Без Оливии - Эни Майклс

четыре. Пусть верит в фиолетовых тигров некоторое время. Это никому не причинит вреда.

Она подарила мне грустную, но дружелюбную улыбку и кивнула в знак согласия.

― Ладно, я пойду.

― Хорошего дня, ― в ее голосе сквозили жалость и беспокойство.

― Вам тоже.

Я повернулась и вышла из класса, чтобы обнаружить Джакса там, где его оставила. Он смотрел на меня грустно и с недоумением.

― Эй, приятель, ― сказала я снова опустившись на колени. ― Прости, если ты слышал, как я кричала. Я не хотела. Не должна была. Крик ничего не решает.

Почувствовала себя ужасно; очевидно, я была самым худшим примером для подражания.

― Ты действительно любишь меня так сильно? ― его тихий голос просочился в крошечные щели моего сердца, как вода затопляет двигатель, и этот моторчик просто остановился. Я подняла руку, чтобы приласкать его круглое маленькое личико.

― Милый, я люблю тебя больше, чем могу выразить словами.

― Больше, чем моя мама меня любила?

― Нет, Джакс, ― сказала я со слезами на глазах. ― Никто никогда не будет любить тебя так, как твоя мама. Но я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить.

― Я иногда скучаю по ней.

― Знаю, малыш.

― Но мне нравится, что ты рядом. Ты помогаешь с вещами, которые знают только мамочки.

Мое сердце начало возвращаться к жизни, билось так, будто могло взорваться. Я не мамочка, но почему-то в арсенале появилось несколько секретных вещичек мамочек. Возможно, в конце концов, во мне возродилось материнский инстинкт.

― Мне нравится быть рядом. И я буду рядом, пока ты не скажешь мне уйти, хорошо?

― Хорошо, ― сказал он, всхлипывая и вытирая слезу, которая сбежала вниз по его щеке.

― Твоей сестры не будет дома в течение нескольких часов. Должны ли мы пойти и взять тебе супер-секретное мороженое? ― заговорщицки произнесла я, пытаясь убедить мальчика, что мороженое является достаточной заменой любви его матери, по крайней мере, временно.

― Правда? Я еще не обедал.

― Слушай, иногда в жизни нужно супер-секретное мороженое на обед.

― Могу я взять ассорти?

― Дорогой, ты можешь выбрать любой вид мороженого, который только захочешь.

― Круто! ― воскликнул он, все печали стерлись с его великолепного личика.

― Очень круто. Пошли.

Прежде чем я сделала два шага, он взял меня за руку, и мое сердце снова чуть не остановилось.

Я была измотана. Не физически, а эмоционально. Мне кажется, могла рухнуть на кровать, мгновенно заснуть и, возможно, не просыпаться несколько дней, чтобы восполнить все эмоциональные потрясения Джакса и меня, которые нам пришлось пережить в тот день. Но самое худшее было впереди. Девон будет дома поздно, а нам нужно поговорить.

Я накормила детей обедом, вымыла их, и они ушли наверх в спальню смотреть фильм, который, уверена, они видели не менее тысячи раз. Когда услышала, что дверь рядом с кухней открылась и закрылась, поняла, что Девон пришел домой, и мой пульс резко подскочил. Он вошел в кухню, выглядя таким же измотанным, как и я. Когда он увидел меня, выражение его лица изменилось на удивленное. Я сразу почувствовала себя дерьмом за все то, что произошло за последние двадцать четыре часа.

― Привет, ― сказала я, зная, что должна первая начать общение. ― Как прошел твой день?

― Честно? Полное дерьмо.

― Я сожалею.

Он поставил свой портфель на кухонный стул и запустил руки в волосы, которые были длиннее, чем обычно.

― Это не твоя вина.

― Нет, имею в виду, что сожалею. За все. За вчерашний вечер. За сегодняшнее утро. Прости. Я вышла за рамки и не должна была срываться на тебя.

― Эви, нам нужно поговорить о случившемся.

― Хм, ― отозвалась я, отворачиваясь от него и пытаясь скрыть тот факт, что мне было неудобно.

― Я не хочу об этом говорить. Я в порядке. Я все понимаю. Поняла. Правда. Это нормально.

Когда он начал говорить, то находился прямо за мной.

― Что, если я хочу поговорить об этом?

Я сглотнула, стараясь не следовать своим природным инстинктам убежать.

― Что же ты хочешь сказать?

― Когда я подошел к тебе вчера вечером и обернул свои руки вокруг тебя, я подумал, что ты ― Лив. Не знаю, почему, раньше такого никогда не было, но какая-то часть моего мозга на мгновение забыла, что ее больше нет, и я не мог остановить себя.

― Это нормально, Дев. Она покинула нас не так давно, ты еще исцелишься.

― Да. Ты права. Но когда я понял, что это ты, что именно ты была в моих руках, и я поцеловал тебя… я не жалею, что это была ты.

― Девон… ― прошептала я, не в силах сказать ничего больше.

― Мне было грустно из-за того, что это не Лив, но я не расстроен тем, что это была ты. Имеет ли это смысл?

Существовало так много вещей в мире, которые я хотела бы сделать сейчас вместо того, чтобы разговаривать. В его словах была такая власть: сила спасти меня, способность убить, возможность сделать меня совершенно разбитой и не в состоянии собрать себя назад.

― Потерять ее было худшим, что случалось со мной, самым худшим, что случалось с моими детьми. Но, если и ты уйдешь, я не знаю, что буду делать, Эви. Я не думал, что смогу жить без нее, но как-то живу. Жизнь движется дальше, идет вперед. Хреново без нее, но только в такие моменты как сейчас боль не такая острая. Но если мы потеряем и тебя из-за чего-то настолько глупого, мгновенного и необдуманного, не думаю, что я смогу справиться с этим.

Часть меня была расстроена, он назвал то, что произошло ― «глупым». Что произошедшее было глупым. Но для меня это было намного больше.

― Я сегодня поссорилась с воспитательницей Джакса, ― внезапно произнесла я, отчаянно пытаясь помешать себе сказать то, о чем буду сожалеть, то, что может изменить наши отношения безвозвратно.

― Что? ― спросил он, его голос стал громче и обеспокоеннее.

― Не совсем поссорилась. Я просто зашла к ней в класс и начала вопить на нее. Она восприняла это достаточно хорошо.

― Что произошло?

― Джакс нарисовал картину своей семьи, которая включала и меня, и его воспитательница сказала ему, что я в действительности не являюсь частью его семьи. И это