Жена в нагрузку - Кейт Уолкер

Рамон принял окончательное решение только тогда, когда вошел в комнату и увидел Эстреллу. В этот момент он понял, что должен получить эту женщину, чего бы ему это ни стоило.

— По дороге сюда…

Он поймал себя на том, что чуть не проговорился.

— Войдя в эту комнату и увидев эту развалину в твоей компании за ужином. Это был претендент номер одиннадцать?

— Да, — она посмотрела на кресло, в котором сидел Эстебан Рамирес, и ее передернуло от отвращения.

— Тогда, думаю, я пришел вовремя. Твой отец, похоже, был готов продать тебя ему.

Ее улыбка была грустной.

— Он мог мне дать уважаемую фамилию.

Рамон пробормотал что-то быстро и грубо.

— Разве между нами такая большая разница? Ты же продался за телевизионную компанию.

— Черт, нет! Телевизионная компания, безусловно, важный аргумент, но не решающий. Между нами действительно много общего.

— Неужели?

Когда она посмотрела на него своими огромными глазами, жар разлился по его телу. Как будто существовали две совершенно разные Эстреллы: одна — беззащитная и хрупкая и другая, жесткая, язвительная, да еще к тому же с дурной репутацией. Второй тип женщин он презирал.

Которая же из двух была настоящей Эстреллой? Трудно понять.

Но в обеих этих женщинах существовала третья Эстрелла. Страстная, невероятно сексуальная, потрясающая Эстрелла Медрано, которую он открыл для себя той удивительной ночью неделю назад.

Рамон был готов на все, чтобы вновь обладать этой женщиной. Вот почему он был здесь, а без этой чертовой телевизионной компании он, в конце концов, мог бы и обойтись.

— Например?

Рамон снова засмеялся, на этот раз с неподдельной теплотой.

— Тебе и правда надо меня об этом спрашивать?

Он протянул свою руку, поманив Эстреллу пальцем.

— Иди ко мне. Я напомню тебе, сколько между нами общего.

Сначала Эстрелла хотела последовать его словам, но потом передумала и замерла в кресле. Она смотрела прямо ему в лицо, румянец сошел с ее лица.

— Эстрелла! — прошептал Рамон охрипшим голосом. — Иди ко мне.

Она все еще тянула.

Нахмурясь от удивления, он опустил руку и сделал несколько быстрых шагов в ее сторону. Глубокие, темные глаза Эстреллы, наблюдая за ним, казалось, становились все шире и темнее с каждой секундой.

Когда он остановился рядом с креслом, он услышал слабый сдавленный вдох Эстреллы. Он обнял ее несильно, но крепко и надежно.

— Ты не боишься меня?

Ему не удалось скрыть волнение в голосе.

— Нет, ты не та Эстрелла, что пришла ко мне и сделала мне предложение. Та прекрасная Эстрелла ничего не боялась в тот вечер.

Он почувствовал, как она начинает дрожать.

— Это была только одна ночь, — сказала она хриплым голосом. — Брак для…

Эстрелла внезапно замолчала, будто внезапно испугалась произнести следующее слово.

— Брак — это сложно.

— Не так уж и сложно.

Рамон медленно поднял Эстреллу с кресла. Зашелестел голубой шелк ее платья.

— Одна ночь ничего не решает.

— А ты помнишь, какая это была ночь? — голос Рамона сделался низким и хриплым. Ї Представь себе целую жизнь, полную таких ночей, и каждая следующая лучше, чем предыдущая.

Он увидел, как Эстрелла сглотнула и облизнула сухие губы.

— Брак — это больше, чем просто ночи.

— Но это не будут просто ночи. Это будут восхитительные, захватывающие ночи. Ночи, которые ты никогда не забудешь, которых ты будешь ждать весь день, будешь видеть их во сне.

— И этого достаточно?

— Этого достаточно для меня. Хочешь доказательств? Я могу тебе доказать это хоть прямо сейчас.

Наклонившись, он нежно и мягко поцеловал Эстреллу. Из груди молодой женщины вырвался слабый вздох.

— И это… — попыталась сопротивляться она.

Рамон еще раз нежно и долго поцеловал ее.

Какой опьяняющий вкус, какая атласная кожа под его щекой!

— Неужели этого недостаточно? — прошептал он ей на ухо.

— О да, — выдохнула она. — Да. Ты прав.

Веки Эстреллы сделались тяжелыми, казалось, она просыпалась после глубокого сна, но когда они поднялись и Рамон посмотрел в ее застывшие карие глаза, он понял, что она принадлежит ему.

Она так же растерялась от нахлынувшего желания, как и он.

— Ты моя! — Это был его чувственный голос триумфа. — Моя и только моя.

Воспоминания об этом мерзком Эстебане Рамиресе, смотрящем прикрытыми глазами на ее прелестное личико, с горечью проскользнули в голове Рамона и заставили его стиснуть зубы от дикой злобы.

— Как я мог отдать тебя другому мужчине?..

Новая нотка в его голосе. Опасная нотка обладания.

«Как я мог позволить другому мужчине обладать тобой?..»

— Нет никакого другого…

— Никого? — смех Рамона стал грубым и горьким. — А как же претендент номер одиннадцать? Как же он и его уважаемая фамилия?

— Пожалуйста! — Эстрелла испуганно задрожала при одной только мысли об Эстебане. Ї Это бесчеловечно — думать, что он годится мне в мужья.

— Но твой отец именно этого и добивался.

В чем дело? — спрашивала себя Эстрелла. Зачем Рамон пришел к ним в дом? Неужели, чтобы просто обладать ею как какой-нибудь рабыней, которую он может купить, если цена окажется подходящей? Приобрести, так сказать, некий понравившийся ему предмет, пока другой мужчина не перекупил его? Появился другой покупатель, и он испугался, что его опередят?

— Но я бы сказала «нет», и ты это знаешь. Ты должен это знать, — ты для меня единственный…

— Да, я знаю. И ты для меня самая желанная.

На одну ужасную секунду она подумала, что Рамон скажет другое. Но, к ее удивлению, его жесткое, настороженное лицо внезапно озарилось ошеломляющей улыбкой.

— Я хочу тебя, моя звезда. Хочу так сильно, что не могу ничего делать. Не могу работать, не могу спать. Ты забрала всю мою жизнь без остатка. А поскольку брак — единственный способ полностью владеть тобою, мы поженимся.

Действительно ли она готова сделать это, спрашивала себя Эстрелла. Выйти замуж за человека, который не любил ее, а просто хотел физически.

— Хорошо, мы поженимся, — как эхо повторила она тихим, но уверенным голосом.

— Скоро, — продолжил Рамон, и Эстрелла могла только кивнуть в знак согласия.

Ее стройное тело прижалось к нему, ее губы прильнули к его губам, смакуя и соблазняя.

Но тут одна неприятная мысль пришла ей в голову, и она невольно вздрогнула.

— Этот брак… — начала она нерешительно, страшась услышать правдивый ответ. — Как долго он продлится?

Рамон ответил не сразу, и Эстрелла уже успела пожалеть, что задала этот неуместный вопрос. Зачем, в самом деле, думать о будущем, когда есть такое замечательное настоящее, лучше которого не может быть ничего на свете.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});