Едем на Вял-озеро - Козлов Вильям Федорович

Лодку — она оказалась даже без течи — пригнал к причалу веселый матрос в испачканной робе. Дернул за пускач, но из мотора лишь брызнула перемешанная с маслом вода. Матрос и на веслах так разогнал лодку, что только вода журчала вдоль бортов.

— Надо бы сдать вас милиционеру, — сказал он. — Ну, да ладно, вы и так страху натерпелись.

— Еще неизвестно, кто больше испугался: вы или мы, — сказал Ваня. — Буксир-то ваш старый, наша лодка могла запросто его протаранить, если бы скорость была побольше.

— Вся команда уже спасательные пояса надела, — рассмеялся матрос. — Капитан приготовился дать «SOS» в эфир…

— Камикадзе взрывались вместе с торпедой? — спросил Костя. Он уже вполне пришел в себя: глаза стали нормальными, щеки порозовели.

— Поэтому их и прозвали камикадзе, — сказал Андрей. — По-японски это смертник.

— Дураки, — пробормотал Костя и поежился.

— Кто же, мать честная, выходит с мотором на большую воду, не зная речных правил движения? — став серьезным, сказал матрос. — Велосипедист и тот, не зная правил, на улицу не выедет, а это Нева… Уж если охота вам стать моряками — запишитесь в кружок и изучите мотор и правила вождения лодки.

— А где такие кружки? — поинтересовался Андрей.

— В морском клубе. Да и, наверное, во Дворце пионеров есть.

— Обязательно поступим, — пообещал Андрей.

— Куда ни сунься, везде нужно знать правила, — проворчал Ваня, когда матрос, пожав каждому руку, ушел.

— Есть даже правила для спасения утопающих, — сказал Андрей, взглянув на Костю.

— Я умею плавать.

— Точь-в-точь, как топор, — заметил Ваня.

— У меня ногу свело, — сказал Костя. — Правую.

— Вцепился в меня — рукой не пошевелить, — проворчал Ваня. — По правилам, нужно было тебе врезать как следует — сразу бы отпустил. А то сам идет на дно и другого тянет…

— Я не виноват, — сказал Костя. — Это инстинкт самосохранения.

— Хорош инстинкт! — ухмыльнулся Ваня. — Себя самосохраняешь, а товарища топишь…

— Что будем делать с мотором? — перевел Костя разговор на другое.

— Разбирать и протирать, — сказал Ваня. — Нет худа без добра: глядишь, опять попрактикуемся.

— Ребята, Василий Иванович идет! — прошептал Андрей.

Мальчишки разом повернули головы в сторону набережной: по каменным ступенькам торопливо спускался Костин отец. В руках большой черный портфель, на сгибе локтя — светлый плащ.

— Не говорите, что мы выкупались, — предупредил Ваня.

— А если спросит про инструмент? — взглянул на него Костя.

— Скажем, что уронили в воду…

— Прошу прощения, граждане мальчишки, — с беспокойством глядя на них, сказал он. — Приехало высокое начальство — и вот пришлось задержаться… Я уж переволновался там; вдруг, думаю, без меня отчалят… Ну ничего, сейчас с ветерком по Неве! Что это у вас лица такие скучные? Я понимаю, два часа прождать… Никак не мог вырваться.

— Мы тут не скучали, — сказал Ваня, разглядывая запыленные коричневые ботинки Василия Ивановича.

— Нам было очень весело, — прибавил Андрей.

— Я от смеха чуть не умер, — в тон приятелям сказал Костя.

— Обиделись? И все равно не поверю, что вы не хотите прокатиться по Неве.

— Мы не обиделись, — сказал Андрей.

— Ты, папа, тоже на нас, пожалуйста, не обижайся, — сказал Костя.

— Дело в том, что мы уже немножко прокатились, — сказал Ваня.

8. ВЕСЕННИЕ ХЛОПОТЫ

— Что это такое? — спросил Василий Иванович, передавая Ване деталь от мотора.

Мельников долго вертел ее в руках, даже понюхал, однако что это за деталь, так ответить и не смог.

— А ты знаешь?

Андрей наморщив лоб и, наклонив набок голову, тщательно рассмотрел деталь.

— Лишняя, — заключил и он, возвращая ее Василию Ивановичу.

— Остряк, — улыбнулся старший Рыбаков. — Без этой штуковины мотор никогда не заведется. Это прерыватель с кулачком.

Василий Иванович поставил прерыватель на место, сильно провернул маховик, и сразу между контактами заискрило.

— Век учись — дураком умрешь, — мрачно сказал Ваня. — Я этот мотор наизусть знаю, а вот эту штуку в первый раз вижу.

— Зажигание — это самое сложное в моторах, — заметил Василий Иванович. — Лучше туда и нос не совать.

— А если прямо на озере откажет? — спросил Андрей.

Василий Иванович подробно объяснил, какие меры необходимо принять, если зажигание начнет барахлить. Вывернул свечу, приложил ее к корпусу и дернул за пускач. Между электродами свечи проскочила синяя искра.

— Значит, все в порядке, — закончил Василий Иванович. — Продуй цилиндр, ставь свечу на место и заводи: будет работать как миленький. А по сто раз дергают за трос лишь глупцы: не завелся после двух-трех рывков, выворачивай свечу и чисти. Забило смесью.

Ваня и Андрей не пропускали ни одного слова. Они и не ожидали, что холодное купание в Неве обернется для них настоящей школой по освоению моторов. Василий Иванович вместе с ними разобрал «Стрелу» до последнего винтика и вот собрал. Каждую деталь мальчишки по нескольку раз подержали в руках. Заодно разобрали и собрали «Салют».

Старший Рыбаков охотно и терпеливо все им рассказывал и показывал. Иногда объяснял по нескольку раз, пока не становилось понятным. Младший Рыбаков лодочными моторами не интересовался. Послонявшись с полчаса возле гаража, убежал в парк, где ребята запускали в небо авиамодели. Даже отсюда слышно было, как трещат бензиновые моторчики. Иногда легкий бамбуковый планер с пергаментными крыльями поднимался выше парковых деревьев.

Василий Иванович был в замасленных джинсах и голубой майке. Руки по локоть в масле и копоти. Ваня и Андрей в одних трусах. Они тоже перепачканы, но лица довольные.

Солнце припекает плечи, макушки. Разложенные на брезенте детали масляно поблескивают. На улице тепло, а стоит зайти в гараж, сразу озноб пробирает. В гараже почему-то холодно, как в погребе. По соседству два пожилых человека чинят старую «победу». Один весь забрался под машину, только ноги в желтых сандалетах торчат, второй стоял на корточках и подавал инструменты. От круглого зеркала бил в глаза солнечный зайчик.

— На сегодня хватит, — сказал Василий Иванович, распрямляя спину.

— А когда обкатывать будем? — спросил Ваня.

— Вы еще с того раза как следует не обсохли, — сказал Василий Иванович. — Костя три дня чихал.

— Мы уже и забыли об этом, — небрежно сказал Андрей. — Подумаешь, выкупались! Обычное дело.

Мальчишки вынуждены были рассказать Василию Ивановичу про свой неудачный рейс: мотор-то выкупали! Правда, про буксир и про то, как их спасали, они и словом не обмолвились. Сказали, что случайно опрокинулись у самого берега…

— В субботу приходите, — сказал Василий Иванович. — Позавтракаем — и на Неву!

— А если дождь, все равно приходить? — спросил Ваня.

Василий Иванович взглянул на безоблачное синее небо и улыбнулся:

— Вопрос по существу… Погода у нас, в Ленинграде, ненадежная. Если не боитесь весеннего дождичка — приходите.

— Мы не боимся, — сказал Андрей.

— Когда волна, даже интереснее, — прибавил Ваня. — Мы должны научиться управлять лодкой в любых условиях. Хорошо бы в шторм попасть…

— Не хотел бы я на большом озере оказаться в шторм на моторке, — сказал Василий Иванович. — Это то же самое, что прыгнуть с большой высоты без парашюта.

— Вы попадали в шторм? — спросил Андрей.

— Какой рыбак не попадал на озере в шторм?

— И вот живы ведь, — сказал Ваня. — Не утонули.

— У меня всегда с собой парашют, — рассмеялся Василий Иванович.

Когда, попрощавшись с Василием Ивановичем, они вышли из гаража, Ваня хлопнул ладонью Андрея по спине и затянул:

— «Раз пятнадцать он тонул, погибал среди акул… и ни разу даже глазом не моргнул…»

К концу учебного года у Вани с Милой отношения совсем стали хорошими. Даже когда всем классом пошли в кино, Ваня сел с Милой рядом. По привычке, наверное. Как-то Мила попросила замок на портфеле починить. Ваня проковырялся с замком с час, но сделал. Замок стал закрываться и открываться, как положено. В другой раз, когда Мила дежурила по классу, помог ей таскать тяжелые приборы из кабинета физики. Мила и не просила его — сам догадался. Потом, после уроков, когда возвращались домой, Мила сказала: