Лодка над Атлантидой - Виктор Кернбах

Аута посмотрел на него с любопытством:

— И что тебе сказал Мериб?

— Если бы я его не увидел сейчас, то так и позабыл бы тебе рассказать, — продолжал Яхубен. — Человек он приятный, с открытым сердцем. Мне он сказал, что был ремесленником в городе, но, когда узнали, что он умеет писать, его сделали надсмотрщиком. В этом ему помогла его сестра, красавица Хедеткаш, наложница начальника чиновников города Бехдет Хнумхотепа.

Аута терпеливо ждал. Яхубен помолчал, стараясь вспомнить, о чем говорил он вначале. Тогда ему на помощь пришел Аута:

— Ты хотел что-то сказать мне о звезде.

— Да, — вспомнил солдат. — Я спросил Мериба. Он не стал бы мне первым говорить о ней, если бы я его не спросил. Меня беспокоила, как и тебя, величина звезды. Тот самый раб Май-Бака говорил, что это глаз плохого бога. Но ты послушай, что мне сказал Мериб: будто жрецы научили их не бояться ее, так как это не звезда, а всего-навсего глаз, но глаз их богини Нейтх… Ты, вероятно, знаешь, что у них есть богиня Нейтх, которая, как говорит надсмотрщик Мериб, является богиней неба, любви и мудрости. И так как было время разлива реки, когда у них все люди отмечают праздник, богиня открыла глаз и стала смотреть на страну Та Кемет… Мерибу это хорошо известно, так как Хнумхотеп частенько бывает у жрецов, а Мерибу обо всем рассказала его сестра.

Аута засмеялся.

— Чего ты смеешься? — помрачнел Яхубен.

— Жрецы их обманывают, Яхубен.

— Тогда спроси великого Тефнахта!

Аута неопределенно пожал плечами, ничего не ответив. Они пошли к лагерю. Взошла луна. В ее ослепительном свете виднелись заросли папируса. Аута снова остановился и посмотрел на них.

— Видишь, Яхубен? Они кажутся тебе похожими на коровьи хвосты. Если бы ты только знал, что это такое, то никогда не захотел бы их уничтожать!

— Знаешь, я сейчас вспомнил о Мерибе, который доставляет в нашу крепость папирус. Кажется, так он говорил? — сказал Яхубен. — Значит, все-таки годен к чему-то. А что из него делают? Едят, что ли?

— И едят. Но не только едят. Посмотри на него! Кто его не знает, видит в нем только то, что бросается в глаза. И видит очень немного. Знаешь, папирус имеет цену золота. И не потому, что местные жители его едят, а он ведь неплохой на вкус. Не только за то, что из него делают одежду, ведь из него можно ткать полотно. Кроме того, из него можно сделать много разных ценных вещей. Из ствола папируса добывают вкусный сок: его пьют, и он хорошо освежает в жару. Из стволов его делают обувь, а если взять побольше старых тростинок и покрепче их связать да укрепить между собой, можно построить легкую речную лодку. А особенно польза от коротких хвостов, на которые ты смотришь с таким презрением: из них делают книги,

— Книги?! — Яхубен умолк, раскрыв рот от удивления.

Свежий ночной ветер был влажен и ароматен, и путники с наслаждением дышали им. Так в молчании они подошли к лагерю. Несколько солдат сидело вокруг костра. Один из них пел, другие тихо подпевали ему. Песня была печальная: люди грустили по Атлантиде.

— Какие книги? — спросил Яхубен. — Книги, которые пишут мудрецы?

— Книги, которые пишут те, кто знает, что они пишут.

Яхубен подумал, видел ли он когда-нибудь книги близко. Он вспомнил о Пуареме и Тефнахте.

— Но ведь наш Пуарем не пишет книг?.. Мудрейшего Тефнахта я видел за письмом много раз, но он не пишет книг. Книги — это вроде свитка парусины, а он пишет на воске кинжалом.

— Тефнахт пишет книги о странах и народах, которые он знает. Ты видел, как он пишет на дощечках, покрытых свежим воском, потом же все это переписывается мастерами-рабами черной краской на свиток папируса, а не парусины.

— Тот самый папирус, который только что видели?

— Да… Твой Мериб вез в крепость папирус. Они его не раз привозили к нам. На Атлантиде папирус не растет. Он имеется только в Та Кемете. Когда отправимся домой, с нами поплывет целый корабль, нагруженный только одним папирусом.

Яхубен недоверчиво покачал головой:

— Не понимаю, как это можно сделать свиток для письма из тех палок! А ты знаешь? Ты когда-нибудь видел, как это делают?

— Когда я был здесь рабом, перед тем как попасть на Атлантиду, я сам делал папирус. Нелегкое это дело: нужно терпение, да и возни с ним много. Руки должны быть проворные, если не хочешь по ним получить прутом. Делается папирус вот так. С помощью иглы от ствола тростинки папируса отделяют широкие и тонкие листочки. Из середины идут листочки на святые книги: они самые тонкие. Остальные идут на всякие другие книги. Листочки расстилают, подбирают один к одному, на чуть наклонном столе смазывают водой из реки Хапи, в которой много ила. Вода стекает, а ил остается. Потом другие листки кладут поперек и снова смачивают, чтобы слепить их. После этого осторожно обрезают края, чтобы листы были прямые. Затем их сушат и натирают костью до блеска. Вот и готова книга, остается теперь ее написать.

Яхубен слушал с удивлением, поглядывая краем глаза на прибрежные заросли. Потом он вдруг вспомнил о прерванном разговоре:

— Ты говорил о звезде… Теперь и ты забыл о ней!

— Нет, я не забыл, — сказал, улыбаясь, Аута. — Но возможно, и звезда нам кажется пока чем-то вроде твоего коровьего хвоста или божественного глаза; другого мы ведь о ней ничего не знаем.

Они вошли в лагерь и разошлись по своим палаткам.

Теперь, когда армия Пуарема ждала своих кораблей, подходил к концу период “ахета”. В это время в Та Кемете пробуждалось все живое. Поход проходил в сухое время года “шему”. Растения тогда стояли пожелтевшие. А когда атланты впервые вошли в долину огромной реки, наступило время “ахет”. Река только что начинала вздуваться. В те дни солдаты Пуарема увидели зеленую, густую воду. Попробовали пить ее, по она оказалась настолько отвратительной, что многие плевались. Зеленая вода Хапи прошла к морю довольно быстро, дней за двенадцать, потом появилась красная вода. Вода в Хапи, казалось, смешалась с кровью, и солдаты-атланты со страхом смотрели на нее. Никто не знал, откуда течет эта кровь. Одни считали, что это бог в горах у истоков реки убивает свои жертвы. Атланты не осмеливались пить эту окровавленную воду. Попробовал лишь кое-кто из солдат, которым очень захотелось пить. Да и то глядя на местных жителей, черпавших ее в кувшины. Вода оказалась необычайно вкусной, и весть об этом разнеслась по всей армии: еще никто, даже в Атлантиде, не пил столь вкусной воды.

Яхубен был в числе тех немногих атлантов, кто пил ее первым. Плотно поев, перед тем как улечься спать, Яхубен жадно отхлебнул из кувшина и заметил, что вода имеет необычно приятный вкус.

На второй день в часы отдыха Яхубена разыскал Аута и попросил пойти с ним на берег реки.