядам пронесся возбужденный шепоток, люди с любопытством заозирались: «Где он, где?» Салима аккуратно вставила микрофон в гнездо, прошла на свое место.
– Ну вот, – добродушно проворчал ректор, глядя на шевелящуюся толпу. – Теперь покоя не будет, пока мы его не покажем, – и откашлялся. – Принц Фархад ибн-Саллах аль-Саид вызывается для вручения диплома.
Задние ряды привстали на цыпочки и вытянули шеи, чтобы разглядеть принца. Оператор наконец опомнился и навел на него камеру; на огромных экранах появилось изображение статного молодого человека, идущего по проходу в направлении президиума. Принц мало походил на мать: высокий, с пронзительно-синими глазами, необыкновенно смотрящимися при черных, как антрацит, волосах и смуглой, будто загорелой коже. На рукаве темно-синего кителя сверкала серебряная звезда.
Американский президент в свое время обиделся на Салиму за то, что для своего сына она предпочла Ебург замечательному центру подготовки в Финиксе. Там прекрасный климат, роскошное общежитие для курсантов, более свободный график. Но Салима знала, что делает. Фархад – не девица на выданье, три года может потерпеть без дворцового комфорта и неги ради того, чтобы стать одним из немногих, кто с космосом на «ты». Финикс в Галактике не котируется. Ханты или тсетиане выпускника Финикса и близко к своему кораблю не подпустят, даже если все их пилоты скоропостижно скончаются – будут ждать ебуржца. Максимум, на что может рассчитывать самый талантливый пилот из Финикса в зените своей карьеры – это капитанская должность на каботажнике, таскающем грузы внутри Солнечной системы.
Время сгладило обиду, а год назад сердце американца оттаяло, когда Фахим поступил в Принстон, чтобы получить экономическое образование.
Фархад подошел к ректору, вытянулся смирно. Изображение на экране сменилось чередующимися видеороликами, снятыми во время учебы: вот он готовится к семинару за компьютером, вот тренируется у шведской стенки в физкультурном зале, а вот отрабатывает маневр на симуляторе. Вот реальный полет с инструктором, вот кадры с экзамена по хантскому языку, традиционно принимаемого придирчивым хантом, приглашенным из посольства Содружества Планет. Под сменяющие друг друга ролики, демонстрируемые без звука, секретарь ректората зачитывала характеристику:
– Фархад аль-Саид за время обучения проявил разносторонние способности. Все изучаемые дисциплины, теоретические и практические, технические и гуманитарные, он освоил на «отлично». Имел многочисленные успехи в спорте. Показал себя надежным товарищем. В критических ситуациях способен принимать быстрые и эффективные решения…
Салима спрятала улыбку. Шестому принцу не быть королем, если не случится ужасного, но капитаном он обязательно станет. Не сразу, конечно, через много лет. Необходимые задатки у него есть.
Ректор забрал у секретаря бумаги и объявил:
– Младший лейтенант космического флота Земли Фархад аль-Саид! Вам вручается красный диплом об окончании Ебургской Академии космоса и золотая звезда.
Фархад снял со своего рукава серебряную звезду курсанта, обменял ее на
- Звезда Смерти - Стив Перри - Боевая фантастика
- Сияющая темнота - Марк Михаловски - Космическая фантастика
- Покинутый корабль - Андрэ Нортон - Космическая фантастика
- Аластор-2262 - Джек Вэнс - Космическая фантастика
- Космические колонисты (СИ) - "Ilya Tovarish" - Космическая фантастика
- Враг моего врага. «Песец» - Натали Р. - Боевая фантастика / Космическая фантастика
- Охотник на звездном снегу - Ярослав Смирнов - Боевая фантастика
- Заражение - Антон Русич - Боевая фантастика / Героическая фантастика
- Кавказский узел - Александр Афанасьев - Боевая фантастика
- Увидеть солнце - Сергей Москвин - Боевая фантастика