Демоны да Винчи - Джулия Бьянки

Что ему известно о лунном свете, сером, как пепел, и прохладном, как серебро?

* * *

В пору древности египтяне наделяли силой Луны богиню Исиду, а финикийцы свою матерь — богиню Кибелу. В детстве Леонардо случилось сильно захворать, дед усадил его в повозку и отправил в соседний городишко, где хранилась статуя Святой Девы, которую все окрестные поселяне считали чудотворной. Лик ее был черен и прекрасен, а одежды украшал серп молодого месяца. Говорят, что статую изготовили еще во времена гонений на Христову веру. Долгие годы она была сокрыта в земле, дерево успело почернеть, пока однажды невинные дети не обнаружили эту драгоценную реликвию, собирая ягоды. Когда маленький Лео подрос достаточно, чтобы называться отроком, то услышал и другие истории о Черной Деве: до сих пор существуют люди, которые хранят верность древней вере, тайком возносят молитвы жестокой Богине-Матери Кибеле и проливают жертвенную кровь на ее алтарь.

Дремота взяла верх над узником.

Ему грезилось, как прекрасная дама раскачивается на молодом месяце, словно на качелях. Она облизывает разгоряченные губы языком, раздвоенным подобно змеиному жалу, а обагренные кровью облака ласкают ее босые стопы…

* * *

Заключенного пришлось долго трясти за плечо, чтобы разбудить. Его веки слиплись ото сна и не хотели открываться. Леонардо с точностью понял, в какой из миров угодил, когда тюремный сторож протянул ему ковш с водой для умывания — не такие нынче времена, чтобы приличного человека мордовали в тюремном застенке. Бывший заключенный зевнул, оглянулся на каменный пол — ничто здесь не напоминало о лазе, все ночное приключение показалось ему дурным сном — и освободил камеру. Внутрь тут же вошла хмурая, костлявая женщина, судя по всему, супруга сторожа, принялась сгребать солому и подметать. Да, времена меняются, но тюремные камеры долго не пустуют, сюда уже везут нового узника.

У тюремных ворот синьора Да Винчи дожидалась карета, украшенная «ядрами» — гербом дома Медичи. Сторож услужливо распахнул перед ним дверцу, а юная синьорина Лиа выскочила на дорогу следом и махала ему ладошкой, пока клубы пыли не скрыли ее игрушечную фигурку — к воротам приближалась черная тюремная карета. Леонардо проводил ее взглядом и попытался представить лицо человека, который томится за решетками и кожаными занавесями на окнах, а затем повернулся к своим попутчикам.

Назвать двух пассажиров, находившихся в этой карете, столь же приятными людьми, как тюремный сторож и его воспитанница, было бы серьезным преувеличением. Справа восседал родитель Леонардо собственной персоной. Он сдвинулся в самый угол, уступая большую часть пространства на жестком, набитом конским волосом сиденье почтенному старцу. Этот убеленный почтенными сединами синьор не имел громких титулов и числился скромным письмоводителем при семействе Медичи, однако уместнее было именовать его «советником». Братья Медичи любопытствовали мнением синьора Лукреция Аверрардо да Мачерато при всяких сомнениях, еще с тех пор, как обучались у него основам счета и письма.

Леонардо почтительно склонил голову, однако не решился первым нарушить молчание, пока сер Пьеро не объявил, что их ждут в судебном присутствии, а синьор Аверрардо улыбнулся выцветшими губами, и коснулся руки Леонардо сухонькой ладонью и ободрил, сообщив, что поездка в суд — просто формальность. Первые лица Синьории не смогут принять молодого человека раньше, чем будет вынесено судебное постановление о его освобождении.

* * *

Из помещений городского совета еще не успела выветриться ночная тишина и прохлада, Леонардо поежился и зашагал, подлаживаясь под неторопливый шаг отца. Вместе они миновали несколько залов, потом сер Пьеро присоединился к группе судейских чиновников во главе с подеста [24], раскрыл увесистую папку из тесненой кожи, и они принялись обсуждать документы. Все они жестикулировали с большой живостью, заложенные широкими складками накидки-лукко весьма живописно колыхались на их спинах. Господь, в своей неизъяснимой милости, даже последнего крючкотвора наделил толикой прекрасного — за неимением под рукой картона, Леонардо запечатлел переливы тканей в своей памяти. Затем он устроился в закутке у большой колонны и коротал время, изучая человеческие типажи, представленные здесь в большом разнообразии, пока не напоролся на взгляд свидетеля обвинения по собственному делу.

Юный сеньор Палландини уставился на него, гордо выпятив подбородок, нахмурил брови и стал похож на злобную птицу, готовую клюнуть в глаз любого, кто подойдет слишком близко. Внешнее сходство братьев-близнецов впечатляло, однако не затрагивало их подлинную натуру. Покойный Джованни был пареньком разбитным, жизнерадостным и сохранившим детскую наивность. Пока он развлекался по артистическим мастерским, его братец Урбино обменивал юношескую миловидность на более весомые дивиденды. Однако ради похода в суд этот юный синьор сменил обычное для своей профессии пестрое барахло на темные чулки, курточку простого покроя и скромные башмаки. Теперь он мало походил на юнца, готового драться с дюжиной куртизанок за благорасположение состоятельных синьоров, а выглядел как сынок состоятельного суконщика, опоздавший к мессе.

Первым порывом Леонардо было схватить мальчишку за шиворот, хорошенько встряхнуть, отвесить пару оплеух и спросить, кто надоумил его давать эти лживые показания. Но юный Урбино словно подслушал его мысли и завопил во все горло:

— Ой!!! Спасите! Убивают!

Стража, чиновники, просители и просто зеваки дружно повернулись к юноше, даже подеста вскинул бровь и с профессиональным спокойствием осведомился:

— Кто угрожает вашей жизни, синьор?

— Вот он! — Урбино ткнул пальцем в Леонардо и жалобно всхлипнул. — Да Винчи хочет убить меня, как убил моего родного брата! Умоляю, запретите выпускать такого изверга из тюрьмы!

— Подайте жалобу в установленном порядке, синьор… э…?

— Палландини!

— Палландини? Что-то знакомое…

Глава судебной инстанции принялся перебирать бумаги, тем временем сер Пьеро быстро склонился к его уху и что-то зашептал. Подеста несколько раз кивнул и заметил:

— Синьор Палландини? Сегодня мы вас не приглашали. Что вы здесь делаете?

Фальшивые слезы на щеках Урбино мигом высохли, он обиженно поджал губы:

— Я гулял. Как свободный гражданин Флоренции я вправе ходить, где вздумается.

— Действительно, у вас есть все права гражданина. Например, право подать жалобу в установленном порядке, если вы имеете законные претензии к синьору Да Винчи. Однако помните, что на вас лежит обязанность принести клятву и давать исключительно правдивые показания, когда придется явиться в суд по вызову.