Не тяни леопарда за хвост - Элизабет Питерс

Джеймс не заставил себя ждать. Еще не все чемоданы были распакованы, а он уже привез детей и немедленно уехал, как будто был счастлив сбросить этот груз со своих плеч. Даже на обед не остался! (Правда, его никто и не приглашал.)

— До свидания, папа. — Дети покорно помахали вслед экипажу, но особой печали не выразили.

Дети у моего братца и его уродливой жены на удивление удались. Темноволосый Перси больше похож на меня, чем на собственных родителей, а его белокурая сестра пошла в мать — такая же тонкогубая, пухлощекая, с невинно-бессмысленным взглядом громадных, в пол-лица, глаз. Женщину в возрасте подобные черты не украшают, ну а для ребенка — в самый раз. Во всяком случае, Рамсес был очарован. Уставился на нее своим коронным немигающим взглядом и таращился до тех пор, пока Виолетта с заливистым хихиканьем не спряталась за спину брата.

Если не считать хихиканья — которое, я знала, уже очень скоро начнет действовать мне на нервы, — манеры наших новых подопечных были безукоризненны. Перси обращался к Эмерсону не иначе как «сэр», причем заканчивал этим самым «сэр» любую фразу, а меня именовал «дорогой тетей Амелией». Виолетта больше помалкивала, что, как вы сами понимаете, не могло меня не радовать.

Одним словом, первое впечатление оказалось более чем приятным. За ужином, когда выдалась возможность поговорить на эту тему, даже Эмерсон со мной согласился, заметив:

— Парень очень даже ничего... для несчастного, которого угораздило быть названным Перси Пибоди. Могло быть и хуже.

«Премиленькая восковая куколка», — чуть позже отозвался он о Виолетте и дружелюбно добавил:

— Глуповата, прямо скажем, но в наше время это модно. Надеюсь, ты ею займешься, Пибоди.

* * *

С приезда племянников прошло несколько дней. Не раз и не два за это время я порадовалась тому, что Рамсес обзавелся компанией. Его бесконечные монологи и научные лекции кого угодно могут довести до помешательства. Эмерсон закрылся в библиотеке, предварительно посулив страшное возмездие любому, кто осмелится его потревожить. Меня же с утра до ночи занимали хозяйственные проблемы, вполне естественные для хозяйки, которая по полгода проводит вдали от дома. Погода, к счастью, баловала, так что ребята дни напролет проводили на свежем воздухе.

Без мелких неурядиц, разумеется, не обошлось. Иначе и быть не могло, при троих-то детях, особенно если не забывать, что одним из этих детей был Рамсес. Первым делом он свалился с лестницы, заработав здоровенную шишку, — загляделся, как сам признал, на Виолетту и забыл, что нужно смотреть под ноги. Следующий инцидент оказался посерьезнее.

Как-то днем мои подсчеты расходов за прошлую зиму были прерваны громкими криками и плачем. Я вылетела в прихожую, надеясь замять скандал, пока он не дошел до Эмерсона, но представшая моим глазам картина заставила меня забыть даже о муже. Джон вносил в дом нашего сына... бледного до синевы, с закатившимися глазами...

От воплей Виолетты, казалось, готовы были рухнуть стены дома. Пухлые щеки тряслись, от слез и другой малоприятной жидкости потемнели кружева на платье.

— Умер, умер, — верещала она. — О-о-о... умер, о-о-о, умер, умер, о-о-о...

Роза с причитаниями бросилась к Рамсесу, но я велела ей сначала привести в чувство Виолетту — к этому времени барышня уже рухнула на пол, где и продолжила истерику, всхлипывая и судорожно извиваясь.

Первым делом я обратилась за объяснениями к Перси — единственному из троицы, кто остался в сознании. Как ни болело мое сердце за сына, сначала нужно было узнать, что именно произошло. Таково незыблемое правило, читатель. Не зная причин травмы, легко нанести пострадавшему вред.

Перси мужественно перенес трагедию. Застыв по стойке «смирно», как солдат перед военачальником, он не сводил с меня глаз.

— Это моя вина, тетя Амелия. Я заслужил наказание. Попросите дядю Рэдклиффа выпороть меня. Во всем виноват только я...

— Что ты с ним сделал?!!

— Крикетный мяч попал Рамсесу прямо в живот, тетя Амелия. Я показывал правильный удар и...

Та-ак, ладно. Теперь хотя бы ясно, на что обратить внимание. Сильные удары в область солнечного сплетения могут быть очень болезненными, но редко когда ведут к смерти, тем более у детей. Я до сих пор помню, как мучилась в детстве, когда Джеймс ударил меня камнем в живот. (А родителям сказал, что я сама споткнулась и упала.)

Рамсес пришел в себя, заметно порозовел и даже попытался приоткрыть глаза. Слава богу!

— Все будет в порядке, он поправится. Отнесите мальчика в его спальню, Джон. Нужно быть осторожнее, Перси.

У Перси дрожали губы, но голос был тверд:

— Я один во всем виноват, тетя Амелия. Рука соскользнула с клюшки... но это меня нисколько не извиняет...

— В некоторых случаях... игрок... — раздался у меня за спиной невнятный шепот, — может не рассчитать... силу удара... или траекторию полета...

— Верно, Рамсес, верно. — Я отвела черный завиток с влажного лба. — Это случайность. Перси не виноват.

— Траектория полета...

— Ну все, довольно! Джон, живо несите его в спальню и дождитесь меня.

Джон зашагал вверх по лестнице, Роза увела не просохшую от слез Виолетту, и мы остались наедине с Перси. Мальчик съежился и напрягся — не иначе как в ожидании побоев.

— Успокойся, Перси. В этом доме никого не секут и не бьют. Слышишь? Никого — ни слуг, ни животных, ни даже детей. То, что произошло, неприятно, но от тебя не зависело. Это случайность. Я ценю, что ты взял вину на себя.

Заглянув в изумленные глаза племянника, я дала себе слово, что докажу этим несчастным детям преимущество нашего метода воспитания перед варварством их родителей.

Если вначале мы лелеяли надежду на то, что общество благовоспитанных детей повлияет на Рамсеса, то уже к концу первой недели оптимизма у меня поубавилось. У Перси вошло в привычку бродить по дому в одиночестве. Не сразу, но он признался, что скучает не только по «дорогим маме и папе», но и по друзьям. Рамсес с ним не играл.

— Рамсес меня не любит, — печально сообщил мальчик.

Пришлось отвести сына в сторонку и втолковать ему правила гостеприимства.

— Перси плохо без родителей, Рамсес. Это естественно. Как хозяин, ты обязан отвлечь его от грустных мыслей. Понимаешь? Будь добр отложить на время свои драгоценные мумии и заняться тем, что любит Перси.

Рамсес кисло возразил, что любимые занятия кузена ему не по душе.

— К тому же, мамочка, судя по некоторым замечаниям Перси, он вовсе не скучает по дяде Джеймсу.

Терпеть не могу сплетни, особенно детские!

— Чтобы я больше ничего подобного не слышала! Перси говорит, что ты его не любишь.

— В этом он совершенно прав, мамочка. Не люблю.

— Ты его не знаешь. Узнал бы получше — может, и полюбил.

— Сомневаюсь, мамочка. Я очень занят. Опыты по мумифицированию требуют концентрации...

И вновь мне пришлось оборвать сына. Его опыты, будь они неладны, уже доставили мне массу хлопот — в тот день, когда Рамсесу вздумалось продемонстрировать Виолетте собранную в Египте коллекцию мумифицированных экспонатов. Дикий визг юной леди и мертвого бы на ноги поднял... а о реакции выпрыгнувшего из библиотеки профессора и вспоминать не хочется.

Скоро мне удалось обсудить эти проблемы с человеком, чье мнение во всем, что связано с детьми, я ценю очень высоко. Речь идет о мисс Хелен — одной из немногих дам-соседок, с которыми я поддерживаю отношения. Она занимает пост главы местной школы для девочек и разделяет мои взгляды на женское образование, право женщин голосовать, носить удобную одежду и так далее.

Шотландка по национальности, Хелен внешне не очень привлекательна: ширококостная, плотная, с жидким пучком седеющих волос и глубоко посаженными умными глазами. В Амарна-хаус она приехала в шароварах из твида, просторной кофте и тяжелых ботинках.

— Только не говорите, что вы проделали такой путь на велосипеде!

— Почему бы и нет? Каких-нибудь десять миль — разве это расстояние? — рассмеялась Хелен. — Да и добропорядочные матери семейств уже не швыряются камнями, когда я еду по Хай-стрит! Я извинилась за мужа, объяснив, что работа над книгой не позволит профессору засвидетельствовать свое почтение. По правде говоря, Эмерсон мою приятельницу не жалует: «Я чувствую себя третьим лишним, Пибоди. В вашу беседу слова не вставишь». Хелен против отсутствия Эмерсона не возражала. Если не ошибаюсь, симпатия у них обоюдная.

— Вот и хорошо, — улыбнулась она. — Поболтаем по душам, без мужских ушей, верно, дорогая? Расскажите о своих египетских приключениях, Амелия. Я, конечно, читаю газеты, но вы же знаете, как мало можно доверять этому источнику.

— Лучше вовсе не доверять. Что касается мисс Дебенхэм, мы действительно ей помогли, что верно, то верно...

— ...а еще раскрыли убийство и избавили невиновного от тюрьмы. Так?